управляющего. Уля сделал собственный ключ и каждый раз, когда у него было время, запирался там на долгие часы.
Утром следующего дня, когда во дворе стало светать, Уля, который имел обыкновение спать всего несколько часов, снова находился в библиотеке. Читатель ошибся бы, если бы вообразил, что наш герой сидел склонившись над страницами какого-нибудь толстого фолианта. Он, действительно, склонился, но не над книгой, а над большим листом кальки с тщательно вычерченным планом замка. План был так хорошо выполнен, что Уля, если бы он был меньше поглощен своими мыслями, отдал бы должное мастерству картографов Третьего отдела.
Уля изучал этот план уже много дней. И всякий раз после исследования чертежа принимался за работу, которая любому другому человеку не могла бы не показаться странной. Отложив в сторону план замка, он снимал книги с полок и старательно ощупывал и обстукивал стены библиотеки сантиметр за сантиметром. В предыдущие дни одна стена уже была исследована весьма тщательно. Но возвращение к этому кропотливому занятию доказывало, что ни изучение карты, ни осмотр стены еще не принесли ему ожидаемых результатов.
Теперь снова, в течение получаса, Уля изучал план, выкуривая папиросу за папиросой. Потом, поднявшись из-за стола, он направился к тому же стеллажу, который осматривал накануне. Полки тянулись почти до потолка и сверху донизу были заставлены книгами.
«И всё- таки она должна быть здесь!» — сказал себе Уля, собираясь снова снимать все книги, закрывавшие стену.
Пока Уля возился е книгами, радисты собирались опустошить котелок, наполненный взбитой яичницей. Едва они приступили к этому приятному делу, как в дверях появился связист с полевым телефонным аппаратом под мышкой.
— Что это тебя к нам принесло, Трандафир? — спросил сержант Пылимару, с трудом выговаривая слова, так как рот у него был полон еды.
— Господин капитан приказал сменить у вас телефонный аппарат.
— А зачем его менять?
— Как будто он неисправен. Капитан сказал, что вы знаете.
Только сейчас сержант Пылимару вспомнил, что накануне, действительно, капитан предупредил его о том, что будет менять на радиостанции телефонный аппарат, в котором, как он утверждал, есть какая-то неисправность.
— А этот хоть хорош?
Как вы уже, читатель, догадались, речь шла не о новом телефонном аппарате, а о специальном микрофоне подслушивания, о котором позаботился начальник Второго отдела. Уверенный в том, что Некулай Тупица в конце концов попытается использовать радиостанцию для передачи своих сообщений, капитан Георгиу запросил и получил через Второй отдел штаба армии аппарат для подслушивания.
Провода от радиостанции были протянуты в кабинет капитана Георгиу. Час спустя Уля, в отличном настроении, свидетельствовавшем о том, что на этот раз время, проведенное в библиотеке, не пропало даром, вместе с капитаном Георгиу слушал разговоры, которые велись на радиостанции.
Микрофон отлично регистрировал самые незначительные шумы и звуки. Слышны были и стук ключа и скрип стула, на котором сидел дежурный радиотелеграфист. Они даже слышали, как телеграфист в минуту перерыва прилег на голую скамейку, чтобы, пользуясь случаем, немного подремать.
— Ну, что вы скажете, господин капитан? — довольный, спросил Уля.
— Аппарат работает отлично.
— Если Некулай Тупица попытается что-нибудь передать, мы тотчас об этом узнаем.
— В конце концов он это сделает.
— Не исключено, что это «в конце концов» будет именно сегодня.
— Вы так думаете?
— Я почти уверен в этом. А пока мне надо отлучиться на полчаса, у меня есть еще кое-какие срочные дела. Зато уж потом меня никто не сможет вытащить из вашего кабинета. Предварительно мне хотелось бы поболтать с управляющим. И подумать только, что он меня считает круглым идиотом, который охотно снабжает его полезными сведениями!.. Если без меня на станцию заявится Некулай Тупица, пошлите, пожалуйста, за мной кого-нибудь.
Начало темнеть, когда Некулай Тупица просунул голову в двери радиостанции.
— Можно? — спросил он, как обычно, робко и застенчиво.
— Входи, Некулай! — пригласил его сержант Пылимару, который успел вздремнуть и находился теперь в превосходном настроении.
— Здравия желаю, господин сержант. Добрый вечер!
— Привет, Некулай! Ну, что слышно? — поинтересовался сержант Пылимару.
— А что может быть у меня слышно, господин сержант? Ничего. Вот явился на урок.
— Я так и понял, Некулай. Ты приходишь сюда только тогда, когда тебе это надо, а иначе и поздороваться бы никогда не зашел, — поддразнил его сержант.
— Разве можно, господин сержант, так плохо думать обо мне, — защищался Некулай.
— Брось, Некулай, знаю я тебя. Вот я тебя спросил, что слышно, а ты мне ничего не рассказал. Разве я поверю, что ты ничего не знаешь? Не бывает того, чтобы денщики не разузнали какой-нибудь новости первыми.
— А откуда я, грешный, могу что-нибудь знать, господин сержант?
— Вот это-то мне и не нравится в тебе, Некулай. И зачем ты притворяешься дурачком? Можно подумать, что твой капитан вечером, когда ты помогаешь ему снять сапоги или даешь помыться, не разговаривает с тобой и не рассказывает о том, что происходит в мире?
— Может быть, другие господа офицеры так и делают, не могу этого отрицать. Но мой господин капитан из другого теста. Пожаловаться на него я не могу, обращается он со мной хорошо, но разговаривает со мной только тогда, когда ему что-нибудь понадобится. Ей-богу, господин сержант! Жалко, что вы на меня сердитесь… именно сегодня.
— А почему именно сегодня на тебя нельзя сердиться? Насколько я помню, сегодня не пасха и не день святого Некулая.
Некулай Тупица уселся на уголок скамьи и стал, как всегда, безжалостно мять и трепать свою пилотку. Он казался смущенным больше обычного и бросал взволнованные взгляды по очереди на каждого радиста.
— Что же ты мне не отвечаешь, Некулай? — спросил Пылимару. — Что сегодня, праздник какой- нибудь, о котором я ничего не знаю?
— Не в этом дело, господин сержант.
— А в чем?
— Сегодня я хочу, чтобы вы мне сделали икзамин. Я вам отстучу сегодня все буквы, без единой ошибки.
— Что ты говоришь?
— То, что вы слышите, господин сержант.
— Вот что, Некулай, если ты действительно сделаешь это, то получишь от меня в награду пачку табака. Но если ты сделаешь больше трех ошибок, пачка табака за тобой, согласен?
— Идет, господин сержант.
Радисты приготовились к развлечению. Они были убеждены, что Некулай проиграет пари. Правда, он запомнил несколько букв азбуки Морзе, но в то, что он сумеет отстучать всю азбуку, они не верили.
— Слушай, Некулай, если ты не ошибешься больше трех раз, получишь и от меня пачку табака, — вступил в разговор другой радист.
— Я постараюсь.
— Подумай хорошенько, Некулай. Если ошибешься, проиграешь две пачки табака.
— Мне нечего думать. Я согласен, и всё!..
— Ладно, Некулай, ладно! Садись и берись за ключ. Некулай Тупица, который, казалось, только этого и ждал, быстро подошел к рации. Он погладил ключ, потом поплевал в ладони.
