– Что ж, возможно, это судьба, – неопределенно сказал Василий. – Я предлагаю выпить на брудершафт…
Оксана, как и подобает скромной девушке, потупилась и выдержала паузу. Но не слишком долгую.
– Нет возражений! – просияла она.
Они переплели руки, выпили, потом слились в долгом поцелуе.
Деликатный Александр, зорко следивший за потребностями гостей, в это время куда-то исчез. Но когда поцелуй закончился, тут же появился и разлил по бокалам остатки «Шабли».
– А знаешь, Оксана, у меня есть предложение, – Мачо накрыл горячей рукой ладошку девушки и устремил на нее прямой взгляд.
– Не надо тебе так поздно возвращаться домой. Поедем ко мне в гостиницу. У меня снят номер, тебя я поселю в соседнем…
Их глаза встретились.
– Я не возражаю… Но… Вдруг не будет свободных комнат?
– Об этом не беспокойся. Меня там все знают и любят. Горничные стирают мне рубашки, гладят брюки. И с администраторами прекрасные отношения. А в крайнем случае – я живу в люксе, у меня две комнаты, диван. Разместимся!
Оксана медленно наклонила голову. Она оценила безукоризненность манер нового принца.
– За что выпьем? – Василий с явным нетерпением поднял бокал.
– За сбычу мечт! – счастливо засмеялась Оксана.
– За что? Я не понял…
– За мечты, – ласково пояснила Оксана. – Чтобы они сбывались.
– Но ведь так не говорят, – Василий непонимающе выпятил нижнюю губу. – Фраза неправильная. Ошибка в этих, падежах…
– Ты что, американец? – укорила Оксана, и Мачо вздрогнул. – Не будь таким нудным! У нас же все так говорят…
Когда принц и принцесса приехали в «Сапфир», об отдельном номере уже никто не вспоминал. Они начали целоваться еще в холле люкса.
– Я хочу музыку, – прошептала Оксана. – Помнишь песню: «Мечты сбываются и не сбываются…»
Она сказала это просто так, чтобы что-нибудь сказать. И была готова к стандартному ответу: «Зайка, где я тебе в полночь возьму музыку? Пойдем быстро в постель!» Во всяком случае, Саша и даже всемогущий Сурен отреагировали бы именно так. Но принц есть принц.
– Иди, купайся и ложись, – сказал он. – Я сейчас…
Оксана отправилась в ванную.
А Мачо спустился в гостиничный ресторан, где музыканты зачехляли инструменты.
– Есть работа на пять минут, – объявил он. – Каждому сотню долларов!
– Что за работа? – заинтересовался скрипач с творчески растрепанной шевелюрой.
– Сыграть у меня в номере и спеть песню: «Мечты сбываются и не сбываются»…
– Это можно, – оживился флейтист. – Людмила еще не ушла, надо ее позвать…
Оксана, голая и накупанная, лежала в постели, укрытая только простыней. Приятно кружилась голова, все проблемы и заботы были забыты, никакого поселка Кротово не существовало в природе, военный городок и его обитатели напрочь стерлись из памяти, она находилась в сказочном хрустальном замке, куда ее привез принц на белом коне.
– Мечты сбываются и не сбываются, – в блаженной прострации мурлыкала она.
И как бывает в сказках, в соседней комнате проникновенно откликнулась этой мелодией флейта, ее поддержала скрипка, и низкий чувственный голос запел:
– Мечты сбываются и не сбываются…
В спальню, сбрасывая на ходу одежду, не вошел, а ворвался Василий, он сорвал простыню, обнажая хрупкое стройное тело Оксаны, и набросился на нее, как лев на трепещущую лань.
Следом зашла певица в расшитом золотыми блестками длинном платье, лохматый скрипач и неприметный флейтист. Спальню наполнили трогающая за душу музыка и живая песня:
– Любовь приходит к нам порой не та…
В сказках и в снах самые невероятные вещи воспринимаются как совершенно повседневные и обычные. Оксана никогда не занималась любовью на глазах у играющего оркестра, но сейчас она не обращала на посторонних людей никакого внимания. Были только она с прекрасным принцем, острое чувственное наслаждение, музыка и обволакивающий, напоенный эротикой низкий голос:
– Мечты сбываются и не сбываются…
Ее мечты начинали сбываться, она закрыла глаза и поплыла по волнам сказочной и прекрасной эйфории.
