том, что Железного Змея нет в природе, разбились о стены Аль-Баара, откуда выполз вполне натуральный, живой треглавый Железный Змей, который дышал огнем, плевался громом и молниями, стрекотал десятками смертей, с хрустом давил закованных в броню латников… От него не было спасения, некоторые отважные воины пытались зарубить Змея или воткнуть в него копье, но он был неузвим, а все смельчаки немедленно возносились на небо. Змей сожрал тысячи воинов, а заодно проглотил всю власть Мясоруба. Никакой он не король! Потому что королевская власть дается Богом, и сломить ее не сможет какое-то чудовище, сколь бы сильно оно ни было. А сейчас про власть Мясоруба забыли и чернокожие зиары, и дикие племена кочевников, и прирученные сарацины, и даже его соплеменники в железных халатах… Все в ужасе бежали прочь от страшных стен Аль-Баара. Если командиры пытались остановить бегство, то их убивали.
Конные и пешие растворялись в окружающих пространствах, даже Синайская пустыня не отпугивала беглецов от страшных когтей Железного Змея. Паника разорвала связи между ранее непобедимыми воинами — полки и легионы превратились в сотни и тысячи разобщенных одиночек — сейчас каждый был сам за себя. Только отряд найманов сохранил единство, и Уйгуз Дадай по-прежнему оставался командиром. И найманы оставались единственной боевой единицей, сохранившей боеспособность, внутреннюю структуру, верность командиру и единоначалие, а значит — и военную мощь.
— Эге-гей! — во всю мощь легких закричал Уйгуз Дадай, и сотня конников сзади повторила этот клич.
— Эге-ге-гей! Эге-гей! Эге-ге-гей!
Резвый конь летел вперед, сбивая и затаптывая пеших беглецов, оказавшихся на пути, некоторых он кусал, как кусают волки или дикие псы. В отличие от всех остальных, Уйгуз Дадай не спасался бегством. Он скакал отдать долг крови.
Свободное пространство вокруг крепости продолжало расширяться. В радиусе километра на песке остались только трупы — черные, обугленные огненным дыханием Змея; плоские, раздавленные его тяжестью; в оплавленном или пробитом зубами железе или с торчащими из груди стрелами… Десятки, сотни трупов — все, что осталось от армии, ставившей на колени города Арабского халифата.
И по какому-то невидимому сигналу, со всех окрестностей слетались стаи воронья…
Великий король Томас из Йорка, которого неблагодарные подданные совершенно безосновательно называли Мясорубом, остался один. Несмотря на монаршьи милости, коими он неустанно осыпал ничтожную чернь, его оставили все, даже презренные шлюхи, которых он кормил, поил и одевал в лучшие наряды.
На своем коренастом коне он скакал в сторону заходящего солнца, один, как перст, без охраны, прислуги, телохранителей.
Верный Руфус, конечно, не оставил бы никогда своего короля, но он умер ужасной и странной смертью. Сначала невидимый меч отсек ему руку, потом — срубил голову. А сэру Арчибальду-младшему невидимая стрела пробила шлем, оставив дыру диаметром с древко копья… Сэра Карла сквозь доспехи поразило невидимое копье, и сэра Густава, и… Да почти весь его штаб настигла невидимая и непостижимая для ума смерть!
