сметены до фундаментов, Ис-фиорд забит обломками погибших судов. Живых с лодки не заметили, хотя кто-то наверняка уцелел — в дальних посёлках на окраинах архипелага. Надо бы снарядить спасательную экспедицию, но подходящих кораблей у нас, считай, нету. И уровень радиоактивного заражения там такой, что… Похоже, глобы ударили по Груманту 'грязной' бомбой: нескоро теперь можно будет там жить, пройдёт не один год. И есть основания полагать, что авторы сценария не постесняются выступить на 'бис', если кто- то сунется к островам, пусть даже с самыми благими намерениями. Ярл Эйрик встретил свой смертный час в лучших традициях викингов — огненным погребением.
— Да, лихой был мужик, — задумчиво проронил северный князь. — Бандюга, конечно, — бывший гангстер и драг-дилер, однако имел он понятие о чести, пускай даже своеобразное. С ним, в конце концов, можно было и подраться, и найти общий язык, а вот с глобами будет посложнее: они от своей 'генеральной линии партии' не отойдут ни на шаг. И ударили они по Груманту, я так думаю, скорее всего потому, что Эйрик перестал быть для них послушной марионеткой — таких выходок глобы не прощают. Что ж, боярин, давай- ка прикинем, как и чем мы сможем их ублажить, коль скоро дело дойдёт до раздачи наград и призов.
— Флот у нас неплох, — уверенно произнёс Пантелеев, — есть чем встретить дорогих гостей.
Его слова соответствовали действительности: Северное княжество, морской форпост Новой Руси, располагало на море внушительной боевой силой.
Самые мощные и наиболее современные атомные стратегические ракетоносцы флота — 'Александр Невский' и 'Юрий Долгорукий' — находились в море, под арктическими льдами, готовые в случае необходимости метнуть тридцать две тяжёлые баллистические ракеты, оснащенные двумя сотнями водородных боеголовок: залпа одного 'стратега' было достаточно, чтобы превратить всю Европу или Северную Америку в подобие Свальбарда, выжженного атомным огнём. В Баренцевом море резал волну 'Дмитрий Донской': ветерану пора уже было на покой (полвека службы — очень большой срок для подводного корабля, несмотря на модернизацию), но разогретая до точки кипения 'нефтяная ситуация' заставила князя Александра с этим повременить — ракеты 'тайфуна' в полтора раза увеличивали мощь ударной атомной эскадры, а достройка и введение в строй третьего 'князя' — 'Владимира Мономаха' — затягивалось. Однако древних 'дельфинов' — 'Брянск', 'Карелию' и 'Тулу', спевшую свою лебединую песню пуском 'Синевы' по Чудскому озеру, — пришлось вывести в резерв (то есть списать): предельный износ корпусов и оборудования делал их дальнейшую эксплуатацию слишком опасной.
Корабли противника готовы были встретить 'крылатые' крейсера 'Орёл' и 'Томск' — 'Челябинск' пришлось поставить в ремонт, который требовался всем камчатским лодкам, а 'Белгород', переименованный по просьбе дальневосточников в 'Адмирала Родионова' (в память об отважном морском воеводе, погибшем на 'Петропавловске'), ещё достраивался. Но и крылатые ракеты всего двух 'батонов' — сорок восемь штук — это, как наглядно показал бой в Беринговом море, серьёзно, и даже очень.
И наконец, целая стая лодок-охотников — 'Пантера', 'Рысь', 'Кашалот', 'Зубатка', 'Магадан' и овеянный славой 'Краб'. С введением в строй 'Северодвинска', проходящего ходовые испытания, эскадра должна была вернуть себе прозвище 'великолепная семёрка', потерянное после гибели 'Гепарда'.
Слабым местом оставался надводный флот: он по-прежнему числил в своём составе только эскадру 'малышей', возглавляемую крейсером 'Лейтенант Ильин'. Державший на нём флаг капитан первого ранга Александр Радько, ставший после боя с викингами и захвата 'Ингрид' контр-адмиралом и командующим надводными силами, всё так же безжалостно гонял свои корабли в море, но их по-прежнему не хватало, несмотря на мобилизацию для военных нужд грузовых, буксирных и рыболовецких судов.
Объединение Руси в единую державу положительно сказалось на судьбе её флота. Великий московский князь Василий — 'князь-президент', как его иногда называли, — хорошо понимал, что с потерей Дальнего Востока Север, как сотни лет назад, остался для русских единственным выходом в океан: Балтика была блокирована Железнобоким, а Чёрное море перекрыл великий халиф. На военный флот были выделены необходимые ресурсы — откуда что взялось, — однако восстановление тяжёлого крейсера 'Пётр Великий' и авианосца 'Адмирал Кузнецов' было делом долгим и непростым, а постройка новейших скоростных фрегатов и десантных судов могла состояться не завтра даже, а послезавтра, тогда как форштевни неприятельских кораблей пенили арктические воды уже сегодня. И кораблей этих было немало.
