десанта, пережил вторую атаку без единой царапины благодаря предусмотрительности Кузнецова. Первая атака, в которой принимали участие до сорока 'авенджеров', была отбита 'кречетами' с 'Рюрика', прикрывшими корабли, однако Кузнецов, не теряя времени, завел линкор в пролив Шелихова, подойдя так близко к берегу, что по броне боевой рубки прозвенела пулемётная очередь, прилетевшая из-за береговых валунов. На эту мелочь адмирал не обратил внимания: занятая позиция обеспечивала защиту от атак торпедоносцев. Заходить на линкор со стороны острова они не могли – мешали горы, – а с носовых или кормовых курсовых углов 'Красин' представлял собой очень узкую цель, поразить которую торпедой практически невозможно. Так оно и вышло – свыше тридцати 'авенджеров', участвовавших во второй атаке, улетели не солоно хлебавши (если не считать потопления 'Настырного').
Но в третьей атаке американцы изменили тактику. Вместо торпедоносцев появились 'доунтлессы', отбиться от которых было не так просто – убавившиеся в числе истребители с 'Рюрика' (кроме 'авенджеров', в налётах участвовали и 'дикие коты') не могли надёжно прикрыть и линкор, и авианосец, державшийся между островами Троицы и Чирикова, и все остальные русские корабли. И Кузнецов не без основания подозревал, что дальше будет хуже.
Так оно и вышло. Четвёртая атака американских самолётов была комбинированной: на русские корабли обрушились и торпедоносцы, и пикирующие бомбардировщики, которых в общей сложности насчитывалось не меньше семидесяти. И последствия этой атаки были тяжёлыми для русского флота.
Линкор получил прямое попадание 1000-фунтовой бронебойной бомбы в палубу бака справа от дымовой трубы – бомба взорвалась на верхней палубе в батарее 152-мм орудий. Палуба бака была повреждена на площади в добрых сорок метров, а верхняя – на площади до пятидесяти метров. В верхней палубе образовалась пробоина в два с половиной на два метра, за взрывом последовал пожар. Два 152-мм орудия были серьезно повреждены, а спаренная 102-мм пушка взрывом выброшена за борт. Пожар удалось ликвидировать, но дым и газы заполнили котельное отделение номер три, которое пришлось покинуть. Погибло тридцать восемь моряков, тридцать два человека были ранены. К счастью, палубная броня 'Красина' над погребами ещё в бытность им 'Резолюшном' была усилена до 127 мм, и только поэтому это попадание не привело к катастрофе.
Тем не менее, положение 'Леонида Красина' вскоре стало безнадёжным. В кормовую надстройку линкора врезался сбитый самолёт, залив всё вокруг горящим бензином, а затем в течение нескольких минут корабль получил три или четыре бомбовых попадания и начал тонуть – медленно, но верно. Повреждения получили крейсера 'Емельян Пугачёв' и 'Степан Разин', работавшие по берегу Аляскинского полуострова, и очень не повезло 'Рюрику'. Авианосец удачно отбил все атаки американской палубной авиации, но подкравшийся под шумок одинокий 'мародёр' влепил в него тысячефунтовую бомбу с горизонтального полёта. На корабле вспыхнул пожар, разгоравшийся всё сильнее, и 'Рюрик' в сопровождении лёгкого крейсера 'Адмирал Эссен' направился к Датч-Харбору, выходя из сферы боя.
Горящий 'Рюрик'
'Умыли они нас, – мрачно размышлял адмирал Кузнецов, глядя с палубы катера на полузатонувший 'Красин' и морщась от боли в раненой голове. – Ничего, ещё не вечер'.