Пожалуй, зря он не верил сказкам… Точнее, тому, что считал сказками. Он полагался только на свой опыт, а предсказателей, ученых и мудрецов отправлял на виселицу, но, оказывается, что опыт одного человека, пусть даже великого, не может впитать все знания бескрайнего мира… Теперь он сам увидел невидимое оружие, разящее бесшумно и неотвратимо, Железного Змея с его огненным дыханием, услышал изрыгаемый им гром и рассмотрел страшные молнии, пробивающие в стальных шеренгах огромные бреши. Это Змей уничтожил его войско и рассеял остатки… Эти подлые трусы забыли про дисциплину, они бросили своего командира и разбежались, как тараканы…
Конь устал и плелся шагом. Скоро наступит ночь. Надо будет устраиваться на ночлег. Без шатра, без рубщиков дров, водоносов, поваров, стражи, ласковых шлюх… Короче, без подданных. А король без подданных — не король…
Без подданных и без денег. Сундук с драгоценностями пришлось бросить, правда, он предусмотрительно зарыл еще несколько таких же сундуков, и никто, кроме него, не знает, где они спрятаны. Точнее, никто из оставшихся в живых… Ничего, скоро он раскопает свои сокровища, наймет слуг, оруженосцев и охрану, а потом заново соберет войско, возможно, не такое большое, как только что потерял…
Обессиленный конь с трудом поднялся на поросший колючим кустарником холм и замер, пошатываясь. Ничего странного, рыцарь в латах не путешествует на большие расстояния, а бой скоротечен, к тому же на замену всегда имеется несколько свежих лошадей. Томас Мясоруб тяжело сполз на землю. Надо снять доспехи, но без посторонней помощи этого не сделать. Разве что разрезать ремни… Но тогда их не надеть снова. И все же, ничего не поделаешь…
Король без королевства и командир без армии с трудом стянул с головы шлем, потом, используя кинжал, снял наплечники, наручи, нагрудник… Дальше дело пошло легче. Через несколько минут Томас Мясоруб остался в бархатном жилете и узких бархатных штанах. Он сразу почувствовал такую легкость, что готов был взлететь в небо. Ночью будет прохладно, значит, надо нарубить кустарник и разжечь костер. Раздалось жалобное ржание: конь напоминал, что его надо расседлать и накормить.
Далеко вдали, на горизонте, виднелась крепость Аль-Баар, которая оказалась ему не по зубам. А это что за пыль? Похоже, конный отряд! Вот они, верные подданные, которые не бросили своего короля в беде! Они будут осыпаны подобающими милостями, а он, уже сегодня вновь обретет власть и силу!
Томас Мясоруб сел на землю, обхватил руками колени и стал ждать.
Конники догнали его уже в сумерках. Это оказался Уйгуз Дадай со своим летучим отрядом. Горели факелы, блестели копья, действовали найманы, как всегда слаженно и четко. Мясоруб отметил, что Дадай единственный командир, который сохранил целостность подразделения. Но в сердце неприятно кольнуло. Томас предпочел бы, чтобы его догнали немецкие рыцари, зиары или египтяне… Хотя и среди них много недовольных…
Свирепые найманские лошади окружили короля кольцом, как волки добычу. И взгляды всадников из- под лохматых шапок сверху вниз, не были похожи на взгляды подданных. Скорей, на занесенные для удара копья. Холодные, бездушные, опасные.
— Сейчас ты не пьян, Мясоруб? — И речь Уйгуза Дадая была недопустимо дерзкой. — Теперь Железный Змей не кажется тебе сказкой?
Томас вскочил на ноги, схватил меч, рывком вырвал клинок из ножен.
— Как смеешь ты говорить с королем, сидя на лошади?! — зарычал он, и бликующая в желтых огнях факелов сталь описала круг над его головой. — Да еще в неподобающем тоне! На колени, или я срублю тебе голову!
В ответ раздался оскорбительный смех.
— Твой палач Руфус много раз хотел срубить мне голову. Но что-то я его здесь не вижу! И твою стражу не вижу, и твое войско! Куда ты дел войско, Мясоруб?
Меч со свистом описал еще один круг.
— Ты забыл, презренный, что я твой король!
Уйгуз Дадай поднял коня на дыбы, Мясоруб попятился.
— Не король ты мне! Ты пропивший мозги мясник! Мой брат Орчин был прав. А без мозгов нельзя выигрывать битвы…
На губах Мясоруба выступила пена.
— Зря я не освежевал тебя вместе с братцем! Теперь ясно, что вы были в сговоре! Что ж, слазь с коня, сразимся один на один, как положено мужчинам!
Уйгуз Дадай развернул копье тупым концом вперед.
— А разве ты сражался с Орчином один на один?! Разве ты дал ему оружие?! Разве оставил хоть один шанс выжить?!
Древко копья сильно ударило Мясоруба в грудь. Он покачнулся и попытался защититься мечом, но тяжелые удары посыпались со всех сторон. Меч вылетел из рук и косо воткнулся в склон, упруго покачивая рукояткой. Удар, еще удар, еще и еще… Мясоруб упал на землю, подтянув колени к животу и пытаясь закрыть голову. Несколько всадников спрыгнули с коней, схватили за руки и за ноги, сноровисто надевая и
