– Есть у нас в Империи такой тайный альянс, – пояснил Эрик. – Великолепная, Роуз и Натали. По первым двум буквам каждой из планет – «Верона». Так они сами себя называют. Их, видите ли, притесняют, руду скупают чуть ли не за бесценок, и без Империи, по их мнению, им будет гораздо лучше. В общем, Крис, сепаратисты. Тут, пока я с тобой возился, этих двоих отверткой покрутили, и кое-что разузнали. Правда, инфы у них не так и много, там народ тоже опытный…
«Отвертка… – подумал Крис. – Значит, и вправду применяют…»
Среди эфесов ходили слухи о препарате, который развязывает язык, пусть даже в мозгу у тебя стоит сотня блокировок. Если знаешь ответ на вопрос, скажешь обязательно. Будь ты хоть трижды Гаем Муцием Сцеволой – не устоишь…
– И, между прочим, веронцы пытаются заручиться поддержкой Стафла, – продолжал Янкер. – В легионы пролезли.
«Уж не «Сильван» ли он имеет в виду?» – подумал Габлер.
– И, возможно, свой собственный Стафл создают. Но осторожные, заразы, за руку их так просто не схватить… И ведь умудрились внедриться в Администрацию! – Янкер ударил кулаком по столу.
Габлер во все глаза смотрел на него и чувствовал, как у него начинают плавиться мозги.
– Не понимаю… – пробормотал он. – С какой стати ты мне все это выбалтываешь? И зачем им было красть эту штуковину? Или это не просто старинная железяка, а что-то поважнее?
– Почему выбалтываю, говоришь? – Янкер выпрямился в кресле. – Потому как очень даже вероятно, что скоро мы будем в одной команде. Хорошо ты себя зарекомендовал, Крис.
– В какой еще команде?
– В той самой, где я… и вот он. – Эрик кивнул на дверь.
Габлер резко повернул голову и едва удержал на месте попытавшуюся спикировать на пол нижнюю челюсть. Дверь была открыта, и на пороге весело скалился Годзилла. Тот самый Годзилла, который давно должен был находиться на своей Минохе и бить физиономию Африку-Рафику.
– Ты… как здесь? – только и смог выдавить Крис.
– Привет, Гладиатор! – Годзилла, продолжая скалиться, поднял лапищу.
– Юрий не только
– С ума сойти… – ошарашенно произнес Габлер.
Юрий Гальс направился к нему, протягивая руку. Крис встал ему навстречу, и стальные пальцы Годзиллы обхватили его ладонь. Одновременно гигант сделал быстрое движение левой рукой. Габлер не успел ничего сообразить, только почувствовал, как что-то легонько укололо его в шею над воротом комбинезона. Сверху будто рухнул черный занавес – и все исчезло.
Смутные тени, наконец, словно затвердели и приобрели более-менее четкие очертания. Крис понял, что вновь сидит в кресле, только уже не у стены, а возле стола, напротив Эрика. Янкер пристально смотрел на него и, заметив, что Габлер пришел в себя, тут же заговорил. Поспешно, чуть ли не глотая слова, будто боялся, что бывший друг не дослушает, перебьет.
– Только не пытайся дергаться, Крис, не трать понапрасну силы. Оттаешь где-то через час, не раньше. Ты уж прости, но я должен был подстраховаться. Мне ведь в случае чего с тобой было бы и не справиться, я же не файтер. Ничего страшного, Крис, обычная «заморозка». Здоровью не повредит, все будет в целости и сохранности.
Габлер попытался пошевелиться и убедился, что это невозможно. Он превратился в статую, в куклу, которую усадили в кресло. Оставалось надеяться на то, что такое состояние не навсегда, а действительно только на время. Нечто подобное уже происходило с ним в подземелье горного храма на Нова-Марсе. Габлер хотел было открыть рот и высказать Улиссу все, что о нем думает, но и это оказалось ему не по силам. Вторая сволочь, Годзилла, в поле зрения не попадал, и неясно было, присутствует ли он в комнате или нет. Тело превратилось в неподвижный кусок льда, но к мыслям это не относилось – они скакали, суетились, мчались по кругу, разбегались в разные стороны… даже не мысли, а какие-то невнятные обрывки. Но внезапно эти обрывки сложились в отчетливый узор: он, Габлер, сделал дело и теперь абсолютно не нужен этому гаду. С блеском выполнил задание, соблазнившись щедрыми посулами, и теперь его просто ликвидируют… Зачем Эрику сорить деньгами? Потому-то этот урод и делился секретами. Знал, что он, Габлер, уже никому ничего не успеет рассказать, даже если захочет.
