немецкая овчарка, опустился на передние лапы и, поджав хвост, начал скулить. Страх от собак инстинктивно передался Линде, когда она посмотрела на них.
— Да что, черт возьми, с вами творится?!
Она отворила дверь, и Серая Девочка стала вплывать в дом.
На мгновение на станции произошло замешательство. Жалюзи в кабинете Дюпре были спущены, да тяжелые облака и не пропускали лунного света. Когда уличные фонари погасли, станция мгновенно погрузилась во мрак. В тишине послышалось клацанье затворов, но Дюпре уже двигался. Брон и Леони слышали, как открылась дверь, и оба выстрелили на звук.
— Обходи вокруг, — скомандовала Леони. — Не позволь ему уйти в лес.
Брон выбежал на улицу, затем повернул налево, обогнув станцию. Леони тихо продвигалась к задним комнатам. Ее глаза постепенно привыкали к темноте, так что она различала контуры двери перед собой. Она отошла правее и прислушалась. Внутри все было тихо. Леони рискнула заглянуть внутрь. Она увидела большой резервуар с водой и генератор позади него. На стене висели промасленные куртки. Из двух сейфов один оказался открыт. Дверь черного хода была распахнута, и снег уже лежал у порога, заметаемый порывистым западным ветром.
Леони медленно вошла в комнату. Она не сразу заметила небольшое пространство справа между стеной и резервуаром. Оттуда торчал ствол. Леони на мгновение замерла, и ствол выстрелил. Она видела, как оружие дернулось в отдаче, когда по стене оседала на пол, а затем голос, выкрикнувший ее имя. Брон. Это был Брон. Она попыталась закричать — не получилось. Леони продолжала оседать по стене.
— Бро...
Во рту была кровь.
— Бр...
И она умерла.
Брон был почти на углу, когда услышал выстрел. Он увидел, что задняя дверь станции открыта. Но следов на снегу не было.
— Леони! — инстинктивно крикнул он, но никто не ответил. Брон обернулся к лесу. Полицейский мог быть в здании станции где угодно. Если Брон подойдет к двери, он станет легкой мишенью. Поэтому Брон отступил, направляясь к широкой арке деревьев с тыльной стороны здания. Он старался двигаться как можно тише, снег мягко хрустел под ногами. Хотя дверь была распахнута настежь, внутри было темно, и он не мог разглядеть ничего. Затем стальная дверь резко захлопнулась, скорее всего, от удара ботинка Дюпре, и Брон выругался. Он не мог оставить полицейского внутри живым: тот вызовет подмогу, и вскоре на острове появится куча копов. Брон приготовился двигаться, но шум поблизости остановил его. Он обернулся к деревьям: возможно, олень, или напарница громадного полицейского вернулась.
Звук повторился, но теперь его источник был намного правее. Брон отметил, что этот кто-то двигается слишком быстро, но потом осознал, что никто не может так быстро двигаться по лесу. Тогда бы он услышал, как ломаются ветви, хрустит под ногами валежник, запорошенный снегом. Значит, этот некто там был не один. Брона окружали многие, словно невидимые птицы слетаясь сквозь деревья.
Он встал и начал двигаться обратно, стараясь держать в поле зрения и лес, и станцию. Его оружие было направлено на деревья. В темноте двигались фигуры. Они были серые и безликие, словно лунный свет, отражающийся от шкур животных. Они растягивались по снегу и мелькали между ветвями хвойных деревьев. Потом одну из теней стало видно лучше, и он различил серую кожу, увидел свое отражение в остекленелых глазах призрака. И зубы. Гнилые желтые зубы.
— Какого черта?!
Серая тень свернулась, словно бумага, сминаемая в кулаке, и медленно поползла на него. Брон начал стрелять, но нечто продолжало двигаться. Брон вышел из-под покрова деревьев и в этот момент увидел Дюпре, облокотившегося на стену станции с оружием у плеча. Брон упал на землю одновременно с выстрелом. Пуля ударила в ствол дерева над головой Брона. Потом он услышал еще один выстрел и почувствовал боль в левой руке. Он увидел кровь повыше локтя, часть его руки превратилась в кусок мяса. Волна боли захлестнула верхнюю часть тела. Брон устремился в лес, серые тени последовали за ним.
