– Дамы и господа, - начал директор 'Грёз', окинув взглядом притихшую аудиторию, - большинству из вас я уже знаком, однако позвольте представиться официально…
'Какие они разные, - думал Вадим, роняя стереотипные фразы. - И чего можно от них ожидать?'
– … а представлять вам госпожу Терешеву и господина Доржиева нет нужды.
Зал молча слушал, ожидая главного. И дождался.
– Я не считаю, что истинный талант должен прозябать в холоде и голоде. Поэтому я и создал этот Творческий Центр, чтобы здесь ваши таланты могли приносить плоды.
Фраза получилась несколько высокопарной, однако слушатели скушали патетику, не поперхнувшись, - Костомаров знал, какой бальзам нужен творческим душам.
– Здесь вы найдёте всё, что нужно для истинного творчества: свободу от всех хлопот, связанных с добыванием хлеба насущного и заботой о крыше над головой. По условиям контракта питание, проживание и медицинское обслуживание предоставляется бесплатно - в пределах Центра. К вашим услугам инфраструктура отдыха - бассейн, сауна, тренажёрный зал, ресторан с баром. В этом зале, - Вадим Петрович сделал широкий жест рукой, - будут проходить танцевальные вечера. И, конечно, великолепная природа - она тоже для вас. Ваше дело - творить, не отягощая себя житейскими мелочами. Вам даётся шанс реализоваться и проявить себя - разве могли вы мечтать о таком там, в городе, где люди озабочены одним лишь выживанием и погоней за деньгами? Здесь и сейчас всё будет зависеть только от вас - условия созданы. Можете стать великими - будьте ими!
Он сделал паузу, давая слушавшим время осмыслить услышанное, и продолжил:
– И ко всему прочему, мы решили использовать для наиболее полного раскрытия всех ваших способностей древние сакральные методики. Этим будет заниматься наш специалист по восточным практикам совершенствования духа, - Костомаров кивнул на Доржиева, - а о здоровье вашего бренного тела тоже есть кому позаботиться, - вежливый кивок в сторону Терешевой. - Ваши произведения увидят свет под логотипом фирмы 'Грёзы Музы', выплата гонораров будет производиться в соответствии с вашими контрактами. От вас, повторю, мы ждём только одного - настоящих художественных произведений. А теперь я готов ответить на ваши вопросы.
Закончив, Вадим Петрович ещё раз оглядел зал и выцепил взглядом бледное лицо Северцева, сидевшего в первом ряду. Андрея доставили в Центр по личному распоряжению Костомарова, без обычного для кандидатов собеседования. Северцева привезли сюда после длительного запоя, в полубессознательном состоянии, и потом четверо суток выводили из алкогольного обморока - этим занималась Лидия. Вадим руководствовался отнюдь не голым альтруизмом - он интуитивно чувствовал, что Андрей может выдать многое. И сейчас он предполагал, что именно Северцев и задаст первый вопрос. Но Костомаров ошибся - первым оказался растрёпанный длинноволосый парень в цветастом свитере.
– Скажите, - спросил длинноволосый, - а кто будет рецензентом? Кто будет решать, достойны наши произведения или нет? При вашей фирме существует группа литературных экспертов? Ведь учитывая многообразие поэтических форм и направлений…
– Эксперты у нас есть. Но в данном конкретном случае - в вашем случае - и цензором, и критиком, и редактором буду я сам. Я буду решать, пойдут ли ваши работы в печать или нет. Я, - Вадим жёстко усмехнулся, - буду повелителем ваших муз. Я имею на это право - я создал Творческий Центр и собрал всех вас здесь, в этих стенах. К тому же я не только меценат - или, выражаясь современным языком, спонсор, - но и сам не чужд поэзии. Я когда-то был бардом, хотя, говорят, бардом нельзя перестать быть. Как говорил один мой знакомый, - он посмотрел на Северцева, - поэт - это состояние души. Ещё вопросы?
– А насчёт методик, - хрипловатый голос принадлежал бесцветной особе в вязаной кофте с широким воротом, - можно ли поподробнее? Например, будут ли включены… э-э-э… тантрические элементы?
– Это вопрос не ко мне, - ответил Костомаров, подумав при этом: 'Да, девушка, судя по твоим тактико-техническим данным, у тебя с этим делом проблемы', - это уже к Фёдору Бороевичу.
Доржиев деловито оглядел вопрошающую, установил её половую принадлежность и произнёс с оттенком многозначительности:
– Спектр наших методик очень широк. В случае необходимой целесообразности будет применяться индивидуальный подход.