Осознание ситуации было таким острым, таким едким, что, сумей он заскрежетать зубами – а ему очень хотелось это сделать! – зубы, наверное, стерлись бы в пыль…
Он метнул яростный взгляд в замолчавшего Янкера. Над взглядом, как и над мыслями, заморозка была не властна. И еще он, оказывается, мог моргать.
– Понимаю, что ты обо мне думаешь, – сказал Эрик, по-прежнему неотрывно глядя на него. – Но это самый приемлемый вариант. Я имею возможность спокойно тебе все рассказать, а ты имеешь возможность спокойно меня выслушать. Без излишних эмоций, без ругани, без мордобития. Так что слушай, Крис. Я расскажу тебе о зенице ока, – он бережно опустил ладонь на футляр, все так же лежавший на столе. – И все то, что я тебе расскажу, – правда. Ты уж поверь…
Он замолчал. И Крис понял, что шансов остаться в живых после этого рассказа у него не больше, чем у орла, сдуру решившего рвануть с Земли на Марс без скафандра.
– Вещь, которую ты нам вернул, называется Копьем Лонгина, – продолжал Янкер. – Это в самом деле копье, только, как говорится, не простое. Не слыхал о таком? Когда-то оно было очень известным. Если слыхал – закрой глаза.
Габлер никак не прореагировал на это предложение. Во-первых, он не знал, что такое Копье Лонгина, а во-вторых, не собирался следовать указаниям этой скотины. Единственное, что мог бы прочитать Улисс в его взгляде, было: «Да пошел ты!..»
– Угу, – кивнул Янкер, положил руки на стол и сплел пальцы в замок. – В общем, слушай.
Последние слова были явно лишними – если бы даже Крис и не хотел слушать, то был бы вынужден это делать.
История, которую поведал Эрик, очень смахивала на сказку, и Габлера не покидало ощущение, что Улисс с какой-то непонятной целью просто морочит ему голову.
А начиналась эта история здесь, на Земле, в незапамятные времена, о которых знали во всей Империи, пожалуй, сотни две специалистов, а то и меньше. Янкер относился к их числу, он без запинки упоминал всякие имена и названия, совершенно неизвестные Габлеру.
Ту штуку, которую Янкер называл Копьем Лонгина и которая лежала на столе перед ним, в древние- предревние времена якобы приказал выковать некий Финеес, главный жрец Иудеи. (Ну, название «Иудея» Габлер знал – царем Иудейским именовали Иисуса Христа…) Впрочем, этот древний железный наконечник называли по-разному: Копье Судьбы… Святое Копье… Копье Власти… Копье святого Маврикия… Копье Лонгина… Названия не столь важны, пояснил Янкер, важна суть: именно это копье обагрено кровью распятого на кресте Спасителя.
По словам Эрика, именно его сжимал в руке еврейский военачальник Иисус Навин, одержавший превеликое множество побед над врагами. Им владел царь Иудеи Ирод Великий. А римский центурион Гай Кассий вонзил его в человеческое тело искупившего первородный грех Сына Божьего.
Похоже, это место Янкер заучил чуть ли не наизусть.
– Когда отряд храмовых стражников прибыл к месту казни Иисуса Христа, римские солдаты повернулись к ним спиной, – говорил он, продолжая неотрывно глядеть на Габлера. – А Гай Кассий не отвернулся и наблюдал за тем, что происходит. Потому что ему, как командиру, нужно было составить подробный отчет о казни. Увидев, как мучается на кресте Иисус, он решил избавить его от этих мук. И ткнул Спасителя копьем в бок. «Но один из воинов копьем пронзил Ему ребра, и тотчас истекла кровь и вода». Так писал Иоанн в своем Евангелии. А может, и не из сострадания он это сделал, а просто проверял, жив ли еще распятый или нет. По-моему, это более правдоподобный вариант. И случилось чудо – у Кассия тут же восстановилось зрение в больном глазу.
Вероятно, взгляд Габлера был достаточно выразительным, потому что Янкер на мгновение запнулся и добавил:
– А может, и не было такого. Но то, что копье не простой кусок железа – это факт. Слушай дальше.
У Криса по-прежнему не было выбора. Он совершенно не чувствовал собственного тела. А Эрик