Линда Тукер никогда не была расторопной. Даже в напряженный обеденный перерыв (хотя к ним никогда не приходило больше двенадцати человек одновременно, сестрам приходилось покрутиться) она обслуживала посетителей медленнее, чем ее сестра умудрялась готовить. Однако в то мгновение, когда она заметила приближающуюся фигуру, ее серую кожу, черные глаза, рот, похожий на рваную рану, немолодая женщина среагировала быстрее, чем в начальной школе. Она толкнула дверь в лицо Серой Девочке, почувствовав, как дерево ударилось об нее. Но дверь не успела закрыться до конца. Справа от нее детские пальцы пролезли в дверной проем. Ногти были острые и желтые, на костях практически не было плоти. Они походили на палочки, обернутые в истлевшую бумагу, достаточно тонкую, чтобы быть содранной тяжелой дверью.
Однако пальцы не повредило. Они крепко вцепились в косяк. Линда почувствовала, как ее ноги начали скользить по полу, оттого что снаружи налегали на дверь.
Это невозможно, думала она. Ни у какого ребенка на это не хватит силы. Должно быть, там еще кто-то, кто помогает ей. Затем в ширящемся проеме появилась вторая рука, а потом и лицо Серой Девочки. Но ее бездонные, пустые глаза сфокусировались не на Линде, а на ее сестре.
— Нет! — закричала Линда. Она подставила ногу к двери, одной рукой изо всех сил оперлась на нее, а кулаком другой со всей силы ударила ребенка по лицу. Послышался хруст и голова девочки на мгновение исчезла. Но затем она вновь появилась в проеме, серая кожа обнажала грязную носовую кость. Удар Линды, похоже, только разозлил призрака, увеличив его силу, потому что от следующего толчка нога Линды поехала в сторону. Проем теперь был достаточно большим, чтобы ребенок просочился в дом целиком. Линда слышала свои рыдания, силы оставляли ее, а дверь открывалась все шире.
И тут что-то темное наскочило на нее из гостиной, и она почувствовала собачью шерсть у себя на плече. Макс бросился на Серую Девочку, вцепился ей в горло, сбив с ног и вытолкнув за порог. Линда захлопнула за ними дверь, заперев ее на все засовы, затем сползла по двери на пол. Колли Клод начал скрести дверь, пытаясь добраться до немецкой овчарки. Снаружи раздавались звуки барахтанья на снегу и рычание Макса. Потом собака в последний раз пронзительно взвыла, и все затихло.
Глава 14
Все пятеро стояли на краю утеса. Футах в пятидесяти под ними был каменистый берег. Они напряженно разглядывали фигуру на волнах. Ее черт не было видно, но грудь пронзила стрела. Фигура оставалась неподвижной, несмотря на сильные волны. Справа был каменистый уступ, скрывающий это место от тех, кто остался в лодке.
— Никоим образом, — покачал головой Декстер. — Это никак невозможно. Я ходил на черного медведя с этими стрелами. Парень не может быть жив.
Молох молча смотрел в море, затем повернулся к Шеферду:
— Спустись вниз и прикончи его.
Шеферд мотнул своей седой головой:
— Нет. Я не пойду.
— Кажется, ты не совсем меня понял. Это приказ, а не просьба.
Шеферд не двинулся с места. Во время переправы он внимательно следил за Молохом, и то, что он наблюдал, волновало его все больше. За короткий промежуток времени с момента их прибытия на остров эти симптомы у Молоха усилились. Шеферд замечал его блуждающий взгляд, движение губ, беззвучно шепчущих что-то. Во время подъема Молох поскальзывался значительно чаще, чем другие, его взгляд был сосредоточен не на тропе, а на низкорослом кустарнике у края скалы. Когда они наконец поднялись, Декстеру пришлось предупреждать Молоха о присутствии постороннего человека. Молох даже не смотрел на башню и не заметил парня в ярко-оранжевой куртке. Его взгляд был сосредоточен на лесе, а губы снова беззвучно двигались. На этот раз Шеферд отчетливо различил слова.
Последнюю фразу он повторял вновь и вновь, словно заклинание.
