Ответный удар «попаданцев». Контрразведка боем

– Над фортом поднят испанский флаг? – удивленно бормочет под нос барон. – Но… как же так, там ведь французские солдаты?

– Там есть бывшие французские солдаты, вы правы. И еще там присутствуют солдаты моей дивизии, вот это уже – совершенно точно.

– Но их командир?! Я имею в виду этих самых бывших?

– Служит в испанской армии. Вот, полюбопытствуйте, – протягиваю Рюгену бумагу. – Случайно у меня завалялась копия его патента… склероз, знаете ли…

– Однако, генерал! Вы меня просто удивляете! А как отнесутся к такому пассажу с его стороны… прочие сослуживцы полковника? Не увидим ли мы очередную смену флага над фортом?

– По странному стечению обстоятельств, барон, еще два месяца назад они тоже дружно изъявили желание перейти под руку Его католического величества. Бывают же такие совпадения? Согласитесь, что гораздо правильнее служить законному монарху, нежели толпе взбунтовавшейся черни?

Вот тут барону крыть нечем! Признать обратное он не может при всем желании! Хочет он того или нет, а вынужден будет сыграть на нашей стороне.

– А флаг над фортом? – не унимается Рюген.

– Я же не могу руководить полковником в этой области? Ему виднее, когда и как довести своим солдатам то, какому монарху они теперь служат.

– Понимаю… – дипломат наклоняет голову. – Теперь он может на совершенно законных основаниях требовать у вас поддержки. А английский адмирал, открыв огонь по невоюющей стране, поставил себя в очень неловкое положение. Теперь лучшее, что он сможет сделать, – это отступить!

– Вы сами-то в это верите, Карл Генрихович?

– Собираетесь с ним воевать, господин генерал?

– А чего ради, по-вашему, мы тут три месяца возились?

– У них только пехоты – восемь тысяч!

– Даже чуть больше. И что? На Мартинике большие леса… они способны без остатка поглотить любое количество солдат в красных мундирах…

Генерал Грей устало присел на упавшее дерево. В ушах его еще звучали злые и резкие хлопки выстрелов. Проклятый остров! Проклятые джунгли! И эти… разбойники, нападающие из кустов! В голове уже стоит неумолчный гул от всей этой трескотни и взрывов…

Поначалу все шло как по маслу. Высадка прошла почти без затруднений. Упали в воду несколько человек, повредила ногу лошадь… правда, парочка упавших нахлебалась-таки воды до смерти… но на общем радужном фоне это было почти незаметно.

Стоило, однако, встать на ночевку, как все изменилось буквально за час!

Разбудили генерала взрывы. Неизвестные злоумышленники под покровом темноты умудрились подложить заряды в стволы мортир. Взорвавшись, те прихватили с собою немалое количество оказавшихся поблизости солдат.

И понеслось…

Из окружавших лагерь кустов по взбудораженным солдатам ударила картечь! Скорее, правда, крупная дробь – картечины имели размер от четверти до трети дюйма, но и их оказалось более чем достаточно!

Если бы не удивительно частые и быстрые выстрелы, можно было бы предположить, что нападавшие используют охотничьи ружья. Правда, для них дальность выстрела все-таки великовата… А уж скорость перезарядки – так и вовсе запредельная.

Ответный огонь нескольких тысяч солдат проредил джунгли на десятки шагов вглубь! Но ни одного нападавшего так и не удалось обнаружить. Следы ранений были – и в достаточном количестве, но вот трупов не удалось отыскать ни одного.

Потеря всей осадной артиллерии поставила под вопрос сам смысл дальнейшего мероприятия. Но, поразмыслив, Грей приказал-таки выступить в путь. До ближайшего форта оставался лишь день пути. Громоздкие мортиры, сильно замедлявшие путь отряда, более уже не мешали быстрому маршу. Слабое утешение…

Быстрому, как же! Таким он был только в первые два часа.

