– Он рос между березами, осинами и рябиной. Потянет не меньше трехсот граммов. Не самый крупный.
– За него дадут хорошую цену, – сказала она. – Мне нужно таких грибов... – Она нахмурилась, – примерно два десятка.
Антон провел рукой по усам, потому что они поднялись над открывшимся от изумления ртом.
– Немало денег вам надо, Нина. Это вопрос жизни или смерти?
– Как говорят, нет. – Она пожала плечами, которые внезапно опустились.
– Говорит кто? – спросил он.
Нина покачала головой, отвечая не ему, а кому-то другому.
– Они ошибаются. – Нина вздохнула. – Потому что моя мама уже выбилась из сил, – тихо добавила она.
– Ваша мама... больна? – участливо спросил Антон. Так вот в чем дело. Поэтому такая девушка, как Нина, милая, домашняя, попала в эту компанию?
– Нет. Она здорова. Физически. Но... В общем, это наше семейное дело. – Нина махнула рукой и умолкла.
– Не смею настаивать. Но если вам на самом деле нужны такие деньги, прямо скажем, немалые, ответьте мне на вопрос: как вам платят за вашу работу? Я думаю, вы из тех, кто... – Он видел, как побледнело Нинино лицо, глаза насторожились. – Вы делаете карту трюфельных полей Подмосковья? – быстро спросил он.
– Откуда вы знаете? – Нина вспыхнула.
– Девочка, ты влезла в такой бизнес... в очень опасный бизнес. – Он поморщился.
– Но я ничего опасного не делаю. Сижу в библиотеке, читаю старые книги. Вы наверняка знаете – в прошлые века в России трюфели не считались чем-то особенным. В Охотный ряд их везли прямо из леса. Они стоили дорого, но любой, кто хотел их попробовать, мог это сделать.
– Сейчас все по-другому, Нина. – Антон поморщился. – Хорошо, я вам скажу. Есть две команды рестораторов. Одна заказывает французские трюфели во Франции. Платит за них сполна. Другая – покупает подмосковные и превращает их во французские. Понимаете, какая разница? При этом она хочет стать единственным хозяином всех подмосковных трюфелей. Негласных. Вы – делаете карту для них. Могу я спросить, сколько вам обещано?
Нина поморщилась. Она уже думала не раз, что деньги, которые Кирюшка обещал ей за работу, не приблизят ее к цели слишком быстро. И сам Кирюшка начал сомневаться, иначе он не сказал бы, что им стоит потянуть время и не отдавать карту. Еще он сказал – конкуренты их найдут. Выходит, это случилось? Антон – из конкурентов? Он нашел ее, выловил в реке. Нина назвал сумму, которую ей обещали за карту.
– Вы не шутите? – Антон крутил головой.
– Нет.
– Понятно. Нина, вы делаете подарок на много тысяч евро. Между прочим, сильно рискуя... собой.
Она смотрела на него, на лице читалось недоумение.
– Несколько тысяч, вы сказали?
Она никогда не имела дела с такими деньгами, ее родители тоже. Даже бабушка, которая позволяла себе отдыхать в Турции и Египте. Бабушка произносила иногда крупные суммы, когда говорила, за сколько купил зоопарк ее очередного дорогого хищника.
– Хотите получить столько, сколько это стоит? – тихо спросил он. Нина не ответила. – Хорошо, мы это обсудим, – сказал он.
Нина спросила:
– Мои вещи высохли? – Ее голос звучал спокойно, как будто она не слышала его вопроса.
– Сейчас взгляну, – он вернулся и сказал: – Еще немного, и вы можете переодеться.
Филька, который до этого спал на коврике, заворочался, потом встал, потянулся.
– А давайте-ка дадим ему немного размяться, – сказал Антон и взял с тумбочки Филькину поноску.
Он бросил кусочек гриба в угол, Филька быстро стряхнул с себя сон, метнулся следом. Он вернулся и отдал... Нине.
– Молодец, – похвалил Антон. – А я надеялся, что он отдаст мне. Я даже приготовил награду. – Он вынул из кармана крошечное печенье-рыбку.
Нина покачала головой.
– Филя мой воспитанник. А был бабушкин щенок.
– Подержите его так, чтобы он не видел. Я спрячу трюфель.
Антон ушел за шкаф, вернулся и скомандовал:
– Филя, трюфель!
Филя не двинулся с места.
Нина тихо повторил:
– Филя, трюф!
Пес на миг замер, а потом кинулся в угол, в который Антон положил кусочек свежего трюфеля.
Он вернулся с довольной мордой, подал находку Нине.
– Вы талантливый дрессировщик. А ваш пес – настоящая трюфельная собака. Такая стоит... Боюсь вам сказать...
– Не надо. Филя не продается. Но его щенки, когда они будут, конечно.
– Уж не хотите ли вы открыть питомник трюфельных собак?
– Может быть. Но сейчас у меня другие проблемы.
– Значит, так, – теперь вы мне расскажете о ваших проблемах. – Голос Антона звучал по-новому. Нина снова почувствовала напряжение.
– А если нет?
Как может она рассказывать незнакомому мужчине о себе? Какое ему дело до ее пятна, до тех мучений, страданий ее матери и собственных? Может, еще рассказать, что Дима ее бросил из-за пятна? Да-да, бросил. Это так. Мама сделала главное – она нашла доктора, у которого операция стоит дешевле, чем у других. Поэтому ей нужны деньги.
– Если нет, – Антон вздохнул, – значит, вы останетесь здесь.
– Надолго? – она наклонила голову на бок, стараясь не показать, как задрожало все внутри.
– Пока не расскажете.
12. Признание
Она скрестила руки на груди и в упор смотрела на него. В них то же, что и раньше. Внимание. Но что-то еще, чего она не видела до сих пор в глазах мужчин, обращенных на нее. Или не было таких глаз, в которые можно смотреть долго? Золотистые искорки на радужке светились не просто интересом. Казалось, ему нравится то, что он видит.
А если он хочет завладеть картой? Но у нее нет с собой карты.
Потом Нина поймала взгляд Фили. Он вел себя с Антоном так, будто тот кормил, поил и выгуливал его всю жизнь. А Филя не со всеми так себя ведет. Нина почувствовала себя лучше.
– Хорошо. Я вам скажу главное.
Антон не поменялся в лице, на нем не было ликования от победы – всегда приятно заставить другого сделать то, что ты хочешь, не подался вперед.
– Мне нужны деньги на операцию, – сказала Нина.
– Для вашей мамы? – тихо спросил он.
– Нет. Для меня.
Антон нахмурился.
– Что-то серьезное? Мне жаль, Нина.
Она отбросила волосы с правой щеки и повернулась к нему.
– Мне нужно избавиться от родимого пятна. Моя мама нашла доктора, но не в Москве, не в России. В другой стране.
– Европа? Штаты? – быстро перечислял он, прикидывая, где может стоить операция столько, сколько сказала Нина. Точнее, не сказала, а он сам вычислил по цене двадцати трюфелей...
