банки, лопаты, немецкая каска времен все той же войны, старые стоптанные сапоги, такие же валенки и тому подобная дрянь.
Между тем Мессер открыл консервную банку, обострившимся от голода обонянием Женька почувствовал — тушенка.
— Мужики, — опять взмолился Женькин товарищ по несчастью, — дайте пожрать. Вторые сутки маковой росинки во рту не было.
— Зачем убегал? — сурово спросил Витек, не трогаясь с места.
— Жить хочется, вот и убежал, — ответил пленник.
Витек довольно закудахтал, вздрагивая животом. Смеялся.
— Может, дать им чего-нибудь, чтобы не сдохли? — спросил Мессер.
— Самим жрать нечего, — ответил Витек, садясь на лавке. — Вот Папа Хорь принесет продукты, тогда и покормим.
— Антошка неизвестно когда еще будет, — возразил более мягкий Мессер, — подохнут.
— Не подохнут, а подохнут, и черт с ними, — оставался неумолимым его товарищ.
— Хоть по куску хлебца, — сделал еще одну попытку изголодавшийся пленник.
— Хлеба нету, — отрезал его мучитель. Сами последнюю четвертушку доедаем. Мессер, давай есть. Тебе к тропе идти, не ровен час спасатели нагрянут. Ты по уговору первый дежуришь, а я пока отдохну.
И Мессер, и Витек сели за стол, немного придвинув к нему лавки.
У Женьки текли слюнки и кружилась голова, неожиданно страшной болью пучило желудок, и он уже не думал ни о чем, лишь бы отпустило.
Окончив трапезу, Витек опять принял горизонтальное положение. Мессер собирался покинуть избушку. Щелкал затвором карабина. Допил напоследок остатки водки прямо из горлышка. Затем подошел к печи, чем-то там погремел и поставил между Женькой и вторым пленником небольшую кастрюльку с торчащей из нее ложкой.
— Я им гречки дал, — сказал он, — со вчерашнего в печке осталась.
Витек оставил его слова без внимания.
Мессер ушел, аккуратно притворив за собой дверь. Незнакомый пленник, сглотнув слюну, подвинул Женьке кастрюльку.
— Ешь, — сказал он, — оставишь маленько.
Женька с жадностью в полминуты вычерпал половину того, что было в кастрюльке. Такой вкусной гречки он не ел никогда в жизни. С трудом остановившись, он подвинул оставшееся незнакомцу.
— Спасибо, — поблагодарил тот и тоже накинулся на пустую кашу.
— Доели? — спросил, поднимаясь, Витек и взял автомат в руки. — Мордой вниз.
Женька и незнакомец послушно легли на животы.
— Руки за спину.
Они выполнили и это приказание. Витек связал им руки, после чего спокойно вернулся на лавку.
Через несколько минут Женька заснул.
Они катили с Сашкой Губиным по главной улице Узорова на горных велосипедах. Ехали в гости к Семе. Вот уже и знаменитая Узоровская церковь перед ними. День службы. Наверное, воскресенье. Какой- то церковный праздник. Народу вокруг невпроворот. Из главного входа, из-под иконы, выходит их новый поп, отец Андрей. Он здесь всего второй год служит, как только открыли церковь после реставрации. Только что это? Ну и физиономия же у отца Андрея! Да он же черный!
— Негр! Негр! — кричит Губин, указывая на попа пальцем. — Негр!
Женька проснулся. Опершись руками о стол, с безумными, расширенными от испуга глазами в избушке стоял определенно знакомый Женьке человек. Только он никак не мог вспомнить спросонок, откуда он его знает.
— Негр! Негр! — беспрестанно повторял этот знакомый. — Витек, откуда у нас здесь в Чертовом углу негр?! Это же… Это же черт!
