- Разматываем цепочку далее, к моряку загранплавания Петренко, которого вы усиленно обхаживали последнее время, которому принесли контейнер для контрабанды и который убит на вашей даче. Не слишком ли много совпадений?
- М-м… Мало ли какие бывают совпадения, - с трудом выдавил он.
- Есть и факты. Вершикова рассказала, как вы старались прибрать к рукам Петренко, как знакомили его с иностранцем, как просили взять на себя убийство. Следственный эксперимент ее первоначальные показания не подтвердил. Судмедэксперт отметил необычную силу и технику удара. Фехтовальщик вполне может его нанести. О ваших занятиях спортом я говорил с Григорьевым. Это еще не все, но попробуйте опровергнуть хоть что-нибудь.
- Н… не об… за… н. В… ввы… док… вайте.
Речь у Золотова стала почти нечленораздельной.
- Хотите воды?
Он кивнул.
Я набрал две цифры на разболтанном диске черного, образца пятидесятых годов аппарата, привыкший ничему не удивляться старшина принес алюминиевую кружку. Золотов, давясь и обливаясь, выпил воду.
- Значит, кругом обложили? - ощерился он. - И Григорьева отыскали!
- Не только Григорьева. Следствие - это серьезно. Особенно по таким преступлениям. Допрошены ваши учителя.
- И Фаина? - зло перебил Золотов. - Представляю, что она наболтала. Хоть сразу к стенке!
- Как раз нет. Ваши бывшие товарищи, соученики, отзывались более резко. И ваша приятельница… - Золотов весь подобрался. - Валентина Хохло…
- Какого черта! - Золотов вскочил. - Может, вскроете мне череп и станете копаться в мозге?
- Сесть! - резко приказал я, и подследственный медленно опустился на потертый табурет.
- Собираете всякое, чтобы меня обмазать, - Золотов говорил спокойно, своим обычным тоном, но я уже представлял, какое у него было лицо в момент смертельного выпада. - Даже эту дрянь спросили! Да если хотите, из-за нее у меня жизнь сломалась! Застрелиться хотел! Утащил Марголина с тренировки, лег на землю в лесочке возле дачи и сунул в рот дуло. Задираю повыше, как в книжке читал, чтобы не искалечиться, а наверняка мозги вышибить. Мушка высокая, небо царапает, не пускает, масло горькое, противное, короче, вырвало меня, валяюсь в блевотине с разбитой мордой.
Голос Золотова прервался. Сейчас он искренне верил, что именно так все и было, а перевернутый мусорный контейнер, затхлые отходы под руками, узкий собачий лаз, скользкая финка в одеревеневшей руке - это кошмар из чужой жизни, страшный сон, неведомо как затесавшийся в сознание.
- Значит, все на меня! И валютчик я, и контрабандист, и убийца! Мне и говорить ничего не надо, вам уже все ясно, все расписано.
- Внешняя картина действительно ясна. А вот мотив. Из-за чего вы его убили? - Этот вопрос действительно занимал меня больше всего. - Неужели потому, что Петренко отказался участвовать в контрабанде?
Золотев провел рукой по лицу.
- Вас послушать - все хорошие, один я плохой. Несчастный случай вышел, понимаете, несчастный случай!
Он откинулся назад, прислонившись к холодной грязно-серой стене, и закрыл глаза. Из-за чего?
Федун раздражал независимостью, ослиным упрямством, нежеланием признавать его, Валерия Федоровича, авторитет. Но не из-за этого же? Не надо было брать морячка на дачу…
В конце вечеринки, когда свет стал мягким, расстояния неопределенными, очертания предметов зыбкими, а тело легким и сильным, девочки разошлись по спальням, он учил эту дубину уму-разуму, вместо признательности натыкался на колкости и насмешки и допивал, не чувствуя вкуса, остатки спиртного, а поток сознания бежал по причудливому, с неожиданными поворотами руслу.
