и замечательное свадебное путешествие. В Венецию, например…
– Послушай, Васенька, но это правда невозможно! Ты просто не знаешь Александра! Он очень упертый!
Теперь Оксана прижалась к любовнику и принялась нежно гладить его волосы.
– Ну, хорошо. Не надо сразу брать быка за рога. Давай его приручим постепенно. И начнем вот с чего…
Мачо вскочил и голый прошел к шкафу, порылся в своей сумке.
– Ты подаришь ему мобильник. Вот этот.
Мачо протянул Оксане мобильный телефон «Нокия».
– Пусть возьмет в рейс, чтобы созваниваться с любимой женой. Даже если он не станет звонить, все равно начнет привыкать, что можно чуть-чуть отойти от своих дурацких инструкций! А потом – видно будет! В конце концов, все хотят заработать.
– Ну ладно, – с сомнением произнесла Оксана. – Давай попробуем. Только знаешь что…
– Что, дорогая? – с готовностью отозвался Мачо.
– Никому не говори про поезд. Ну, про то, что я тебе наболтала. Это военная тайна. Я не должна была тебе рассказывать такие подробности.
Мужчина укоризненно развел руками.
– Ну что ты, любимая! Ведь мы близкие люди, почти родственники. Конечно, я буду молчать!
Он поцеловал девушку в лоб, глаза, губы. Но сомнения не оставляли Оксану. Она повертела в руке подаренный мобильник.
– Можно, я позвоню?
– Конечно, звони сколько хочешь, там заплачено за два месяца вперед.
Она набрала домашний номер.
– Алло, мама? Как дела?
– Куда ты пропала? – закричала Ирина Владимировна. – Приехал Саша, он тебя везде ищет! А я даже не знаю, где ты и с кем!
– Ох, мамочка, я никуда не пропала. Просто с подружками поехали на море немного отдохнуть.
– Какое море, сейчас май месяц!
– Там было очень тепло. Но сейчас я уже еду домой. Подъезжаю к Тиходонску, скоро буду!
– На машине, что ли? – подозрительно спросила Ирина Владимировна.
– На машине.
– А кто за рулем?
– Ох, мама… Приеду, все расскажу!
Она отключилась.
Мачо слышал весь разговор, хотя делал вид, что бреется в ванной.
«А девочка с ее милой непосредственностью и виртуозным сексом не такая уж простушка! – подумал он. – Она проверила аппарат, хотя профессионалка не делала бы этого у меня на глазах… Хорошо, что радиомаяк выполняет и функцию телефона, но ухо с ней надо держать востро!»
Открытие озаботило шпиона. Но когда он вышел из ванной, на его лице по-прежнему было выражение искренней влюбленности.
И Оксана, катаясь по постели, улыбнулась мускулистому красавцу.
– Как мы прекрасно провели время, – промурлыкала она. – Я просто счастлива! Когда Саша уйдет в следующий рейс, ты заберешь меня из этого проклятого Кротово? Я буду свободна около двух недель!
– Обязательно заберу, дорогая! У нас опять будет медовый месяц! И я буду ждать его с нетепением!
– Как приятно это слышать!
– А мне приятно говорить. Ты только позвони мне, когда муж соберется, назови дату отъезда. Чтобы я мог спланировать дела.
– Обязательно, дорогой, – Оксана продолжала обворожительно улыбаться.
Ночью, когда солнце уходит за горизонт, и тьма вступает в свои права, когда солдаты прячутся в сложенные из бетонных блоков посты с зыбкой надеждой дожить до утра, когда «мирный житель», подобно оборотню, превращается в кровожадного боевика, когда не действует ни один закон, кроме священного закона кровной мести, несколько оборудованных крупнокалиберными пулеметами джипов заехали в Шали и выстроились полукругом у ворот дома местного имама. Из откинутых задних дверц в черноту ночи уставились черные бездны стволов калибра 12,7 мм.
Дом был крепким и новым, в три этажа, выложенный из качественного красного кирпича. В нем был надежный подвал с двумя выходами, в котором вели неторопливую, как и положено на Кавказе, беседу хозяин и гость.
– Ты слышал когда-нибудь про Салима?
В устах имама Али Арханова редко звучало такое почтение, с которым он назвал это имя. Однако Лечи Исмаилов, уже много лет считавшийся одним из самых ярых и непримиримых полевых командиров, никак на это не отреагировал. Его смуглое суровое лицо, будто высеченное из горного камня, продолжало оставаться хмурым и сосредоточенным. Ледяной неподвижный взгляд Лечи открыто буравил влажный от пота лоб собеседника, словно стремясь просверлить в кости отверстие и заглянуть в мозг. Черные с проседью волосы были старательно зализаны назад, но аккуратная прическа совершенно не гармонировала с его небритыми щеками.
Практически все, кто был знаком с Исмаиловым, включая и имама Арханова, считали его законченным фанатиком, свихнувшимся на почве ваххабизма. Друзей и родственников у Лечи не было. Он всегда был сам по себе, потому что ненавидел всех вокруг, только некоторых терпел, а некоторых – нет, и они переставали жить. Арханова он тоже ненавидел, но пока терпел.
– Нет, не слыхал. Кто это? – Исмаилов вставил в рот сигарету и щелкнул зажигалкой.
Али недовольно поморщился. Грузный чеченец, пятидесяти трех лет, с тяжелыми набухшими веками и не в меру широкой челюстью не переваривал табачного дыма и запрещал любому курить в его присутствии. Любому, но не Лечи Исмаилову. Арханов самому себе не мог признаться в том, что в глубине души побаивается этого безжалостного человека.
– Это один из руководителей нашего движения.
– Я никогда его не видел . Я никогда не слышал его речей. Я не знаю, чем он помог нашей борьбе. Какой он руководитель? И зачем мне его знать?
– Салим живет или в Иордании, или в Катаре, или в Саудовской Аравии. Он все время переезжает, поэтому никто точно не знает, где он живет. Его мало кто видел и еще меньше тех, кто после встречи с ним остался в живых. Но те деньги, которые ты получаешь от меня, поступают от Салима…
Лечи холодно усмехнулся.
– Откупиться деньгами легче, чем самому участвовать в борьбе. Как это делаю я и мои люди. И ты, – после короткой заминки добавил он.
– Так вот, Салим скоро прибудет к нам. Он будет руководить одной чрезвычайно важной операцией. Пожалуй, самой важной для нашего дела.
Полевой командир усмехнулся еще раз. Представления о важности разные у штабных крыс и у человека, за спиной которого отряд готовых на все головорезов.
– Что же даст эта важная операция? – с едва заметной издевкой спросил он.
Имам Арханов торжественно поднял руку, будто собирался клясться на Коране.
– Атомную бомбу!
– Что?! – Исмаилов поперхнулся дымом. Для столь сдержанного воина, как он, это был признак особого волнения.
– Атомную бомбу, Лечи! – повторил Али Арханов. – Ты представляешь, что это значит для нашей борьбы?
Полевой командир поискал взглядом пепельницу, не нашел и затушил сигарету о ребристую подошву американского армейского ботинка. Потом снова осмотрелся, прикидывая, куда выкинуть окурок. Подвал не выглядел как подвал – хорошая мебель, полки со святыми книгами, ковры… Имам напряженно наблюдал за бесплодными поисками Лечи. Бросить окурок на пол – значит серьезно оскорбить хозяина. Убедившись в
