никогда и не собирался скрывать.
— Может быть, я не совсем н-ну… не так гладко, как, например, Моисей… — Павел замялся. — В общем, если посмотреть вокруг — все постепенно разрушается, правильно? Иордан подмывает берег, обрыв Ванды вон уже куда отступил, и так после каждого сезона дождей. Тот же Умирающий лес: сухие деревья падают, рассыпаются в труху, в гниль — и уже не поднимутся в Иосафате… Галилейское море постепенно высыхает, Капернаум раньше у самой воды стоял, а теперь где? Деревянные дороги без нашего вмешательства и года не продержатся. А овраг в Вавилоне? Он же после дождей все шире и шире, в прошлом году туда дом свалился…
— Знаю, — перебил Черный Страж. — Какие выводы?
— Вот и выводы. Мир сам собой разрушается, приходит в упадок, поваленные деревья никогда без вмешательства человека в дом не превратятся, камни в набережную не уложатся, наоборот…
— Все стремится к хаосу. Возрастание энтропии, — прокомментировал Черный Страж.
Павел не знал, что такое «энтропия», но спрашивать не стал.
— Так вот, — увлеченно продолжал он, — коль мир сам собой рушится нужно что-то такое, что препятствовало бы разрушению и являлось силой созидающей. Поэтому, и для этого Создатель сотворил людей. Ясно?
— Ясно, — ответил Черный Страж после некоторого молчания и опять добавил что-то непонятное Павлу: — Создание нэгэнтропийного механизма.
— Ну вот! — воскликнул Павел. — Мы боремся с разрушением. Что, я не прав?
— Дальше. — Голос Стража был по-прежнему бесстрастен. — Куда идет человек?
— А вот куда идет?.. — Павел посмотрел поверх головы Стража. Сквозь ветви тополей, усыпанные белыми пушистыми шариками будущих кисло-сладких плодов, проглядывали звезды. — Я говорил сегодня, да и раньше говорил… Мы почему-то вымираем. Каждое рождение ребенка для нас событие, и очень редкое событие. Мы какие-то вялые, инертные, нам ничего не интересно. Представляешь, Страж, никого ничем не расшевелить! Предлагал, давно ведь предлагал: давайте организуем экспедицию, узнаем, что за Гнилым Болотом, что за Небесным Громом, за Глубоким Ручьем. И разве кто-то откликнулся? Сидим здесь — и сидим. Где исток Иордана, куда он впадает? Я плыл — не доплыл. Ты знаешь, Страж? Тебе интересно?
— Я знаю, что это интересно тебе, — ответил Страж, сделав ударение на последнем слове. — Тебе, Павел Корнилов, очень многое интересно. И ты слишком часто говоришь о том, о чем никто не говорит. Ты не такой, как другие. Я прав?
— Да! — Павел вскочил на ноги и придвинулся к Черному Стражу, всматриваясь в лицо, белеющее под капюшоном. — Да, мне все интересно, мне думать интересно, бродить интересно, задавать себе разные вопросы и искать ответы. Я перебрал уже десяток работ, ты это знаешь, и хочу попробовать еще десяток. Мне жить интересно! И я никак не пойму, ну почему мы такие… скучные, как лошади… что с нами происходит, почему мы тусклее предков-основателей? Какие-то вялые тени, какие-то отражения в болотной воде… Нам ведь думать лень, нам бы вон туда, в питейку, да с девчонками в Тихой Долине… Да, я не такой, как другие, может быть, это болезнь меня таким сделала, не знаю… Но к Колдуну в подручные не хочу, я еще не все увидел и узнал, у меня десять тысяч вопросов…
— А как с перемещением предметов? — внезапно спросил Страж.
Вопрос был задан все тем же безразличным тоном, но почему-то не понравился Павлу. С перемещением все было в порядке, он продолжал упражняться в лесу, легко валил деревья, с корнем выворачивал пни, заставлял расступаться воду Лесного ручья, словно сказочный Господь воды Чермного моря. Но зачем Стражу об этом знать? Зачем знать другим? И так достаточно тыкали пальцами… Тогда, шесть лет назад.
— С тех пор — ни разу. Как пришло — так и ушло, что дал Небесный Гром, то он же, наверное, и взял, — ответил он, мысленно благодаря Создателя за то, что в темноте Страж не видит его лицо — и заторопился, стараясь проскочить эту тему, потому что было ему как-то неловко: — Я все-таки хочу продолжить. Я долго думал, но никак не могу вот что понять: если Создатель почему-то решил извести нас, уничтожить — то зачем создавал?
