широкой белой каймой, в которой волны бессильно гасли, теряя разбег и напор. Казалось, вдоль побережья разлёгся гигантский морской змей, тяжело дыша и раздувая чешуйчатую шкуру в тщетной попытке вылезти на сушу.
Денис Игоревич Изотов стоял на пустом пирсе, слушая шелестящий шорох ледяного крошева, трущегося о причал, и мысли его были далеко. Сюда, к этому причалу должен был вернуться 'Гепард', но не вернулся — лодка навеки осталась в приполюсных водах, и там же остался Олег Геннадьевич Катунин, разделивший судьбу субмарины.
'Что произошло на борту 'кошки'? — думал Денис, не обращая внимания на резкие порывы ветра. — Гидрофоны 'Пантеры' засекли подводные взрывы — не один, а несколько, — значит, там был бой, а не авария. С кем? Кто мог атаковать нашу лодку в наших водах? Ханьцы? Вряд ли… Глобы? Возможно, хотя они ведут себя крайне осторожно и не идут на обострение — не те времена, особенно если учесть факт объединения Новой Руси в единое государство. Викинги? По данным разведки, у грумантского ярла Эйрика появились атомные субмарины, и памятуя его склонность к авантюрам, можно предположить, что он здесь замешан. Проклятая нефть — она притягивает к себе кровь, мой брат
Геннадий тоже погиб в этих местах… Но не так уж и важно, с кем встретилась подо льдами 'кошка', важно другое: почему она погибла. Почему не сработала её противоторпедная защита, для проверки работы которой в реальных условиях Олег и пошёл на 'Гепарде'? На полигоне никаких сбоев не было — что же там могло случиться? Отказ исполнительной части или очередной фокус МЛ-генератора? А может, пресловутый человеческий фактор — элементарная ошибка оператора? Геннадьевич был опытнейшим практиком, но и на старуху бывает проруха. Маловероятно, конечно, но…'.
Нет, сказал он сам себе, Катунин не мог ошибиться — это исключено. Значит, была какая-то неполадка, и чтобы она впредь не повторилась…
Услышав за спиной шаги, Изотов обернулся и увидел идущего к нему Пантелеева.
— Вот вы где, Денис, — сказал воевода, подходя. — Я вас искал, — и помолчав, добавил: — Скорбите?
— Олег был моим другом. Но дело не в этом. Если был бой, то почему наша защита не спасла 'Гепарда' от торпедной атаки противника? Я должен это выяснить, иначе вся наша работа псу под хвост.
Адмирал промолчал, хотя видно было, что ответ на этот вопрос волнует и его.
С развитием ракетного оружия появились и противоракеты, защищавшие надводные корабли от атак крылатых ракет. Военные инженеры десятилетиями бились над созданием аналогичных систем противоторпедной защиты, но без особого успеха: все разработанные ими комплексы ПТЗ не могли похвастаться высокой эффективностью. Всё упиралось в особенности водной среды: в ней не распространяются радиоволны. Дальность обнаружения выпущенных торпед гидроакустикой невелика — время реагирования мало, — трёхмерная точная локация цели затруднительна, а самонаведение антиторпед с помощью встроенного в них сонара крайне сложно осуществить. Чернокнижники предложили принципиально новую систему защиты,
используя в качестве источника питания 'генераторы Свиридова-Изотова', и результаты её испытаний были впечатляющими. Военные моряки восхищённо крякали и уважительно качали головами; новые системы в спешном порядке были смонтированы на нескольких субмаринах Северного княжества, и вдруг оказалось, что уповать на них нельзя. Это тревожило Изотова, и не только его одного.
— В общем, так, Михаил Андреевич: я сам пойду в море. На 'Крабе'. И не возражайте, пожалуйста: я должен это сделать не только в память о друге и во исполнение своего долга, но ещё и потому, что больше некому — никто не знает наше 'зеркало' лучше меня: я ведь его создавал.
— А если с вами что-нибудь случится? — тихо спросил воевода. — С подводных лодок спасённых не бывает. Вы уникум, Денис Игоревич, вы нужны стране — разве можно вам так рисковать собой?