Тезка папахена. Тот, сволочь, мало издевался в детстве, надо же придумать - 'эвакуатор', правдоподобно до жути, и сам-то без дела полный ноль, даже машину купить не может, как собирался, гараж впустую простаивает, а этот осел от верного дела нос воротит да умничает, фуфлыжник, а что делать с фуфлыжниками, известно, где та железка, дохлая рыбка, узнаешь, как из параши жрут, чего он там молотит?
- А если надумаю, то зачем мне с тобой связываться? Или сам не справлюсь? Навар больше, а риска меньше. И обойдется дешевле: не будешь кровь сосать да душить в своей паутине!
Не показалось, действительно фраер позорный его обзывает, а вот в морду, нет, уклонился и сам, по щеке! На кого руку поднял, кранты, следом прет, ага, на ковре, раз - она, рыбка снулая, тусклая, как фиксы Ермолаевы, только сидит ловчее, отскочит, но пусть опасается - раз! Не отскочил, повалился, крови нет, притворяется? Рукоятку вытереть, вставай, хватит! Умыться, все пройдет, лента отмотается обратно, как тогда. А-а-а-а-а!
Золотов вернулся в следственный кабинет ИВС.
- Не из-за чего мне было его убивать. Несчастный случай! - механически повторял он.
Я дописывал протокол.
Золотов попросил сигарету, затянулся, без обычного форса выпустил дым.
- Не повезло.
- Кому? - не понял я.
- Мне… - Он стряхнул пепел на пол. - Кому же еще? Люди живут в свое удовольствие - и ничего.
- Что за люди?
- Да мало ли. Скромная завсекцией Крольченко - руки в перстнях, серьги бриллиантовые, дома чешский хрусталь, финские гарнитуры. И все нормально. Потому что умеет жить! И везет.
- Неужели золото на пальцах и финская мебель - показатель настоящей счастливой жизни? Ее главная цель?
Губы Золотова скривились в презрительной усмешке.
- Знаю, знаю! Главное - чистая душа и спокойная совесть! А счастливая жизнь - честная работа с самоотдачей до седьмого пота, потом полезные развлечения: лекторий, шахматный павильон, библиотека… Да? - Он сплюнул прямо на ноги. - Преснятина и серость! Когда я слышу подобные рассуждения, меня начинает тошнить!
- Вам не жалко Федора? - неожиданно спросил я.
Золотов смешался.
- Чего об этом толковать… Назад-то не вернешь. Живых надо жалеть. - Он тяжело вздохнул и пальцами загасил окурок. - Мне себя жалко: влип как дурак! Потому что с дебилами связался. И не повезло с этим убийством. Я же не такой. Ну покрутиться, деньги сделать. Зачем убивать? И в мыслях никогда… Не повезло! Тот же Гришка-мясник, ворует, аж хребет трещит, и живет припеваючи!
- До поры!
- Бросьте! Все на свете до поры. А ему на это наплевать, о будущем не думает, катается как сыр в масле и в ус не дует!
- Интересно познакомиться с таким счастливцем.
- Тут я вам не помощник. Знакомьтесь, если достанете. Но вряд ли, руки коротки.
Я начал злиться.
- Достанем, Золотов, обязательно достанем! Неужели вы не чувствуете, что происходит вокруг вас? Наступает время ответственности, и мы повытаскиваем за шиворот всякую нечисть из щелей и темных углов, как бы она ни хоронилась! И Гришку вашего извлечем на свет Божий, и Крольченко, а когда такая публика оказывается на виду у всех, то быстро скисает, теряет радость от воровской жизни и завидует тем, у кого чистая душа и спокойная совесть, хотя вы говорили об этом с издевкой!
- Вы-то чему радуетесь? - бесцветным тоном спросил Золотов. - Ну посадите одного, другого… Зарплату небось не добавят, только хлопот больше.
- Этого вам не понять.
- Ну почему же… Чувство долга, удовлетворение результатами труда. Читал. Неужели, правда, бывает такое? И не хочется бросить все к чертям, развеяться, отдохнуть?
