«Здоровенные какие, и морды будто все время на холодном ветру. А вот хоккеисты куда симпатичнее…»
Шаркая ногами, делегация вошла в вестибюль, хмуро осмотрелась. Один из спортсменов подошел к стойке, навалился на нее, уложил локти на столешницу и молча уставился на Светлану, оскалив рот в дебильноватой улыбке. Остальные наблюдали издали и вполголоса посмеивались.
Светлана бросила взгляд в сторону охранника — тот невозмутимо подпирал стену у кофе-автомата, постукивая себя по ноге резиновой дубинкой. Тем не менее она немного успокоилась и заставила себя улыбнуться в ответ:
— Добрый день. Я вас слушаю.
— Меня зовут Миклуха! — развязно сообщил спортсмен, обдав ее запахом перегара.
— Очень приятно, — она едва заметно поморщилась. — У вас бронь?
— Точно. Целых три номера. Двести шесть тире двести восемь.
Кроме них и охранника, нанятого администрацией всего пару дней назад, в холле никого не было: новогодние каникулы заканчиваются, большинство клиентов с малолетними отпрысками уже успели посетить Кремлевскую елку и разъехались по своим Новороссийскам и Усть-Каменогорскам.
— На чье имя?
Миклуха, продолжая улыбаться, протянул ей паспорт. Светлана, склонившись над списком, принялась искать нужную фамилию. Смешки в холле почему-то стали громче, и она подняла глаза. К своему удивлению, она обнаружила, что Миклуха буквально лег на стойку и беззастенчиво заглядывает ей в вырез блузки.
— Молодой человек… — начала она, еще не зная толком, что скажет дальше.
Но говорить ничего не пришлось. Миклуха протянул длинную руку через стойку и схватил ее за грудь так спокойно, словно это был ананас на прилавке овощного магазина.
Светлана тихо ойкнула и отшатнулась, едва не свалившись со стула под громкий хохот спортивной делегации.
— Да я только хотел посмотреть, как тебя зовут, чего кипишишься? — Миклуха поймал пальцами ее беджик, притянул к себе, придурковато воткнулся в него носом. — Ага. Свет-ла-на. Я тоже заведу себе такую табличку, напишу: «Миклуха»! Кайфово, а?
— Андрей! — крикнула она охраннику.
Тот, наконец, оторвался от стены и как-то не очень решительно подошел к спортсменам.
— Что тут у вас такое?
— Да все нормально, мужик. Иди кофе выпей, расслабься! — строго посоветовал ему кто-то из спортсменов.
— Света? — Охранник повернулся к администратору, словно ища подтверждения того, что ему и вправду можно выпить кофе и расслабиться.
— Да они пьяны, не видишь, что ли? — сказала девушка, чувствуя, что голос ее предательски дрожит.
— Ну выпили немного. Ну и чего? Давайте не будем заострять! — громко предложил Миклуха. — Потом интимно понизил голос: — У нас там девять кроватей, Светочка. Придешь стелить?
— Как вы смеете! Вы с ума сошли?.. Андрей, выгони их сейчас же!
Спортсмены жизнерадостно заржали. Двое отделились от компании и, приобняв охранника, повели его, слабо сопротивляющегося, куда-то в сторону кофе-автомата.
— Я т-те выгоню, сука! — Миклуха грохнул паспортом по столу. Он больше не улыбался. — Давай пиши, коза драная! Выгонять она собралась! Да кто ты такая? Твое дело оформлять: двести шестой номер тире двести восьмой! Я что, зря бронировал? Зря деньги переводил? Вот и выписывай пропуска, не важничай! Расселась тут, фря голимая! Выгонит она… Это когда вгоню тебе по самые помидоры, тогда выгонять будешь! Пиши!
— Фря голимая! Коза драная! Га-а! — подхватили остальные и зареготали, словно услышали совершенно новые слова или очень смешной анекдот.
Как во сне слышала администратор Светлана запинающийся голос охранника, доносящийся с другого конца холла, — тот что-то объяснял спортсменам, уговаривал. Потом она увидела на страницах регистрационной книги мокрые кляксы. Это были ее слезы. В Высшей школе гостиничного бизнеса при МГУ, которую она закончила полтора года назад, главным девизом отельера считалось три «У»: «улыбаться, улыбаться и еще раз улыбаться» (студенты сократили его до двух «У»: «улыбаться до усрачки»). Так или иначе, до сегодняшнего дня у Светланы никаких расхождений с девизом не было, все получалось как-то само собой…
И вот все рухнуло. Она стояла, поливая слезами стойку, и не знала, что делать. В холле появились люди. Из кабинета дирекции выскочила Анна Матвеевна — замдиректора по работе с персоналом, трясла Светлану за плечо, что-то спрашивала. Потом говорила с Миклухой, который возмущенно тыкал пальцем в свой паспорт и чего-то требовал. Спортивная делегация лыжников гудела за его спиной, как рассерженный улей. Анна Матвеевна сперва строго смотрела на всю эту компанию, потом наклонила голову, кивнула… И улыбнулась ослепительной улыбкой:
— Давайте считать это небольшим недоразумением. У вас больше никаких претензий нет?
Потом администратора Светлану увели в комнату для персонала и дали ей чаю с валерьяновыми каплями.
Дежурная, протерев салфеткой стойку, тем временем стала сама заполнять документы для вселения постояльцев в номера с 206-го по 208-й.
А охранник Андрей, удалившись от посторонних глаз в пустой курительной комнате, говорил с кем-то по телефону:
— Они на месте. Девятеро. Заселяются в номера. Да. Так точно. Буду держать в курсе.
Булкин был прав: думать — прерогатива генералов. Карпенко и Борисов сидели напротив друг друга в кабинете начальника дивизиона и обсуждали план по ликвидации тиходонской и московской УТГ, который придумал командир «Меча Немезиды». Его заместитель слушал внимательно, но в восторг не пришел. Скорей наоборот.
— То что они перебьют друг друга — это хорошо, — кивал Борисов. — Но как столкнуть их лбами? Анонимный звонок мне представляется самым слабым местом. Они же поймут сразу! Это только в кино бывает — один позвонил, другой поверил и сразу побежал исполнять!
Карпенко молчал.
— Да и вообще — чем проще, тем лучше! Надо брать их прямо в вагоне с поличным. Оружие, взрывчатка…
— Полцентнера, — уточнил Карпенко.
— Чего полцентнера? — Борисов навалился грудью на стол.
— Тротила пятьдесят кэгэ. И семеро уё…ков с полным арсеналом.
— Вот видишь! Им столько статей навешают…
Командир «Меча» вздохнул:
— Знаем мы, как статьи вешают. Тому не доказали, тому условно дали, того отпустили… Да и вообще, это не наш метод. Тогда надо передавать информацию милиции. А те все дело провалят…
Борисов тоже вздохнул и задумался.
— Все равно Караваев не поверит. Рояль в кустах. Звонит какой-то хмырь, ни с того ни с сего сдает с потрохами его главного врага… С чего бы это?
Он встал и прошелся по кабинету. За окном, на полосе препятствий тренировалась дежурная смена.
— Караваев не поведется, нет. Он не идиот. Не сядет он в твой поезд, я тебе говорю.
— Так ведь никто… — начал было Карпенко, но его оборвал звонок внутреннего телефона. Командир поднял трубку: — Да, у меня. Сейчас передам.
Он передал трубку Борисову.
— Да! — раздраженно ответил тот.
— Сектор внутренней охраны беспокоит, товарищ генерал-майор, — проговорили в трубке. —