— Бывают ситуации, — так же негромко ответил Изотов, — когда любой уникум должен сделать то, что должен, иначе он никакой не уникум, а так, хрен с огорода. Между прочим, я уже связывался с князем Владимиром и получил его разрешение. Он меня понял — его отец ушёл на Чудское озеро только потому, что только он мог исполнить им задуманное. Так что, Михаил Андреевич, дело это решённое. Норовистое оно, это наше новое оружие, но я таки найду на него управу.
— Три новых драккара вместо одного погибшего, — Эйрик удовлетворённо заурчал, — это славно! Ты, Хендрикс, без меня тут не терял времени даром.
Фраза ярла была несколько двусмысленной, однако глоб не обратил на это внимания.
— 'Гринвилл' и 'Колумбус', — сказал он. — Корабли, кончено, не самые новые, но на ходу и боеспособны. И 'Джорджия' — стратегический ракетоносец, переоборудованный для ведения морских боёв и поддержки сухопутных операций.
— Я бы не отказался и от полноценного стратегического ракетоносца, — заметил ярл, — и от атомной бомбы. Хорошая, говорят, штука.
— В этом нет необходимости, — спокойно ответил милитар, — до ядерных бомб дело не дойдёт.
— Ну-ну, — хмыкнул властитель Свальбарда. — Это мы ещё посмотрим…
Многоцелевые атомные субмарины типа 'Лос-Анджелес', построенные в последней четверти двадцатого века в количестве шестидесяти двух единиц и вооружённые торпедами, противокорабельными ракетами 'Гарпун' и крылатыми 'томагавками', предназначались для борьбы с подводными лодками и надводными кораблями, для ударов по береговым целям и для целого ряда специфических миссий, включая разведку, специальные операции, переброску диверсантов, минирование и поисково-спасательные операции. Большинство 'лос-анджелесов' давно пошли на слом, но некоторым из них удалось не только пережить Обвал, но и остаться в строю — они по-прежнему несли свои рубочные крылья над волнами.
Что же касается их сверстников — последних стратегических ракетоносцев США типа 'Огайо' — четыре из восемнадцати лодок этой серии были переоборудованы под носители крылатых ракет и подразделений сил специальных операций, и одна из них стояла сейчас на рейде Логйирбюена. Щедрость Совета Сорока казалась безграничной — Эйрик уже всерьёз опасался, что цена этой щедрости окажется для него непомерной. Однако 'Джорджия' того стоила — корабль мог взять на
борт от ста до ста пятидесяти 'томагавков', пару 'пиявок', беспилотные летательные аппараты, боевых пловцов и до сотни воинов, которых можно было скрытно высадить на берег, и которые с комфортом могли расположиться на борту в ожидании своего часа. 'В рамках одной такой субмарины мы можем выбрать либо 'молот' — крылатые ракеты, либо 'скальпель' — отряд спецназа' — говорил ему Хендрикс, и владыка Свальбарда запомнил слова глоба.
— Но названия драккаров я сменю, — сказал ярл, листая судовые бумаги. — Джорджия — это же вроде какое-то княжество на Кавказе, да? Пусть будет 'Свальбард' — викингам это понятнее. Ну, а эти два — я назову их 'Дракон' и 'Змей'.
— Твоё право, — равнодушно отозвался Хендрикс. — Это твои корабли, делай с ними что хочешь.
Глоба мало занимали игры Эйрика — пусть ребячится, чем бы дитя не тешилось. Куда больше его беспокоило поведение Ингрид: она не говорила ни 'да', ни 'нет', хотя всё так же страстно отдавалась ему в любое время и в любом удобном (и даже в не очень удобном) месте.
— В следующий поход я пойду на 'Свальбарде', — воодушевлённо сказал ярл. — На 'Девственнице' неполадки в силовой установке: это она, наверно, перепугалась, что русские торпеды лишат её невинности. — Эйрик гулко расхохотался, но тут же посерьёзнел. — Хотя я подозреваю, что перепугалась не она, а кто-то из её команды. Кто-то из них очень не хочет снова идти в море, несмотря на клятву верности, — он поковырялся в её потрохах, и девушка заболела. Мне это не нравится, Хендрикс, и если я найду виновных — а я их найду, можешь в этом не сомневаться, — я утоплю их в фиорде без всякого суда: я здесь и суд, и закон. И я не посмотрю на то, что они глобы, а не викинги, так и знай.
