— Ого, — сказал Денис. — Хорошая, наверное, квартира?
Уваров вдруг снова бледнеет, напрягается.
— А что? — спрашивает.
— Ничего. На Казанском вокзале вас дочь встречала?
— Конечно. Да. И внучка приехала…
— Они смогут подтвердить, что вы прибыли в девятнадцатом вагоне?
— Да. А почему? Подтвердят. Конечно, подтвердят. Я ведь не шпион. Я не бандит. Я езжу открыто, ничего не скрываю… Э-э… Не шифруюсь.
Последнюю фразу он выговорил особенно тщательно, чуть ли не по слогам. Наверное, пошутил.
— И правильно делаете, — похвалил его Денис. — Как я понимаю, ваша встреча прошла гладко, радостно, без происшествий?
Уваров закатил глаза к потолку, прокашлялся и неожиданно выдал:
— Нет!
— Почему? — спросил Денис.
— Они меня потеряли. Точнее, я их потерял… Потерялись. Беготня, волнения. Вы когда-нибудь бывали на московских вокзалах, молодой человек?
Денис, стенографируя, слегка покачал головой.
— Это муравейник, — вздохнул Уваров. — Тысячи людей и все куда-то бегут.
— Расскажите подробнее, пожалуйста.
— Да очень просто. Номер вагона был другой, — охотно сообщил Уваров. — Они побежали искать мой вагон, а его нет. А я сидел в другом и ждал. Понимаете, у меня четыре сумки: рыбка, банки там всякие, я один все равно не смог бы унести, вот и сидел. А они бегали по составу, как угорелые, искали меня.
«Ага, — подумал Денис. — Уже теплее…»
— Погодите. Как это в другом? — спросил он. — Вы только что сказали, что прибыли в Москву в девятнадцатом вагоне.
— Да! — уверенно заявил Уваров. — То есть нет! Я сел в девятнадцатый, а потом эти пришли, говорят: вали, дед, на наше место, на бутылку тебе дадим. И деньги совали.
— Кто вам это говорил?
— Молодые люди. Двое. Здоровенные, накачанные. Лица такие, знаете… Не обремененные интеллектом. Самое смешное, что, когда один к другому обращался, называл его «Умный».
— И что? Вы перешли в другой вагон, на их место?
— Конечно, — сказал Уваров. — И я, и соседка моя, мы оба перешли в семнадцатый.
— На какие места?
— Я на 22-е, соседка на 31-е, кажется… Через одно купе. Денис сделал себе пометку. Надо будет проверить списки пассажиров семнадцатого вагона.
— А что нам было делать? Они сразу с вещами пришли, поставили на мой диван. Тот, который «Умный», говорит: только не расстраивай меня дед, иди с миром… Вот так говорит. Правда, денег не пожалели. Там не только на бутылку, на пару ящиков хватило бы. А я не хочу себе проблем. И никто не хочет.
— А как вашу соседку звали? — спросил Денис. — Ту, которая вместе с вами перешла в семнадцатый вагон?
— Зина. То есть… — Уваров смутился. — Зинаида Аркадьевна…
Зинаида Аркадьевна Клепикова, вспомнил Денис. Место 12. Прописана в Азове Тиходонской области. В Азовском УВД лежит запрос, который он послал неделю назад. Похоже, ответ ему уже не понадобится.
Распрощавшись с Уваровым, Денис взял из сейфа отдельную папку, подписанную «ПАССАЖИРЫ». Эту папку он вел для себя, и там было всего четыре листа. На первом — полный список, двадцать фамилий. Паспортные данные, возраст и т. д. Второй лист озаглавлен «Мертвые души». Десять фамилий. Денис взял карандаш и добавил туда Таризова, Левковича и Казенина, которых не успел вписать в пятницу, — всего получилось тринадцать «мертвых душ». Билеты на эти фамилии (кстати, ни одной женщины, только сильный пол) были куплены по поддельным или утерянным паспортам. Примечательно, что все они были выкуплены в один день, 9 января — за двое суток до отправления поезда.
Третий лист — «Беженцы», два человека. Денис добавил к ним Уварова и Клепикову, перечеркнув их фамилии на четвертом листе, озаглавленном тремя большими вопросительными знаками. Мистический оттенок постепенно улетучивался из дела № 31118, это было приятно.
Итак, помимо «мертвых душ» в 19-м вагоне имелись так называемые «беженцы». Какая-то часть пассажиров, подобно Уварову, была вынуждена покинуть вагон под давлением неких «здоровенных, накачанных, не обремененных интеллектом» молодых людей. Тихо, без шума, взяли свои вещи и ушли в другой вагон. Мама с сыном-второклассником (Татьяну и Игоря Зайцевых Денис опрашивал в среду). Шестидесятилетний ухоженный мужчина, дочь которого проживает в московской квартире на Остоженке. 34-летняя незамужняя женщина (о Клепиковой Денис, увы, не знал больше ничего). Никто из них не обратился ни к проводнику, ни к бригадиру поезда, ни к дежурному наряду милиции, ехавшему в 12-м вагоне. Может, и в самом деле были заплачены немалые деньги… хотя вряд ли сумма играет определяющую роль, когда пытаются вытурить пассажира «СВ»: тут ездят обеспеченные люди. Что тогда — запугали? Пригрозили?
Так что это была за компания? Спортивная команда? Скинхеды на гастролях? Денис не знал. Пока не знал.
Он положил перед собой четвертый лист из папки. Вверху его рукой были выведены три жирных вопросительных знака. Пассажиры, судьба которых во время и после путешествия в 19-м вагоне остается невыясненной. Когда-то здесь значились те же двадцать фамилий, что и на самом первом листе. Сейчас семнадцать из них перечеркнуты. Остались трое.
В соревнованиях по тактике победила вторая группа, которой командовал подполковник Шаура. Его бойцы ни разу не поразили заложников, зато выбили всех террористов. Группа Мальцева тоже не зацепила заложников, но «упустили» картонного террориста. У других результаты были немного хуже.
— Молодец, подполковник! — Карпенко пожал Шауре руку. — Мы не ошиблись, представляя вас к внеочередному званию!
— Ничего, мы на снайпинге отыграемся! — бодро сказал Мальцев.
— Тогда вас и поздравим, — усмехнулся Карпенко. — Но к званиям будем представлять не за учения, а за боевые операции…
— Почему, товарищ генерал? — спросил капитан Соколов. — Я же не виноват, что не попал на операцию. А уже год в звании перехаживаю…
Карпенко усмехнулся еще раз.
— Да потому, что когда по телевизору всякие учения показывают, то все молодецки побеждают. А как в реальности — почти всегда обсираются! Ответ ясен?
— Ну, я не обосрусь! — угрюмо ответил Соколов.
— Вот и хорошо, — кивнул Карпенко. — Подполковник Шаура, со мной. Остальные — по распорядку!
Они вышли из бетонного здания бывшего цеха и двинулись по узкой аллее с растрескавшимся асфальтом. Ярко светило солнце, буйно зеленела трава, качались под порывами ветра деревья, чирикали птицы. Отчетливо пахло лесом.
— Ну, что у тебя? — машинально оглянувшись, спросил Карпенко.
В дивизионе строго соблюдался режим секретности: о конкретной операции знали только те, кто в ней участвовал. Шаура тоже огляделся:
