слова, которые подчеркивали ее полную неосведомленность в том, что так волновало Петра.
Это был ее первый разговор о бандеровцах не с националистами и не с коллегами по работе, и ее очень интересовало, как расставляет Петро интонации в своем рассказе, нет ли в его словах страха.
Парень ей понравился. Он напомнил те времена, когда сама она была секретарем райкома комсомолае дни и ночи проводила в поездках по селам, объединяла парней и девчат глухих деревень в комсомольские организации.
— Когда мы увидимся? — спросил Петро.
— Не знаю. Я завтра, очевидно, уеду…
— Дайте адрес, я напишу вам.
— Зачем?
— Разве обязательно должна быть причина? Мне хочется вам написать — и все…
— Вот вам листок, запишите свой адрес — лучше напишу вам я…
Они попрощались, и Мария подумала, что вот есть же девчата, которые могут назначить свидание, оставить свой адрес, переписываться и встречаться с парнями.
Она была лишена этих, таких естественных для обычных людей, маленьких радостей. Тот же Петро, к примеру… Почему бы им снова не встретиться? Говорит, неженатый… А хлопец симпатичный, глаза у него хорошие, взгляд не прячет. Она его спросила, откуда он в таких деталях знает творчество Леси Украинки. Оказалось, два года назад закончил филологический, специальность — украинская литература, хотел быть учителем в школе, но ЦК ЛКСМУ направил на комсомольскую работу в западные области.
Мария уже давно привыкла делить людей на две главные категории: настоящих и «так себе». Этот был настоящий, и ей стало немного грустно, оттого что больше не суждено с ним встретиться.
Поздно вечером у нее в номере раздался телефонный звонок — вызывала междугородная.
— Как ты там? — спросил Коломиец.
Мария радостно крикнула в трубку:
— Здравствуйте, товарищ…
— Максим Федорович, — поспешно перебил Коломиец, очевидно опасаясь, что девушка обратится к нему по званию. — В Третьяковке была?
— А как же? И в Большом на «Лебедином озере», и во МХАТе!
— Вижу, время не теряешь, — добродушно сказал Коломиец.
— Спасибо вам, Максим Федорович! Я будто в другой мир попала…
— Представляю.
Они поговорили несколько минут. Мария торопливо делилась московскими впечатлениями.
— Не размякла под спокойным небом? — неожиданно спросил полковник.
Мария поняла, что он имеет в виду.
— Наоборот, сил у меня прибавилось, — ответила уверенно.
— Слушай внимательно, — сказал вдруг Коломиец, — есть возможность отправить тебя на учебу… по специальности… Соглашайся, заслужила.
Мария даже привстала с кресла — настолько неожиданным показалось ей предложение Коломийца.
— Товарищ…
— Максим Федорович…
— Максим Федорович, категорически возражаю, — резко сказала она, — когда нужно возвратиться?
— Завтра. Билет тебе заказали. Ждем.
— Все?
— Да. Иного решения мы от тебя не ждали. Встретим.
Глава XV
— Ты должна заменить меня, — втолковывала Ганна Лесе, — мне отсюда не выбраться — это ясно. Легенда оказалась тухлой. Я провалилась, но задание должно быть выполнено.
Даже после обмена паролями Ганна не сразу окончательно поверила Лесе. Ей казалось, что это слишком невероятно — попасть в одну камеру с курьером Рена. Но она уже немного пожила на свете и знала — бывают и не такие случайности. Жизнь словно в насмешку иногда может по своей воле так перетасовать карты, что остается только удивляться. Случайностям она, опытный курьер, привыкла доверять больше, нежели так называемой логике событий, где в цепи каждый факт плотно втыкается в предназначенное ему гнездо. Такая логика достаточно легко строится опытными людьми.
Особенно насторожил Ганну странный совет Леси рассказать все следователю.
— Ты тогда всерьез рекомендовала мне… покаяться?
Леся глянула на нее так, будто впервые видела:
— Понимай как хочешь.
— А все-таки?
— Я ведь не знаю, о чем ты со следователями беседы ведешь…
— Понятно, — с облегчением сказала Ганна.
Леся, очевидно, ей не очень верила, опасалась предательства. Что же, это было вполне понятно в той ситуации, в которую обе они попали.
— Еще требуется доказать, что ты — это ты, — будто угадывая мысли Ганны, сказала Леся, — кроме пароля, должна быть еще одна вещица…
— Голубая косынка с черной каймой… — уточнила Ганна, — ее отобрали вместе с другими вещами. Я не могла предположить, что она понадобится мне здесь, в тюрьме. А что ты делала после ликвидации краевого провода? — в свою очередь, будто мимоходом, поинтересовалась она.
— Краевой провод не уничтожен, — поправила ее Леся, — Рен погиб — это верно. Но с его смертью борьба не прекратилась. Руководство краевым проводом, как и было предусмотрено в таком случае, взял на себя Бес.
— Референт службы безпеки?
— Он самый.
Девушки говорили шепотом, голова к голове, чтобы до минимума свести опасность быть подслушанными.
— Что все-таки спасло тебя?
— В последний год Рен приказал перейти мне на легальное. Воспользовалась я своими подлинными документами. «Липа», даже если она и выглядит добротнее оригиналов, рано или поздно подведет — я в этом не раз убеждалась. К счастью, не на своем опыте. Приехала в родное село, откуда уходила не к Рену — упаси бог, не такая дурочка, — уезжала в Каменец, к родственникам. Я у них действительно несколько раз объявлялась, меня там видели и запомнили. Стала учительницей — диплом у меня есть. Все было бы хорошо, но один человек знал, что у меня был жених — офицер СС. Сообщил куда следует. Так я попала сюда. Но убеждена, что все обойдется. Почему? Погибли почти все, с кем я была связана. Остались два — три человека, они пока на воле. Вот и невозможно ничего доказать. Чекисты что-то чувствуют, но докопаться, к счастью, не могут.
— Повезло тебе!
— Везет дуракам, а я не из их числа. — Это сказала та Леся, которую Ганна хорошо узнала за тоскливые дни заключения, — гордая, самоуверенная, энергичная дивчина.
— Когда Рен погиб, я долго об этом не знала. Все ждала от проводника весточки. Напрасно…
— Бес тебя в лицо знает? — спросила Ганна.
— Нет. Связь между ним и Реном держал другой курьер.
— А если бы понадобилось, ты бы могла выйти на Беса?
— Попыталась бы, конечно, но вряд ли бы что получилось. Референт законспирировался так, что его с собаками не найдешь.