Атлантическое морское командование United Mankind направило в Арктику атомный ударный авианосец 'Джеральд Форд' в сопровождении четырёх лёгких крейсеров-'бёрков' — 'Сэмпсона', 'Тракстана', 'Бэйнбриджа' и 'Стокдэйла', — многоцелевой субмарины 'Калифорния' (родной сестры покойной 'Девственницы', смятой ударной волной ядерного взрыва в водах Свальбарда) и 'Мичигана' ('огайо', переоборудованного для спецопераций). В море Баффина ждали приказа выйти к полюсу два 'лос- анджелеса' — носитель 'пиявок' 'Хартфорд' и прикрывающий его 'Таксон', — а у берегов Аляски притаился подводный ракетоносец 'Мэриленд'. Одна из его пусковых шахт пустовала, но остальные двадцать три были заряжены термоядерной смертью в широком ассортименте, от мегатонных моноблоков до кассет на восемь и четырнадцать 'пилюль' калибром по четыреста семьдесят пять и сто килотонн. Второй такой же 'огайо' — 'Невада' — крейсировал в Северной Атлантике в той же экипировке. К великому огорчению адмиралов Ю- Эм, из-за неполадок пришлось вернуть в базу третий атомный подводный ракетоносец — 'Вайоминг', — но и двух оставшихся лодок должно было с лихвой хватить для тотального опустошения всей территории России.
Более мощной эскадры глобы наскрести не сумели — Обвал прошёлся по ним тяжёлым катком, не пощадив их вооружённые силы, и повышенного внимания требовали к себе Тихий океан, где телодвижения Поднебесной Империи вызывали у Ю-Эм растущее беспокойство, и арабские берега. Но и при этих условиях флот, угрожавший Северному княжеству, впечатлял — такую силу шапками не закидаешь.
— Откуда такая детальная информация? — недоверчиво спросил Пантелеев, когда князь Александр прокрутил перед ним на экране компьютера все эти данные. — Состав сил, фото и даже названия кораблей — откуда это всё? Спутники-то наши давно уже не летают.
— Среди глобов, причём не среди полуфабов, а среди мидлов, — пояснил Александр, вынимая из разъёма компьютерного блока накопитель, — есть люди, которым не слишком нравится монструозная структура Ю-Эм и то будущее, которая она готовит человечеству. Обвал — он многим прочистил мозги, и они не хотят снова играть в ту же игру и наступать на те же грабли. Вот эти парни — и девицы — общаются иногда доверительно с князем Василием и сливают ему кое-что интересное. А властитель московский известил меня — мы ведь все в одной лодке, пора бы понять. Но информация далеко не полная: наверняка учтены не все лодки-охотники, и наверняка в составе этой 'Непобедимой Армады' будут десантные суда и фрегаты противолодочного охранения. И может быть, к ним присоединятся посудины англов — есть такая версия.
— Так уж и армада, да ещё непобедимая, — ворчливо возразил Пантелеев. — У нас сил не меньше, справимся. По лодкам у нас даже преимущество.
— Справится-то, пожалуй, справимся, — согласился князь, — только дело тут пахнет не локальным морским конфликтом, а большой войной: той самой Третьей Мировой, которой столько лет пугали всё человечество.
— На этот случай, — лицо воеводы стало жёстким, — у нас есть атомные стратегические ракетоносцы. И лету нашим ракетам до их городов…
— До городов? — князь сделал вид, что удивился. — А не ты ли, воевода, пел тут мне гуманистические песни, когда мы с тобой обсуждали вариант атомного удара по Груманту? А теперь что, тебе уже безвинных не жаль?
— Воин может и должен быть великодушным, — сурово произнёс адмирал. — Но если речь пойдет о том, жить моей стране или умереть, я выпущу свои ракеты куда угодно, и рука моя не дрогнет. Властители Ю-Эм запросто могут сделать всю Землю похожей на Грумант, если только сочтут это выгодным и отвечающим их планам и замыслам. А к нелюдям из рода Кощея Бессмертного людские мерки не примеряют, так я тебе скажу, княже.
— Верю, воевода, — сказал Александр. — Давно я тебя знаю, потому и верю. Будем надеяться, что до густой 'грибной поросли' дело не дойдёт, хотя кто его знает, готовым надо быть ко всему. Но одно я знаю