– Вы удовлетворены? - спросил Вадим Петрович заворожено воззрившуюся на 'сына Крепыша' кофтоносительницу. Та кивнула и судорожно сглотнула.
– А вот ещё такой вопрос, - подал голос бритоголовый парень с третьего ряда. - Мы здесь как - под замком? Я смотрю, охрана тут, забор… А если я захочу съездить в Питер?
– Прежде всего, вы здесь на работе - вы подписали контракт. Я вложил деньги в этот проект, и я хочу их отбить. Цинично, скажите? Но это реалии нашего времени, а нравятся они вам или нет - это уже другой вопрос. Однако вы здесь не в тюрьме - по выходным вы можете покидать пределы Центра… за свой счёт. Но если вы загуляете и не вернётесь к началу рабочей недели, это будет считаться нарушением контракта - со всеми вытекающими отсюда последствиями, в том числе и с возвращением выплаченного вам аванса. И у меня к вам встречный вопрос: а зачем вам куда-то ехать? Здесь, в Центре, у вас есть всё - и кино, и телевидение, и неограниченный доступ в Интернет, и свежие газеты, и отдых на любой вкус - в том числе и на… своеобразный, так скажем. К тому же, насколько мне известно, у вас - господин Алёхин, я не ошибся? - в городе нет родственников, а если вы непременно желаете встретиться с какой-нибудь вашей знакомой женщиной, зовите её сюда, почему нет? Разве в вашем коттедже не хватит места для двоих? Оплатите питание вашей гостьи, и всё. Что же касается охраны, так она есть на любом серьёзном предприятии - снаружи-то всякая публика шастает.
Были и другие вопросы, но мелкие и не по существу. Слушая 'кроликов', Костомаров пришёл к выводу, что все они ошарашены открывшимися перед ними возможностями, и что разного рода нюансы кажутся им несущественными - по крайней мере, пока. А потом - там оно видно будет.
Взбудораженная творческая публика уже расходилась, вполголоса обмениваясь впечатлениями, когда Вадима Петровича кто-то тронул за рукав. Он обернулся - перед ним стоял Северцев.
– Вадим…
Не отвечая, Костомаров отвёл бывшего друга в сторонку и негромко произнёс, глядя ему прямо в глаза:
– Не Вадим, а Вадим Петрович. Прошлое принадлежит прошлому, Андрей. Я дал тебе шанс заниматься тем, что тебе по душе, - помнишь наш разговор в кафе? - но это не означает, что ты можешь рассчитывать на моё особое к тебе отношение.
Северцев молча кивнул, не отводя глаз под тяжёлым взглядом 'повелителя муз'.
– Благодарности я от тебя не жду - она мне ни к чему. Ты называешь себя поэтом - так покажи, на что ты способен. Увенчай себя лаврами, и тогда мы с тобой поговорим на равных.
Не дожидаясь ответа, Вадим резко повернулся и пошёл к ожидавшим его Терешевой и Доржиеву. Но он чувствовал спиной взгляд Андрея и уже на выходе из зала полуобернулся и бросил через плечо короткий взгляд на Северцева, так и оставшегося стоять возле подиума.
Андрей не выглядел жалким и потерянным, нет, однако во всём его облике явственно проступала какая-то обречённость. Костомаров досадливо поморщился и вышел.
– Аум-м-м-м…
Музыка сочилась из стен, и тонкие дымные змейки от курящихся ароматических палочек выплетали причудливый узор. В заре было почти темно, дневной свет не пробивался сквозь задёрнутые шторы. Солнце осталось там, за окнами, а здесь - здесь был другой мир.
– Ом-м-м-м…
Актовый зал преобразился. Кресла стояли в беспорядке, оставляя середину зала свободной. В креслах сидели люди в расслабленных позах, глаза их были закрыты. Другие расположились на одеялах, расстеленных на полу, - каждый из участников ритуала сам выбирал то, что ему подходило. И в полутьме, на фоне тягучей музыки, плыл мерный голос Доржиева:
– Слушайте Зов Вечности… Слушайте - и внемлите…
Костомаров уже не первый раз присутствовал на утренней церемонии и давно понял, что их доморощенный 'далай-лама' очень неплохо владеет техникой управления массовой медитацией. 'Наш гуру Федя', как называл его Алексеев, вёл несколько десятков людей на невидимой верёвочке, вёл ненавязчиво,
