прокуратуру.
Денис потушил окурок о ладонь. Он узнал ее сразу. Несмотря на то, что в последний раз у нее были пышные волосы до середины спины и скромная юбочка из тех, за которые в бутике «D&G» отваливают по пятьсот долларов, – а сейчас она обкорнана, словно попавший в лапы скинхедов панк, и сама на себя не похожа. Но он узнал ее. Суханова Алина… Как ее? Игнатьевна.
Игнатьевна, точно.
Ноги Дениса приросли к полу.
Дверь с табличкой «Петровский Д. А., следователь» оказалась заперта. Курбатов дернул еще раз и выругался.
– Где Петровский? – крикнул он, ввалившись к Тане Лопатко.
– Откуда я знаю? – холодно ответила Таня. – Я ему завтраки ношу, что ли?
Курбатов открыл следующую дверь.
– Петровского не видел?
Дерзон что-то выстукивал одним пальцем на пишущей машинке.
– Не видел.
Важняк заглянул к Лапину и Вышинцу. Да, видели, здоровался, где-то здесь должен быть… а что, он не у себя разве? Быстрым шагом Курбатов прошел к лестнице – на третий, к Рахманову. Подумал, остановился, спустился вниз. На вахте за обшарпанным конторским столом сидел Степан Ваныч и подслеповато водил носом по «Комсомолке».
– Ваныч, Петровский был сегодня?
– Был.
– Ну и где он?
– Так у себя, наверное.
Курбатов выдохнул. Вот зараза…
– А я говорю, надо бы мне оружие получить, чтоб пугнуть этих, если что… – Степан Ваныч наморщил покатый лоб.
– Кого пугать? – рассеянно спросил Курбатов.
– Да попрошаек. А то смотришь, фирмочка какая-то – трусами торгует, тьфу ты! – а на входе два молодца стоят с кобурами под мышкой. А у нас прокуратура как-никак, дело государственной важности, а я тут один… а они сидят на скамейке, лыбятся, и что там у него под курткой – поди догадайся. Ладно что бомж – Петровский только бровь нахмурил, того сразу и след простыл… А то придет с автоматом, и что делать тогда?
– Да погоди ты, – остановил его Курбатов. – Так Петровский не выходил отсюда?
– Нет, кажись, – Ваныч опять уткнулся в газету. – Нет. Точно нет.
Значит, у прокурора сидит, подумал важняк.
– Александр Петрович! Тут это…
На лестнице показался один из конвоиров – Курбатов оставил их стеречь Суханову в своем кабинете.
– Иду, иду, – проворчал он.
Суханова сидела у противоположной от окна стены под огромной картой Российской Федерации, ее стриженая макушка закрывала Туапсинское побережье Черного моря. Скованные руки тяжело лежали на коленях.
Курбатов вопросительно посмотрел.
– Ей до ветру надо, – сказал охранник.
– Потерпит, – важняк повернулся к двери.
– Не могу я терпеть! – зло сказала Суханова. – Падла Гамак мне все почки отбила!
– Отцепись. У меня нет ключа от уборной.
Где же этот гребаный Петровский? Курбатов распахнул дверь в коридор.
– Так что мне – под себя ссать?! – раздалось за спиной. – Знаете, как это называется? Пытки! – вот как! За Гамак вы вроде не отвечаете, а за это отвечаете по полной!
Важняк замер, будто лицом ударился о стену.
Н-да… Грамотная! Очень грамотная, чувствуется хорошая подготовка. А по спецучетам МВД не проходит, надо соседей запросить… И, конечно, не давать поводов для официальных жалоб…
– Мне. Нужно. В уборную, – громко отчеканила Суханова, уперевшись взглядом в окно. – Имею. Право.
– А кто спорит? – Курбатов развернулся на каблуках, постоял несколько секунд, набыченный, буравя глазами не по-женски жесткий профиль.
– Так бы и сказала, что сильно приперло!
И кивнул охранникам.
– Отведите подследственную в туалет. Я открою, вот он ключик, нашелся…
В туалете городской прокуратуры было тихо. Денис встал и стряхнул рукой пепел с брючины. Ноги затекли. Он задел пустую бутылку, и та, звякнув, покатилась по кафельному полу, покатилась, покатилась… Прямо на середину уборной. В кабинке было тесно, из бачка капало – «утечка воды», сказал бы Мамонт.
Он оттолкнул рукой дверку кабинки, вышел.
Поднял бутылку. Хотел сунуть за пояс брюк и вынести – для конспирации, Вася Кравченко всегда так делал, а он в этих делах профи, высшая лига. Но заметил, что бутылка успела испачкаться в какой-то дряни. Что-то склизкое и черное. В баню этого Васю Кравченко с его конспирацией. Сунул бутылку в мусорное ведро