— Или зачем перенес с Земли, — неожиданно вставил Страж.
— Что? — Павел ошеломленно опустился на скамейку. — Откуда ты?.. Я ведь никому еще…
Черный Страж подошел к скамейке и наклонился над Павлом. Только сейчас Павел обнаружил, что плащ этого загадочного человека не совсем сливается с темнотой, а чуть заметно светится глубокой синевой.
— Кроме Даниила Бойко.
Удар был силен. Некоторое время Павел молчал, собираясь с мыслями, а Черный Страж безмолвно нависал над ним. Из питейки кто-то вышел, побрел с бормотанием через площадь, спотыкаясь и громко шаркая подошвами по камням.
Вот оно что! Выходит, Седой Даниил прямиком побежал к Стражу… Вот оно что…
— Я сегодня не видел Даниила Бойко, — словно прочитав его мысли, сказал Черный Страж. — Но я знаю весь твой с ним разговор от начала до конца. Поэтому и возникла необходимость провести беседу. Между прочим, первую такую беседу в Лесной Стране. И, надеюсь, последнюю.
Черный Страж замолчал, шагнул назад и вновь слился с тополями. Молчание его было многозначительным.
— Откуда ты мог узнать о нашем разговоре? — пробормотал Павел.
— Я мог бы и не отвечать, просто пересказать его, чтобы ты убедился в моей искренности. Но я отвечу. Даниил Бойко в разговоре с тобой упоминал о телевизорах, радиоприемниках и магнитофонах предков-основателей. Есть еще и другие аппараты. Действующие. Это все, что я скажу тебе, Павел Корнилов. Делай выводы.
— Та-ак…
Свое состояние после слов Стража Павел мог сравнить с ощущениями после Небесного Грома, поразившего его шесть лет назад за Болотом Маленького Войцеха. Вряд ли тогда было хуже.
— Ты все понял?
Черный Страж дотронулся до его плеча, и этот вопрос и прикосновение словно привели Павла в чувство.
— Нет, не все! — Он неожиданно вскочил, так что Страж невольно попятился. — Не все! Не буду говорить насчет порядочности подслушивания чужих разговоров, но рот себе затыкать не позволю. С какой стати я должен молчать? Какое несчастье случится, если все узнают, что основатели — не беспочвенные безудержные фантазеры, что Создатель перенес их сюда с Земли, и Земля действительно была? Что, рухнет мир, развалятся храмы, вода в Иордане превратится в кровь? Ну что страшное случится от расширения учения о Создателе, от того, что все-таки — была?..
— Павел Корнилов, — ровным голосом сказал Черный Страж. — Слушай и делай выводы. Учение о Создателе не нуждается в изменениях и мы не потерпим изменений. Это первое. Второе. Никакой Земли нет и не было, а есть Лесная Страна, которую ждет такая судьба, какую даст ей Создатель, и не нам судить о помыслах его. Книги основателей — это всего лишь фантазии, это такие же сказки, мечты, как царствие небесное из их же собственных сказок. Это место, куда они стремились в те тяжелые времена, когда здесь были только леса, болота и реки и только начиналось строительство городов. Земля — это придуманный сказочный мир. Нам не нужна сказка о Земле, потому что у нас есть реальная, созданная и благоустроенная нашими руками Лесная Страна, где мы будем жить столько, сколько посчитает нужным Создатель…
— Никто не заставит меня молчать! — с вызовом выкрикнул Павел. Учение нуждается в новом знании.
— Учение не нуждается в новом знании, Павел Корнилов. Если ты не прекратишь подобные разговоры, то первое, что тебя ждет — это проклятие в храмах всех городов. Ты будешь объявлен Посвященными врагом Создателя Мира — заметь, единственным в истории Лесной Страны — и тебе придется перебираться в Броселианд или еще дальше, и рассказывать о Земле волкам и медведям. Подумай.
— А теперь слушай ты, Страж! — ответил Павел, едва удерживаясь от желания взглядом расплющить тело Черного Стража о танковую броню. — Прямо в это воскресенье, в храме, я всем расскажу о Земле, а там пусть верят, как им больше понравится: по-старому или по-новому. Но молчать не буду, я не