В этом рейсе обстановка была особенно напряженной. Все ждали пуска и точно знали, что он состоится. Все знали и то, что успех или неудача учений зависит от «зеленого» старлея, вчерашнего стажера. В то время как весь личный состав был нацелен на предстоящую учебно-боевую задачу, сам Кудасов погряз в тягучих и томительных размышлениях о личной жизни.
Сейчас ему было совершенно ясно, что с этим то ли Степаном Григорьевичем, то ли Суреном дело нечисто. Почему Оксана, забываясь, называет его на «ты»? Как племянница? Но какой он, к черту, дядя? Похоже, что родители Оксаны на свадьбе увидели его в первый раз. Но почему он тогда оплатил свадьбу? Да и эти разговоры про Карнеги, эта безапелляционная фраза «не мой вопрос»… Сто процентов, что Оксана заимствовала их именно из лексикона Сурена! Значит, они давно и хорошо знакомы! Неужели? Да нет, не может быть! И все-таки… Этот старик никак не похож на родственника, а кто он такой и почему так швырялся деньгами на свадьбе, Оксана так и не объяснила. «Откуда я знаю? Спроси у него, если хочешь!» – вот и весь ответ. Что ж, можно и спросить!
На мониторе появилась красная отметка: над ними завис очередной спутник. «Плутон» или «МХ-100» или черт его знает какой… Кудасов автоматически сделал запись в журнале дежурств. Мысли его были далеки от происков американской разведки. Он думал совсем о другом.
Этот Сурен, конечно, спас его от избиения, но куда они с Оксаной потом пропали? Он ведь умышленно заставлял его пить, и тон у него был надменный и высокомерный. Он показывал себя хозяином Кротово. И… как бы хозяином Оксаны… Саше стало плохо около двадцати трех часов, а Оксана появилась в пять тридцать. Где она провела всю ночь? Сидела на стуле и беседовала с официанткой? Не похоже, ох не похоже…
Старший лейтенант являлся дежурным оператором и нес ночную вахту. Четвертый вагон был погружен в синий полумрак, только мониторы мерцали, как обычно, да на светящейся карте мира время от времени отслеживались плановые запуски и прохождение искусственных спутников, космических зондов, испытательные пуски ракет-носителей и другие глобальные проявления человеческой деятельности, которая в целях безопасности подвергалась постоянному контролю. Каждая вахта на боевом дежурстве – дело очень ответственное и важное. Оператор должен быть спокоен, внимателен, собран и не отвлекаться ни на что постороннее.
Оператор Кудасов прокручивал в голове последнюю семейную сцену. Он не мог ничего сделать. Ни задержаться, ни отказаться от рейса, ни бросить службу. Неужели она этого не понимает? Похоже, так… Скорее даже – не хочет понимать! Когда жена не понимает мужа-офицера, тем более стратегического ракетчика, то семья не может существовать.
Оксана уехала. Он в этом не сомневался. Сейчас, в эту минуту, она наверняка уже находится в Тиходонске… С кем? С родителями? С подругами? Или с кем-то еще? Как ни странно, ему было почти все равно. В отношениях, которые связывали его с красавицей Моначковой, что-то лопнуло. Как лопается канат под нагрузкой, если по нему полоснуть бритвой. «Барби! Сурен!» – вот она, эта бритва…
Ноги затекли, давили стальные стены, спертый воздух не мог насытить кислородом кровь. Надо было размяться. Сегодня такая возможность у него была.
Дежурный оператор атомного поезда переключил сигнальную систему на боевой вагон, неторопливо встал, вышел в тамбур, особым ключом отпер дверь перехода, набрал сегодняшний код второй двери и прошел в пятый вагон. Автоматически включилось дрожащее неоновое освещение, какая-то из ламп противно дребезжала. Округлый колпак пускового контейнера возвышался над вошедшим, будто