* * *
Вице-адмирал Кинкейд, вступив в бой с русским флотом вторжения, вынужден был решать уравнение с несколькими неизвестными (как, впрочем, почти всегда бывает в любом бою). Решение атаковать русские корабли у Кадьяка (линкор, авианосец, четыре крейсера, до десятка эсминцев) максимально возможным числом самолётов было правильным: защитники острова держались из последних сил, а на Аляскинском полуострове русские войска быстро продвигались вперёд, захватив Диллингхэм и обозначив угрозу Анкориджу. Однако адмирал не мог не считаться и с мощным русским соединением, крейсировавшим в районе Датч-Харбора – воздушная разведка обнаружила там сильнейшие боевые единицы противника: большой авианосец, опознанный как 'Гангут', линейные корабли 'Победа' и 'Кронштадт', четыре крейсера типа 'воевода'[94] и около двадцати эскадренных миноносцев. Такую угрозу нельзя было не принимать во внимание, и Кинкейд нацелил на это соединение авиагруппу с 'Энтерпрайза' – восемнадцать 'авенджеров' и восемнадцать 'хеллдайверов', прикрытых тридцатью истребителями 'хеллкэт'. Американские эскортные авианосцы, сопровождаемые 'Аляской', тяжёлым крейсером 'Индианаполис' и лёгким крейсером 'Бойз', находились в двухстах пятидесяти милях к востоку от Кадьяка, выпуская и принимая самолёты, а группа 'Энтерпрайза' – авианосец, два линкора и тяжёлый крейсер с эсминцами – держалась в тридцати милях к юго-западу, прикрывая 'каноэ' от возможной атаки русских палубных самолётов. Покамест такой атаки не последовало (ударные самолёты 'Рюрика' штурмовали аэродромы на Аляске), хотя несколько раз соединение атаковали самолёты берегового базирования – торпедоносцы 'орлан' и пикировщики 'феникс'.[95] Эти налёты оказались безрезультатными: на палубах 'каноэ' и в воздухе над ними хватало истребителей.[96]
Воздушная атака на 'Энтерпрайз' в бою в Аляскинском заливе
Кинкейду удалось отвлечь внимание русского авианосца – обнаружив 'Энтерпрайз', 'Гангут' атаковал его своими самолётами. Русский налет закончился тем, что 'Энтерпрайз' получил два бомбовых попадания, разворотивших полётную палубу и вызвавших сильный пожар, оба американских линкора были повреждены близкими разрывами бомб, а в борт 'Миннеаполиса' врезался горящий русский бомбардировщик – двухмоторные многоцелевые 'единороги'[97] и новые палубные истребители 'беркут', сильно потрепавшие авиагруппу 'Энтерпрайза', оказались опасными противниками.
Американцы не знали, насколько серьёзные повреждения получили корабли адмирала Ливитина в ходе атаки на его соединение. Было зафиксировано торпедное попадание в корму линкора 'Победа', 'Гангут' загорелся, а 'Кронштадт' полностью скрылся в дыму разрывов. По донесению самолёта-разведчика, русская эскадра изменила курс и направилась к острову Унимак, словно собираясь уйти в Берингово море через Унимакский пролив. Основываясь на этих данных, Кинкейд пришёл к выводу, что оба русских линкора сильно повреждены, и уже зная о потоплении 'Красина', сбросил со счётов все три сильнейших русских корабля. В бою над кораблями Кинкейда было сбито около тридцати русских палубных самолётов, а пожар на борту 'Гангута' скорее всего сделал русский авианосец небоеспособным. Исходя из этого, Кинкейд счёл, что дальнейшее противодействие операции 'Зимняя жара' смогут оказать только русские крейсера, с которыми без особого труда справится 'Аляска'. 'Энтерпрайз' вышел из строя, его авиагруппа потеряла больше половины своего состава, но в строю оставались все 'каноэ' с их четырьмя сотнями самолётов. Чаша весов клонилась в сторону американцев, и Кинкейд отдал приказ всем эскортным авианосцам следовать к полуострову Кенай, чтобы на следующий день оказать более эффективную поддержку войскам на берегу. В порту Джюно началась погрузка на транспорты бригады морской пехоты и частей армейской дивизии – американцы спешили развить наметившийся успех.
...Тем временем вице-адмирал Ливитин, оценив обстановку, перенёс флаг на крейсер 'Кронштадт' (в отличие от 'Победы', получившей авиаторпеду в корму, крейсер остался практически неповреждённым) и к вечеру взял курс на Кадьяк, сопровождаемый четырьмя 'воеводами' и двенадцатью эсминцами; четыре крейсера и четыре эсминца соединения адмирала Кузнецова получили приказ присоединиться к эскадре. Командующий флотом шёл ва-банк: синоптики обещали ухудшение погоды, и Ливитин надеялся навязать противнику артиллерийский бой и переломить ход сражения за Аляску.
* * *
...Синоптики не ошибись: в ночь с 22-го на 23-е июня в Аляскинский залив ворвался свирепый шторм,
