уехать по делам.
Вот и все слова, которые удалось от шофера добиться, а далее за всю дорогу он не проронил ни единого звука. Какие могут быть дела под утро? Может быть, Николаю стало плохо, но он просил о том не передавать? И сам он на чем же отбыл прочь: такси себе вызвал? А еще хотелось спросить, нет ли в шофере кавказских кровей, но я все же постеснялась. Кто его знает, а вдруг человек обидится! Так и не спросила…
– Ах, как же я соскучилась-то, Никуся! Как же хочется бурлящих и кипящих чувств! Ведь любовь – это, должно быть, что-то большее, чем поэма, что-то сильное, как извержение вулкана.
Такими пылкими высказываниями закончила Алена наш длинный-предлинный день и потушила лампу в спальне.
Особенно сегодня усталая ввиду интенсивной подготовки к очередному головоломному экзамену по установке и обслуживанию инфраструктуры активного директория, с абсолютно затуманенной майкрософтской терминологией головой я притащилась домой, вернее домой к подруге. Она оказалась дома и открыла мне дверь сама, лишь на полсекундочки выбежав из ванны, где, по всей видимости, принимала предобеденный душ. Я с облегчением бросила в коридоре пакеты с продуктами и медленно прокосолапила в нашу спальню, где медленно и лениво переоделась в домашний махровый халат. Раздумчиво полулежа-полусидя на кровати, вдруг начала слышать странные, но ритмичные звуки: иногда лязгающие, иногда хлюпающие, вроде бы доносившиеся с кухни. Вначале я подумала, что вот, дескать, соседи покоя не дают – опять затеяли ремонт в своей квартире. Но нет, уж больно явственной была слышимость, даже несмотря на всю хлюпкость современных межкомнатных перегородок. Источник шума явно находился на Алениной территории. Все равно надо было тащиться в эту чавкающую обитель и приниматься за готовку еды, что я несколько нехотя и сделала. Поспать бы сейчас хорошенько, так тут еще этот грохот!
К великому удивлению, на кухне я обнаружила полуголый, в одних плавках, даже на спине сплошь заросший курчавыми темными волосами торс мужчины, головой нырнувшего под раковину и что-то там упорно ковырявшего. Я не сдержала удивленного ойканья, и мужчина резво подал назад шерстистый корпус, пружинисто выпрямился и обернулся ко мне: то был недавний посольский шофер с видимой примесью жгучих кавказских кровей.
– Владлен Давидович Петрищенко, разрешите представиться.
Молчаливо-безучастный в прошлый раз, сейчас он любезно-четко отрапортовал свое имя. Видимо, так положено по каким-нибудь посольским инструкциям.
– Руки вот только грязные, поэтому, к сожалению, подать не могу. Лена Анатольевна попросила посмотреть трубы, сказала: мойка ваша немного засорилась и грязная вода начала плохо уходить. Но я уже почти закончил. Теперь, надеюсь, у вас все будет в полном порядке.
С этими словами смуглокожий, невесть откуда тут, в квартире Алены, взявшийся Владлен опять полез под раковину. Когда она только успела договориться с ним о починке водопровода? Подруга наконец-то появилась из ванной, и я вознамерилась тоже принять душ.
– Да, пока не забыла! Завтра подготовь все свои бумаги по новой, пусть и резюме, и копии твоих дипломов выглядят в их лучшем виде. На послезавтра на одиннадцать договорилась о встрече с ответственным старикашечкой из Инженерного общества. Попробую тебя с ним свести, может, выйдет какой толк, – остановила меня за руку и голосом строгой мамы проинструктировала Алена.
– Большое тебе спасибо за хлопоты. У меня все документы наготове, но это ведь старые версии. Твои коллеги что-то до сих пор тянут с редактированием…
– Просто им некогда, и все дела. Приготовь что есть! Карлу Иохану не столь важны детали, важно, чтобы ты произвела хорошее впечатление. После душа халат переодень – мужчина в доме, а ты в таком виде. Обед я приготовлю сама.
К моему торжественному появлению на кухне в «приличной» одежде что-то вкусненькое уже поджаривалось, и любезные сердцу, носу и языку запахи успели легкой дымкой расплыться по всем углам. Одетый в джинсы и клетчатую рубашку, посольский служитель скромно и стыдливо, как мусульманская девушка на выданье, отнекивался от Алениного приглашения разделить с нами скромную трапезу. При всем при том даже под застенчиво опущенными угольно-черными и густыми ресницами был явственно заметен искрящийся блеск его горячих восточных глаз.
