меньше), но за ним появились и другие, и тогда Педро Лопес ощутил смутное беспокойство: во время войны прилетают не самые приятные гости.
Похоже, на 'Вашингтоне' решили точно так же. Истошно взвыла сирена – казалось, корабль закричал, то ли испугавшись, то ли испуская боевой клич, – зашевелились стволы пятидюймовых универсальных орудий, поспешно задираясь вверх. Но было уже поздно: от переднего самолёта, укрупнившегося и уже хорошо различимого, отделилась тёмная точка с искрящимся хвостом – привязанный к ней крошечный язычок пламени был виден даже при ярком свете дня. Тёмная точка быстро снижалась, нацеливаясь прямо на шлюз, и капитан 'Марии' затаил дыхание, чуя нутром – сейчас что-то будет, тем более что точка эта была уже не одна – другие самолёты, следовавшие за первым, выплюнули точно такие же.
Судорожно закашляли зенитные автоматы линкора, раскрашивая синее небо дымками разрывов, а потом перед воротами шлюза спокойная вода озера Гатун рванулась вверх белым столбом, и по ушам капитана Лопеса ударило грохотом мощного взрыва.
Секунды почему-то стали очень длинными. Капитан 'Марии' заворожено наблюдал, как разворачиваются в небе чёрные самолёты (их было уже не меньше десятка), как густеет рой тёмных точек, падающих на шлюз, и как разлетелся в буром вихре взрыва аккуратный служебный домик на разделительной бровке шлюза.
А затем стальная гора линейного корабля обернулась вдруг клокочущим вулканом – рвануло так, что под ногами Лопеса вздрогнула видавшая виды палуба мостика. Над шлюзом до небес взметнулась чудовищная туча дыма, проглотившая всё: и огромный корабль, и все шесть камер шлюза Гатун, и окрестные берега. И падали с неба какие-то бесформенные обломки, с шипением плюхаясь в воду...
– Veinte cuatro cajones de doce apostoles y cula de puta Maria![67] – потрясённо выдохнул Лопес, искренне радуясь, что его ветхое судно находится на достаточном удалении от этого огненно-дымного ада.
'Василиск' атакует планирующей бомбой 'Блиц'
...Планирующая бомба 'Блиц',[68] разогнанная реактивным двигателем и ускорением свободного падения, пробила броневую палубу 'Вашингтона' и взорвалась в снарядном погребе второй башни главного калибра, вызвав детонацию сотен тонн боезапаса.
Шлюз Гатун был разрушен полностью, и через выломанные ворота бурным потоком хлынула вода, обтекая разодранный корпус линкора, – уровень озера Гатун был на двадцать шесть метров выше уровня океана.
Капитан Педро Лопес успел приткнуть свою 'Марию де Картахену' к мелеющему берегу. Утерев пот, он возблагодарил Господа и кротко попросил у него прощения за свою невоздержанность на язык. Капитан Педро Лопес был доволен: вместо того, чтобы идти в Карибское море и ловить там бортом торпеды, он мог теперь этим же вечером направить стопы в ближайший посёлок и напиться там по-человечески, то есть до скотского состояния – carajo, пусть эти гринго сами решают свои проблемы!
...Удар по шлюзам Панамского канала готовился в строжайшей тайне. Перебрав все варианты, германское командование решило использовать бомбардировщики 'василиск' и планирующие бомбы 'Блиц', предназначенные для разрушения крупных гидротехнических сооружений – дамб, мостов и плотин, – а доставить их должен был авианосец 'Зейдлиц': расчёты показали, что облегчённые двухмоторные 'василиски' могут взлетать с его палубы. Правда, сесть обратно они уже не могли, но это и не планировалось – бомбардировщики должны были взлететь на расстоянии тысячи двухсот миль от Панамского канала, вне зоны патрулирования американских разведывательных самолётов с Антильских островов, нанести удар, а потом садиться на воду у берегов Суринама и Гайяны, где пилотов ждали подводные лодки, заранее развёрнутые в заданных квадратах. Операция попахивала авантюрой, но цель оправдывала средства – разрушение шлюзов делало невозможным переброску американских кораблей в Тихий океан.