Глава XII ШТУРМ В ОДИНОЧКУ
Семен подождал, пока Серега скроется из вида. Ему нужна была уверенность, что этот парень не потащится за ним следом со своим «вальтером». Когда Лыкова было уже не видно и не слышно, Семен подошел к краю болота, зачерпнул черной жирной грязи и тщательно вымазал себе ею лицо, шею, даже немного волосы. Теперь он выглядел, как представитель племени масаи, отличающийся высоким ростом, большой физической силой и особенно черным цветом кожи.
И еще масаи ходят с копьем в одиночку на льва. Семен собирался с ножом идти в одиночку на черта.
Решительно, уже который раз за день, он вступил в холодную воду.
Вешки были видны ему хорошо. А вот грибника он не видел. Правда, когда Семен накладывал себе грязевой грим, то разглядел в полушаге от водяной кромки четкий отпечаток подошвы сапога. Но, учитывая небывалое скопление людей в этом забытом Богом месте, след мог принадлежать кому угодно.
Сначала идти по болоту было несложно. Ноги проваливались в трясину неглубоко, вода едва поднималась выше колена. Но постепенно болото становилось все глубже, и Семен уже брел по пояс в воде, с трудом выдергивая из засасывающих недр отяжелевшие ступни и шест, который он взял с собой, чтобы прощупывать им дорогу. Очень скоро он потерял одну кроссовку, Семен даже и не подумал искать ее в трясине. Останавливаться было нельзя, можно было тогда и не выбраться. Засасывало ноги очень быстро. Через некоторое время он раздвигал уже плавающую на поверхности ряску своей широкой грудью. Однако сомнений в том, что он на правильном пути, не возникало: вот они вешки — прямо по курсу, торчат одна за одной. И вдруг в голову залетела шальная, страшная мысль: «А ну, как эти гады специально переставили вешки, чтобы заманить меня в трясину?» Такие мысли не товарищи в решительном деле, и Семен быстро выгнал их из головы.
Болото начинало мелеть. Семен пошел медленнее, пригибаясь к самой воде и в то же время стараясь не плескать и не булькать вонючей болотной жижей. Как бы сейчас ему пригодился густой туман. Увы, болото курилось испарениями, словно горячие щи, но настоящего тумана не было.
Неожиданно до его слуха долетели тихие голоса. Семен замер и тут же начал погружаться в трясину. Пришлось выдернуть ноги и двигаться вперед. Он не мог не идти, болото неумолимо подгоняло его. Ему приходилось двигаться сильно согнувшись, чтобы не торчать из воды мишенью, единственное его оружие давно перекочевало из ножен в холодную ладонь.
Он уже различал обрывки разговора. Кто-то, видимо грибник, рассказывал о своем пути и уверял, что хвоста за ним нет, иначе бы он заметил.
— Ну глянь сам, глянь, — говорил этот кто-то, — болото-то вот оно, за спиной.
И тут Семен увидел эту спину, которую мечтал увидеть с самого начала своего пути через болото. Ее оранжевым горбом украшал металлический короб. Стало быть точно — грибник. Семен почти встал на четвереньки, плашмя опустив в воду слегу, чтобы слиться с поверхностью болота. Лишь его черная физиономия должна была торчать наружу. Сейчас собеседник грибника посмотрит тому за спину и шлепнет из карабина Семену в глаз. Ну в глаз, может, и не попадет, но в башку-то уж точно — один черт.
Продолжая тихо двигаться вперед, Семен лихорадочно искал путь к спасению. Вдруг он сообразил, а вернее заметил, что больше не видит перед собой вешек. Это означало, что болото у края становилось проходимым и больше не таило смертоносной трясины. Можно было свернуть и обойти опасность стороной.
Семен так и сделал. Уже лежа у самого берега в илистой грязи, оставив на поверхности лишь часть головы, так что даже рот был под водой, он услышал слева от себя:
— Ты прав, Антошка, хвоста за тобой нет.
Еще через полминуты Семен осторожно выполз на берег. Первая часть его затеи явно удалась.
Теперь он уже не спешил, успех надо было развить, но развить аккуратно, с наибольшей выгодой.
