– … И о смерти Эккегарда. – Эвен Варгран тяжело навалился на край стола, вперив в Беатрикс ненавидящий взор.
– … И о странном заговоре Этери Крона, – прозвучал молодой голос еще одного магната. Судьи вспоминали наперебой, и глаза их зажигались гневом. Каждый по ее вине кого-то потерял, поэтому беспристрастных здесь не было.
– Тогда спросите меня и о казни Энвикко Алли, – раздался язвительный голос Беатрикс, и обвинения стихли. – А, замолчали? А зря. Я бы согласилась рассказать про это.
– Тебе не давали слова! – осадил ее Раин.
– Я буду молчать.
– Ладно, – опередил готовую сорваться раздраженную реплику Родери спокойный голос Аргареда, – вот тебе время на раздумья, женщина. – Он пальцем отмерил несколько делений на часовой свече.
– Хорошо, только дайте мне сесть на что-нибудь. – И когда никто не пошевелился, Беатрикс уселась на пол, поджав под себя ноги и склонив голову. Но тут же ее подняла. – А теперь, Родери, пока свечка горит и поскольку думать мне не о чем, потому что я давно все решила, расскажи мне, как ты стал сыном магната? Не хочешь? Молчишь? Может, тебе стыдно? На самом деле тебе нечего стыдиться. Будь я на твоем месте, я сделала бы то же самое. Но я хочу тебя предупредить: учти, что ты еще бычок в дворцовых делах и только кулаками махать и пасть разевать умеешь. А Окер старый лис. И когда он победит, вряд ли ты станешь магнатом Родери Аргаредом. Ты останешься бастардом и полукровкой, сыном швейки – да и то в лучшем случае. А в худшем тебя обвинят во всех оставшихся от меня грехах и прикончат на Огайли на потеху честному народу, потому что предателя никто жалеть не станет. И предателя можно спокойно обвинять в предательстве, даже если он не предавал, потому что всем известно: если человек предал один раз, то он предаст снова и снова… Как ты.
– А не заткнуться ли тебе? – Лицо Раина стало свирепым.
– Моя свеча пока еще не догорела. Может, я думаю вслух. Могу сказать, что Окер всегда был умен. Он ловко тебя окрутил. Хорошо иметь дело с безотцовщиной. Только пальцем помани. Как же, отец – магнат.
– Добром тебе говорю, заткнись.
– Теперь я скажу для Окера. Окер, вы ловко все сделали, но осторожней! Вас он тоже предаст. Вы доверились уже дважды предателю. В первый раз он предал Этарет, не оценив своей принадлежности к ним, во второй раз он предал меня, когда я отказалась сделать его канцлером. Ему станет мало, и он предаст вас… раньше, чем вы поймете, что от него лучше избавиться.
– Время истекло. – Аргаред с трудом сохранял самообладание.
– Я все сказала. Вы оба думайте. Родери, Навригр близко, а я добра. Окер, стража у вас под рукой, и платили ей вы, так что она исполнит любой ваш приказ…
– Что-то ты больно смела. Поглядим, как под плетью петь будешь… Или, может, расскажешь по- хорошему?
– По-хорошему я вам что хотите наговорю. Детей моих Ниссагль украл, потому что сам править хочет. Да и дети вовсе не от короля, а от Алли… Ни полслова вы от меня не получите! – вскрикнула она и замерла. Подбородок ее дрожал, руки вцепились в складки платья.
Раин обернулся к магнатам и развел руками. Аргаред медленно склонил голову. И Родери махнул рукой:
– Мастера, приступайте. Займитесь ею. На пол грохнулись снятые с рук кандалы, потом полетело сорванное платье и распласталось под ногами у Раина, потом затрещала разодранная сорочка, и Раин вспомнил ту сорочку, которой обманул Ниссагля, макнув ее где-то в кровь. Обманка та предназначалась любому случайно завернувшему в Хаар королевскому отряду… Скорбь Ниссагля несколько искупила разочарование от того, что его не изловили. Защелкнулись на запястьях Беатрикс стальные кольца потолочной цепи.
– Ты все еще будешь запираться? Подумай в последний раз. Мы не шутим… – «Что? Мне ее жаль? Нет, не жаль…»
Беатрикс посмотрела на него через обнаженное плечо и со вздохом отвернулась.
– Первый удар!
Было видно, что ударили несильно. Осталась только багряная полоса. И ни звука.
– Еще.
На стене взметывались и опадали тени. Свистел мерно рассекаемый воздух. Качалось негреющее пламя.
– Может быть, довольно? Дадим ей ночь подумать? Аргаред покачал головой.
– Бейте в полную силу. От этих шлепков даже шрамов не останется. Бейте так, чтобы этой ночью она не сомкнула глаз…
… Она изогнулась с отрывистым стоном, камни потолка заволокло туманом.
– Первая кровь. – раздался бесстрастный голос палача.
– Еще. Сейчас она заговорит. Плеть засвистела чаще. В какой-то миг взлохмаченная голова опустилась на грудь и сознание ее совсем погасло.
– Облейте!
На лицо хлынула вода.
– Ну, будешь говорить? Или тебе мало, сука?!
Ниссаглю в пути становилось все хуже, и в Навригр его привезли без сознания, едва сумев остановить кровотечение. Рана оказалась скверная, глубокая – чтобы достать наконечник, пришлось раскаленным ножом резать живое мясо. Уже поблизости от Навригра встретили большой отряд во главе с Вельтом. Когда
