Дескать, ничего, девочка, все в порядке, к чему привыкла на воле - то и в камере кури, и знай, я о тебе помню, со следователем контакт наладил - сам от меня приветы передает, по-прежнему все в моих силах и в моих руках, я хозяин положения.
Вот такое примерно послание вручил следователь Зайцев обвиняемой Марине Вершиковой. И сразу объясняется подъем ее настроения, изменение поведения и резкая смена занимаемой позиции!
Но про лучшего адвоката, про 'легкую' статью и скорый выход на свободу она таким путем узнать не могла… Разве что еще до ареста получила соответствующий инструктаж и, убедившись - события развиваются по плану, - сделала необходимые выводы.
Первый раз за годы следственной работы я ощутил дурацкое чувство подвешенной на ниточках марионетки. Рывок - и дернулась рука, второй - согнулась нога, третий - двинулась другая…
Все обстоятельства дела соответствовали доводам адвоката, и я уже готов был сделать шаг, которого с нетерпением ожидали Марочникова, Вершикова и, конечно, сам Золотов. Изменение меры пресечения и статьи обвинения подтвердили бы всемогущество Золотова и укрепили его авторитет в компании себе подобных на многие годы вперед. И если бы ему вздумалось намекнуть или прямо сказать, мол, следователь сделал это не за красивые глаза, никто бы не усомнился, что так оно и есть.
Вот мерзавец!
Я буквально ворвался в свой кабинет.
- Никто не звонил?
Петр чинно вытащил из-под стекла сложенный пополам листок.
- Несколько раз вас спрашивал Пшеничкин. Просил с ним связаться…
Он-то мне и нужен!
- И из прокуратуры области: их следственный отдел забирает дело по молкомбинату, сказали не затягивать с передачей.
Вот это подарок! Я немедленно отпечатал препроводительное письмо и отнес дело в канцелярию на отправку, после чего звонил Пшеничкину уже в спокойном состоянии.
- Вы приняли решение по моему ходатайству? - спросил он после обычного обмена приветствиями.
- Да. Ходатайство отклонено.
- Отклонено? - В голосе адвоката слышалось неподдельное удивление. - По какой причине?
- Находясь на свободе, Вершикова может помешать установлению истины по делу.
- А разве она не установлена? - очевидно, от растерянности 'подставился' Пшеничкин, и я с удовольствием врезал его же оружием:
- Истину по уголовному делу устанавливает вступивший в законную силу приговор суда. Следствие потому и называется предварительным, что только проверяет различные версии. На сегодняшний день мне еще есть что проверять…
Телефон несколько секунд помолчал.
- Спасибо за разъяснение, - ядовито проговорил адвокат. - Вы научили меня очень важным вещам, о которых я и понятия не имел.
- Рад быть вам полезным.
Дав себе маленькую разрядку, я с удовлетворением опустил трубку на рычаг. Мальчишество.
Достал план расследования по делу Вершиковой, написал название новой версии - 'Инсценировка', набросал перечень дополнительных мероприятий. Затем стал внимательно вчитываться в акт судебно- медицинской экспертизы трупа потерпевшего.
Надо сказать, что описательная часть этого документа не для слабонервных. Подробная фиксация процесса исследования: как вскрывалась грудная полость, какого цвета и вида были внутренние органы, как именно извлекался, осматривался, рассекался и изучался внутри каждый из них, затем вскрытие брюшной полости, черепа… Я буквально насильно заставлял себя продираться сквозь бесконечные '… темно-красного цвета, плотной консистенции… ', '… мягкие, коричневые, без патологических изменений… ', '… при разделении хрящевой гортани… '.
Несколько раз начинало казаться, что от листов заключения исходит тяжелый дух, сопутствующий вскрытию, я отрывался и смотрел в окно, пережидая ощущение возникающей дурноты, причем старался делать это незаметно, чтобы не привлечь внимания старательно подшивающего дело Петра.
Самое противоестественное на свете - копаться во внутренностях себе подобного, и, хотя проявлять чувствительность у профессионалов не принято, к этому не привыкают. Попадаются, правда, толстокожие особи с атрофированными эмоциями, насмехающиеся над 'сентиментальными слабаками', проявляющими нормальную человеческую реакцию.
Однажды, когда я выгнал некоего весельчака, рассказывающего анекдоты в квартире, где сорок минут назад произошло убийство, он обозвал меня и Сашу Крылова, пошептавшего ему на ухо подходящие случаю слова, именно так - сентиментальными слабаками. А через год бросил напарника в критической ситуации и убежал, дав уйти опасному преступнику, задерживал которого впоследствии Крылов, а привлекал к ответственности я. Напарник выжил, набил подлецу морду, но тому как с гуся вода, отлежался и устроился на кладбище землекопом, по слухам - вполне доволен своим гнусным существованием.
К чему это я? Почему мысли побежали по извилинкам старых воспоминаний? Ах да, понятно, подсознательное самооправдание: я же скрываю свою 'слабость' от Петра, хотя прекрасно понимаю, что стесняться нечего…
Заставил себя вернуться к акту: '… Края раны тупые, направление канала перпендикулярно передней стенке грудной клетки, в непарной грудной кости щелевидное отверстие размерами семнадцать на три миллиметра…'
Все-таки дочитал до конца, еще раз пробежал выводы. Зацепиться вроде не за что… Ладно, обратимся к специалистам. Я набрал номер Бюро судебно-медицинской экспертизы и вызвал на допрос производившего вскрытие врача - эксперта Кобульяна.
- Задание выполнено! - солидно доложил Петр, демонстрируя прилично, для первого раза, подшитые дела, стопку заполненных статкарточек и изрядно запущенную книгу учета следственных дел, в которой он сумел навести относительный порядок.
- Молодец! Избавил от нудной работы, высвободил мне, считай, полдня.
Он постарался сдержать довольную улыбку.
- Почему у каждого следователя нет секретаря?
- Спроси чего попроще. Штаты, фонды… Экономим тысячу, тратим две!
- А можно посмотреть акт вскрытия?
- Если есть желание…
Я продолжал заниматься планом версии 'Инсценировка', изредка поглядывая на практиканта. Ни отвращения, ни брезгливости: спокойно, не торопясь, прочел все подряд, невозмутимо отложил прошитые скобкой листы.
- Что скажешь? - поинтересовался я.
- Насчет чего?
- Да нет, это я так…
Избытком впечатлительности Петр явно не страдал.
Около четырех появился утомленный, но заметно довольный Валек.
- Информации полный вагон! - выстрелил он прямо с порога. - Выбил все характеристики, выписал на завтра повестки Марочниковой, двум продавщицам из 'Фиалки' и сменщице Вершиковой. На разное время, с интервалом, как полагается.
Он извлек из картонной, с тесемочками, папки от руки написанные характеристики.
Петр хмурился, явно не одобряя такой поспешности, принижающей, по его мнению, результаты проделанной работы.
- Значит, дело было так, - продолжил Валек, устало откинувшись на спинку стула. - Вначале пошел в пароходство, у них бумага уже готова, собирались отправлять. Потом в 'Фиалку', Марочниковой нет - то ли заболела, то ли отгул, не поймешь. Иду к директору, солидная дама, важная, сейчас, говорит, напишу, все руки не доходили.
Я, пока суд да дело, с девчонками поговорил, кое-что интересное разузнал.
Валек замолчал, я подумал - интригует, нет, переводил дух, видно, спешил с новостями, запыхался.
