Радиотелеграфисты расхохотались:
— Чего ты на ладони плюешь, Некулай? Ты же не собираешься колоть дрова? Тебе понадобится только один палец.
Некулай Тупица, который был весьма удивлен смехом окружающих, ответил:
— Это у меня такая привычка, когда я берусь за дело. А здесь дело потруднее, чем колоть дрова. Сколько пота я пролил, пока запомнил эти буквы, черт бы их побрал! Наверно, мне не пришлось бы столько трудиться, если б господин сержант заставил меня расколоть сажень дров.
Радисты опять расхохотались:
— Ну, держись, Некулай! Давай вкалывай!
— Вот начинаю, господин сержант. Буква «а»: «ти-«та». — Раздался стук ключа. — Хорошо, господин сержант?
— Пока ставлю тебе отметку «десять», Некулай!
— Буква «б» — та-ти-ти; буква «в» — «та-ти-та-ти»; буква «г» — та-ти-ти.
Некулай Тупица передал все буквы без ошибок до буквы «х».
— Ошибок нет, господин сержант?
— Пока нет, Некулай! Давай дальше! Если так дело пойдет до конца, ты заработаешь две пачки табака.
Когда он отстучал последнюю букву, радиотелеграфисты громко захлопали:
— Браво, Некулай, браво!
Он смотрел на них счастливыми глазами, с раскрасневшимся от волнения лицом.
— Господин сержант, — спросил он робея, — как вы думаете, выйдет из меня что-нибудь?
— А как же, Некулай, обязательно. Ты теперь вроде первый класс окончил. Выучил азбуку. Правда, пока ты сможешь читать газету, придется еще подучиться немного. Но если будешь стараться, обязательно добьешься.
— Неужели я когда-нибудь буду знать хоть половину того, что знаете вы?
— Если не сдашься, будешь знать, Некулай, — решил ободрить его сержант Пылимару.
— Да услышит вас бог, господин сержант!.. Есть у меня к вам еще одна просьба, если только вы не обидитесь, конечно!
— Ну?
— Я бы хотел, чтобы вы меня еще поикзаминовали на выборку. Посмотрим, смогу ли я отстучать все буквы не по порядку. Я пробовал, и вышло.
. — Ладно, Некулай, я буду называть буквы, какие мне в голову придут, а ты…
— Нет, я хотел бы не так, господин сержант, — прервал его Некулай Тупица.
— А как?
— Раньше дайте я попробую сам, чтобы набраться смелости, иначе я могу растеряться. Если сумею, то потом уже отстучу то, что вы мне назовете.
— Давай по-твоему, Некулай. Начинай!
— Подождите немного, господин сержант. Если это икзамин, то надо начинать по порядку, как будто я настоящий радист. Посмотрим, смогу ли я открыть станцию? Хорошо, господин сержант? Можно так?
— Можно, давай.
— Подождите секунду, пусть рука разойдется. Некулай Тупица стал быстро нажимать на ключ, с улыбкой поглядывая вокруг.
Вначале сержант Пылимару думал, что Некулай Тупица стучит ключом без всякого смысла. Но опытное ухо вскоре уловило повторение одних и тех же букв.
«К- р-к; к-р-к; к-р-к!» — повторил про себя сержант Пылимару.
— Ты знаешь, что ты сейчас делаешь, Некулай? — спросил сержант.
Некулай Тупица невинно посмотрел на него:
— А что я делаю, господин сержант? Я немного пробую эту штуку, чтобы рука разошлась. Боюсь, как бы не осрамиться на этот раз.
— А ты знаешь, какие буквы передал?
— Разве я передавал какие-нибудь буквы? — спросил Некулай с таким выражением лица, что сержант Пылимару расхохотался.
— Ты передавал всё время буквы к-р-к.
— Неужели? Говорите, я отстучал к-р-к? Значит, это и есть к-р-к? Значит, я могу отстучать три буквы наугад. А ну-ка, я попробую теперь другие.
И Некулай Тупица отстучал на ключе тридцать одну букву, из которых одна повторялась несколько раз.
Потом он остановился и, вытирая взмокший лоб рукавом кителя, сказал вздохнув:
— Больше я не могу, господин сержант, устал.
— Браво, Некулай! — поздравили его радисты. — Ты выиграл две пачки табака. Завтра, когда получим паек, приходи и забери их.
— И я совсем не ошибался? — спросил Некулай Тупица, который казался в эту минуту совершенно счастливым человеком.
— Совсем!
— Теперь я набрался смелости, господин сержант, можете мне называть какие угодно буквы.
— Ладно, больше не надо! Я убедился, что ты прилежный ученик. Еще недельки две — и перейдем на прием,
— Да услышит вас бог, господин сержант! Некулай Тупица посидел еще немного, потом ушел, не упустив случая еще раз поблагодарить радистов за их доброе к нему отношение.
Пока Некулай Тупица держал на радиостанции свой первый экзамен, капитан Георгиу и Уля внимательно слушали всё, что там происходило.
— Что вы скажете, господин капитан? Не правда ли, великолепный актер? — спросил Уля.
— Действительно, превосходный актер. Жаль только, что этот талант служит нашим врагам.
В аппарате ясно был слышен голос сержанта Пылимару: «Ты передавал всё время буквы к-р-к».
— Бедняга сержант удивлен. Он и не подозревает, что это позывные — засмеялся Уля Михай.
«Неужели?» — послышался в аппарате вопрос Некулая Тупицы.
— Вы обратите внимание на его тон, господин капитан. С какой наивностью произносит он это «неужели»! Послушать, так можно решить, что он ни в чем и не замешан. Я уверен, что он сейчас начнет передавать свое сообщение.
Уля Михай не ошибся. Последующие буквы, которые выстукивал Некулай Тупица, якобы выбирая их наугад, составили фразу:
Капитан Георгиу посмотрел на Улю с недоумением:
— Что бы это могло значить? Вы что-нибудь понимаете?
— Думаю, что да! — ответил улыбаясь Уля.
— Что же?
— Это значит, господин капитан, что в полночь будет разыграно последнее действие этого спектакля. Иначе говоря, что они решили действовать в эту же ночь. Впрочем, об этом невольно сообщил мне и мой приятель управляющий. Я сказал ему, что зайду после десяти часов поболтать, как всегда, и, представьте себе, что человек, который готов был принимать меня с радостью в любой час, на этот раз отказал в свидании под тем предлогом, что плохо себя чувствует и хочет лечь пораньше в постель.
— «В полночь упадет звезда!» — повторил капитан Георгиу, задумчиво глядя через окно во двор. — Теперь ясно, что эти слова обозначают. Некулай Тупица так уверен в удаче, что даже не потрудился зашифровать свою радиограмму.
— Мы докажем ему, что он ошибся.
— Что вы собираетесь делать?
— Пока я не могу вам еще сказать, что предприму. Надо уточнить некоторые подробности. Через час я представлю вам план, который сложился у меня. Вы доложите его господину генералу, потому что необходимо и его согласие. Но вот что я хотел вас еще спросить: каково положение на фронте?
— На нашем участке?