– …Нет-нет, вы уж не откажите в просьбе отобедать с нами, двумя одинокими, совсем беспомощными в ремонте и технике женщинами, дорогой Владлен Давидович. Ведь мы вам так искренне признательны за помощь; ну что бы без вас мы сейчас делали?! – ласково-ласково ворковала Аленка, и черноокий, по виду крайне застенчивый Владлен прямо жмурился-нежился под этими уговорами подобно мартовскому коту под первыми лучами весеннего солнца.
– Трудно отказать в какой-либо просьбе прекрасным дамам! – произнес он наконец томным баритоном. – Одно удовольствие находиться в такой чудесной компании. Что же, девушки, уговорили, уговорили. Остаюсь с удовольствием! У меня с собой как раз припасена бутылка нашего шампанского и литровка австрийского персикового шнапса, сейчас схожу, принесу к обеду.
Развеселившийся и разговорившийся после рагу из баранины и нескольких рюмочек шнапса мастеровитый Владлен Давидович поведал мне, любопытной, что в посольстве он работает по хозяйственной части – ну что-то вроде завхоза, а уважаемый Николай Иванович один из его начальников. Я несколько удивилась, что такой блестящий лингвист-дипломат, как Коля, может иметь какое-либо отношение к административно-хозяйственной службе, ответственной за ремонт и поддержание в порядке отопительных, электрических, водопроводных и прочих систем, а также парка автомобилей. Честно говоря, у меня не было уверенности, что Николай способен, как говорится, «вбить гвоздь в стену», но ему было это и незачем. Хотя кто их там, в посольстве, знает: может, Коленька тоже «умелец – золотые руки». Сам же Владлен Давидович происходил из терских казаков, поэтому свою крайнюю смуглость и чернявость объяснял исторической близостью восточных границ. Оказалось, что проворной Аленке все эти сведения были далеко не в новинку, она сумела разговорить волоокого Владлена во время посольского приема и тогда же пожаловаться ему на проблему с кухонной раковиной.
– Какое красивое у вас имя, Владлен, но отчего-то теперь редко встречающееся, – сделала я искренний комплимент гостю.
– О, Вероника, это меня в честь деда назвали. Владлен означает сокращенное Владимир Ленин, оттого- то оно теперь и редкое, – воркующе-томно отвечал заведующий посольским АХО с одновременным страстным поцелуем моей руки, названной им «просто волшебной».
На меня необыкновенное действие и впечатление произвел персиковый шнапс, которого я раньше никогда не пробовала: по вкусу – отличная чистая водка, но с привкусом и запахом персика. Владлен же Давидович явственно наслаждался компанией двух милых и красивых женщин: так и переводил весь вечер сверкающие отблесками внутреннего пламени, выдающие с трудом сдерживаемый жар характера черные свои глаза с меня на Алену и обратно на мои блондинисто-белокурые волосы. При этом он каждый раз шумно вздыхал, наверное, блондинки были его тайной слабостью. Он совсем у нас на кухне расслабился и забыл о времени.
Наконец решительная в таких делах Алена молча решила, что гость засиделся, и в два мгновения предельно вежливо и с комплиментами послала мужчину обратно в непосредственную близость к суверенной территории Российской Федерации. Уже стоя в дверях, добродушный хозяйственный мужчина предложил добровольную помощь в ремонте кухни и замене туалета; подружка моя на некоторое время задумалась, но потом величественно улыбнулась и по-королевски гордо пообещала ему позвонить на следующий неделе.
Глава 28
Следующим вечером я решила уточнить, во сколько же должна стоять у здания Инженерного общества, чтобы заранее встретить многоопытную в поиске работы Алену, но она слегка удрученно сообщила, что поход к старичку отменяется, так как шеф вздумал отправить ее на срочное совещание с самого утра и до двенадцати.
– …Только перед самым уходом с работы он мне сказал про это совещание. Вот так всегда: у человека семь пятниц на неделе. Ты уж особо не расстраивайся, киска. Я в начале января договорюсь с ним на какой-нибудь другой день. Ничего страшного – расслабься!