В конце июля 1941 года авианосец 'Зейдлиц' вышел в Атлантику, неся на палубе шестнадцать 'василисков'. Его сопровождали линейный крейсер 'Адмирал Шеер', четыре лёгких крейсера и шесть эсминцев; прикрытие с воздуха обеспечивали 'беовульфы' 'Графа Цеппелина'. Соединение пересекло Южную Атлантику, у южноамериканского континента повернуло на север-запад и в ночь с первого на второе августа подняло ударную группу, тут же начав отход на восток и так и оставшись необнаруженным. Большую часть пути самолёты прошли над территорией Венесуэлы (её вооружённые силы почему-то не обратили внимания на факт нарушения самолётами воюющей державы воздушного пространства нейтральной страны – или сделали вид, что ничего не заметили) и появились над каналом внезапно.
Успех превзошёл все ожидания. 'С нами Бог! – проникновенно заявил кайзер, узнав, что взрыв линкора 'Вашингтон', случайно оказавшегося в камере шлюза Гатун в момент атаки, на порядок увеличил масштаб разрушений (хотя военные эксперты утверждали, что шлюз был бы разрушен и без этого, на такое невероятное совпадение никто не рассчитывал). – Его десница направила бомбу – это воля рока!'. И мнение Его Величество о 'божьем промысле' только упрочилось, когда он узнал, что повреждены также шлюзы Мирафлорес и Педро Мигуэль (шлюз Гатун – основную цель – атаковали двенадцать машин, и ещё две пары 'василисков' были посланы против двух других шлюзов), и что все лётчики спасены. Командование кайзермарине почтительно согласилось с монархом – зачем спорить, если все участники операции получили заслуженные награды?
* * *
Лейтенанта ВВС США Уильяма Картрайта разбудил не свет раннего утра, не лёгкий ветерок, налетавший из бухты Святого Георгия и путавшийся кустарнике, и не волосы лейтенанта медицинской службы Нэнси Логан, мягко щекотавшие ему щёку, – его разбудило смутное чувство тревоги, непонятно откуда взявшееся.
Бермудские острова
Он открыл глаза, несколько секунд лежал неподвижно, глядя вверх, на шевелящуюся под ветром листву, и прислушиваясь к своим ощущениям, потом осторожно высвободил руку, на которой спала Нэнси (она сонно вздохнула, но не проснулась), приподнялся и сел на смятом плаще, заменявшем им постель.
Вокруг было тихо. Солнце, оторвавшееся от горизонта, окрасило золотом вершину Маячного холма и уже потихоньку оттесняло утреннюю прохладу; по воде бежала мелкая рябь, загоняемая ветром в узкую щель пролива Ферри Рич, разделявшего острова Святого Георгия и Святого Давида, на котором размещались взлётно-посадочная полоса и строения авиабазы. Райский уголок, именуемый Бермудские острова, дышал миром и покоем, и в эту безмятежность лезвием ножа врезался сигнал тревоги.
Картрайт вскочил на ноги и раздвинул кусты, чтобы видеть лётное поле, по которому уже мурашами бежали люди.
– Билли? Что случилось? – проснувшаяся Нэнси, стоя на коленках, смотрела на него с беспокойством, придерживая на груди расстёгнутую блузку.
– А, ничего особенного. Патрульный 'либерейтор' засёк всплывшую субмарину или что-нибудь в этом роде, – преувеличенно бодро отозвался Уильям, прекрасно понимая, что из-за одиночной германской подводной лодки и даже крейсера общую тревогу поднимать не станут. – Жаль, но мне надо бежать.
– Билли...
В глазах девушки был страх – она ведь тоже всё понимала, – и Картрайт, неловко ткнувшись губами в её щёку, пробормотал 'Не бойся, малышка, увидимся вечером', провёл ладонью по волосам лейтенанта Логан, выбрался из кустов и побежал к казармам лётного состава, искренне радуясь, что его эскадрилья не была дежурной, и что вчера они с Нэнси не ушли слишком далеко, благо треть острова Сент-Дэвид покрыта густым кустарником, самой природой предназначенным для того, чтобы укрывать от посторонних глаз влюблённые пары.
Над аэродромом пронёсся двухмоторный 'дрэгон' и ушёл в небо, с рёвом набирая высоту; за ним