А потом… потом земля встала на дыбы… Частые и неожиданные взрывы в самых неожиданных местах. Снопы осколков, выкашивающие целые шеренги в колоннах… казалось, сама преисподняя разверзлась под ногами солдат! Мины были повсюду. На дороге, в кустах и даже на ветках деревьев. Скорость передвижения моментально упала почти до нуля. Ни одного шага было невозможно сделать, не рискуя тут же услышать глухой хлопок дьявольского заряда. Каким образом неизвестные производили подрыв своих ловушек – так и осталось непонятным. Никого поблизости так и не удалось заметить. Самый тщательный осмотр мест подрыва мин тоже не принес никаких результатов. Не считать же за таковые обрывки бечевок и деревянные колышки? Полковник Гордон отдал приказ прощупывать землю штыками и ворошить кусты длинными палками. На первых порах это дало некоторый результат, две мины взорвались при касании палками наклоненных веток, лишь слегка зацепив осколками передовые дозоры. Но, по-видимому, наблюдавшие за отрядом неизвестные тут же сделали выводы… и следующие мины сработали тогда, когда голова колонны поравнялась с местом их установки. Осколки летели теперь с дистанции в двадцать-тридцать метров. Хотя часть их при этом неизбежно застревала в стволах деревьев или бесполезно рикошетировала от камней, своей задачи противник, кем бы он ни был, достиг. Движение практически застопорилось. Выбравшись наконец на большую поляну, отряд остановился на отдых.

Практически тут же из кустов затрещали выстрелы. Но на этот раз, здраво рассудив, что уж по минам-то стрелки противника ходить не станут, майор Мортон во главе своего батальона предпринял дерзкую контратаку. И она наконец-то принесла успех! Было убито около десятка этих негодяев, а батальон прорвался вперед, войдя при этом в узкий проход между холмами. Майор скомандовал немедленно занять оборону и тщательно осмотреть склоны. На них было обнаружено несколько готовых к подрыву куч камней. В каждую такую кучку, весом не менее тридцати-сорока фунтов, был заложен изрядный заряд пороха. Удайся злодеям их замысел, и проход на расстоянии не менее ста ярдов стал бы одной большой братской могилой.

Впрочем, могилу копать все-таки пришлось. Чтобы похоронить в ней погибших за сегодняшний день. Подсчитав потери, генерал схватился за голову! На месте первой ночевки похоронили около ста пятидесяти человек. А завершившийся день уменьшил количество солдат еще на добрую сотню солдат и офицеров. Да раненых имелось уже более четырехсот человек. Не всякий бой приводил к таким потерям!

Ночь прошла тревожно. Почти треть войска стояла под ружьем, готовая отразить атаку неизвестного противника. Да и остальные спали вполглаза. Среди ночи в расположении отряда несколько раз происходили необъяснимые взрывы. Их можно было бы принять за бомбы – но выстрелов орудий никто не слышал. Забросить же так далеко ручную гранату не смог бы ни один человек. И мощность взрывов гораздо больше соответствовала скорее бомбам, нежели ручным гранатам гренадеров. Так что к похороненным вечером солдатам пришлось добавить поутру еще с десяток. И вдвое большее количество пополнило ряды раненых.

Вот теперь пора выходить, а генерал никак не мог отдать команду на начало марша. Злой и невыспавшийся, он сидел на бревне и ясно отдавал себе отчет, что стоит только выйти из-под прикрытия каменистых склонов, как все начнется заново. А как воевать с таким противником – он не знал. Убитые в лесу люди были одеты в самое различное обмундирование. Кто-то во французскую военную форму, кто-то в обычную гражданскую одежду, а один так и вовсе – в форму испанского солдата! Считать их всех дезертирами, от безысходности нападавшими на многократно более сильную колонну английских войск, генерал не мог. Не похоже это было на дезертиров, да и смысла в этом для них не было ни малейшего. И эта странная манера ведения боя… Кому-то же пришла в голову эта идея, вот только кому? В глубине души Грей признавал правоту неведомого оппонента, тактический выигрыш был, безусловно, на его стороне. Но признать свое поражение от кучки сидящих в лесу оборванцев? На это генерал пойти не мог!

– Сэр! – прервал его раздумья голос адъютанта. – Посмотрите, сэр! Парламентер!

Грей поднял голову.

От дальнего входа в ущелье направлялся к ним всадник. Несомненно – офицер, судя по мундиру. В левой руке он держал белый флажок.

– Надо полагать, это командир тех, кто так активно нам вчера мешал…