У меня было желание попытаться объяснить ей, что значит отказаться от спиртного. Я хотел рассказать, как боялся, что без спиртного ждать следующий день покажется бессмысленным. Каждый следующий день был лишь еще одним пустым днем, днем без выпивки. Иногда, когда мне становилось особенно худо, я начинал думать, что поиски Странника, возможно, служили способом заполнить унылую пустоту дней и не дать себе пойти под откос.
Потом она уснула, а я лежал и думал о Лютис Фонтено и человеческих телах, превращенных в художественные произведения. Так и размышлял, пока сон не сморил меня.
Глава 46
В ту ночь я спал плохо. Накануне меня взвинтил разговор с Вулричем, и раздражение давало о себе знать. А еще мне настойчиво снилась темная вода. Утром я завтракал в одиночестве, а перед этим мне стоило большого труда отыскать номер «Нью-Йорк таймс». Судя по продолжительности моих поисков, это был едва ли не единственный экземпляр в округе. Потом мы встретились с Рейчел в «Кафе дю Монд» и пошли через Французский рынок. Мы побродили между палатками с футболками, компакт-дисками и дешевой кожгалантереей и оказались среди пестрого изобилия фермерского рынка. Орехи-пеканы напоминали темные глаза. Морщились бледные головки чеснока, а темная мякоть арбузов притягивала взгляд, как открытая рана. Белоглазые рыбины лежали во льду рядом с хвостами лангустов; креветки без голов соседствовали с «аллигаторами на стойках» и тушками детеныши крокодилов, похожих на почерневшие бананы. Прилавки ломились от баклажанов, сладкого лука, итальянских томатов и спелых авокадо.
А сто лет назад на эту территорию приходилось два квартала, тянувшихся вдоль берега реки. Местечко отличалось дурной славой: скопище борделей и кабаков-притонов, где крутого нрава мужчины проводили время с женщинами себе под стать. Всякий, кто забредал в эти края без пистолета в кармане, совершал роковую ошибку.
Давно исчезло с карты это злачное место. Теперь здесь полно туристов, рыбаки-кейджаны из Лафайета привозят сюда на продажу свой улов, а воздух пропитан густым пьянящим запахом Миссисипи. Так складывался и развивался город: возникали улицы, открывались, а потом, столетия спустя, исчезали бары; дома сносили, или их уничтожал пожар, а на их месте поднимались другие строения. Изменения происходили, но прежним оставался дух города. В это душное сырое утро, он, казалось, копился под облаками, чтобы дождем пролиться на них.
Вернувшись в гостиницу, я нашел дверь в свой номер полуоткрытой. Я дал знать Рейчел прижаться к стене и достал «смит-вессон». Чтобы не скрипнули ступени, поднимался я по ним у самого края. Мне вспомнился свист пуль у самого уха и слова Рики: «Привет от Джо Боунза». Я подумал, что, если это Джо Боунз снова собирается передать мне привет, я пошлю его с этим приветом прямиком в ад.
Я прислушался, но изнутри не доносилось ни звука. Если бы там работала горничная, слышен был бы хоть какой-нибудь шум: она бы напевала или слушала переносное радио, так что горничная, если она и находилась в моем номере, в этот момент спала или беззвучно парила над полом.
Я с силой толкнул дверь плечом и вскочил в комнату с пистолетом наготове. Мой взгляд облетел комнату и уткнулся в Леона, преспокойно сидевшего в кресле у балкона. Он лениво листал мужской журнал «GQ», оставленный у меня Луисом. Глядя на Леона, не верилось, что он привык делать покупки по рекомендациям такого журнала. Леон посмотрел на меня даже с большим равнодушием, чем на журнал. Его поблескивающий из-под складки кожи глаз напоминал краба, выглядывающего из панциря.
– Так и пулю схватить недолго, – вместо приветствия заметил я.
– Да пусть хоть камни падают – мне наплевать, – невозмутимо откликнулся Леон.
Он отшвырнул на пол журнал и уставился мимо меня на Рейчел: она вошла в комнату следом за мной. Появление девушки не вызвало у Леона даже искры интереса. Я уже стал подумывать, что этот Леон давно покойник, только ни у кого не хватает духу ему об этом сказать.
– Она со мной, – объяснил я на всякий случай.
И тут Леон как будто проснулся.
– Сегодня вечером в десять. Жди со своим другом на перекрестке у Стархилл. Приведешь еще кого- нибудь – пеняй на себя: Лайонел продырявит вас обоих.
Он поднялся и направился к двери. Отступая в сторону, чтобы его пропустить, я сложил пальцы пистолетом и «выстрелил». В то же мгновение в руках Леона мелькнули две молнии, и у моих глаз оказалось два острых, как иглы, ножа. В рукавах обожженного виднелись вершины пружинных устройств. Теперь мне стало ясно, почему Леон казался таким спокойным без пистолета.
– Впечатляет, – сказал я, – но это смешно, пока оба глаза на месте.
Мне показалось, что мертвый взгляд искалеченного глаза Леона проник мне в душу, чтобы сгноить ее и обратить в прах. А когда он ушел, я не слышал его шагов на галерее.
– Это один из твоих друзей? – поинтересовалась Рейчел.
Я вышел из комнаты и оглядел уже пустой двор.
– Да уж, только его мне в друзья и не доставало.
Луис с Эйнджелом завтракали поздно. Когда они вернулись, я постучал к ним в номер.
– Кто там? – откликнулся Эйнджел несколько мгновений спустя.
– Это Берд. Вы оба в приличном виде?
– Черт, надеюсь. Входи.
Луис в постели читал «Таймс пикейун». Голый Эйнджел, прикрывшись полотенцем, сидел рядом.
– Полотенце ради меня?
– Боюсь, вдруг твоя ориентация пострадает.
– Ну да, только я, скорее, не спутаю ее, а потеряю ее остатки.
– Очень остроумно для парня, который спит с психологом. Почему бы тебе не платить просто по восемьдесят баксов за час, как поступают все?
