Он коротко рассказал о сути дела.
– Терра-6… Терра-6, – повторил Белов, пробуя слово на вкус. – Никогда не слышал. Думаешь, это государственная тайна? Потому что диск под стол спрятали? Или по картинкам интересным определил? Вон в Штатах один хлопец, студент, дипломную работу написал: «Альтернативные технологии производства атомной бомбы». Из Интернета все передрал. По капле с разных сайтов, официальных и частных, – а получилось вроде как угроза безопасности, разглашение государственной тайны, серьезная статья. Хлопца арестовали, ноутбук изъяли, обыск, все тексты, дискеты, диски. А спецы глянули: ерунда полная. Никакой тайны, фуфло, любительщина одна. Вот и здесь… Лазерными технологиями в Союзе еще в конце 60-х занимались, а потом все накрылось медным тазиком. Может, эта «Терра» – позавчерашний день, а может… Не знаю, Денис, не знаю. Спецам надо показать, они скажут что-нибудь определенное. Я тебе через пару дней позвоню. А чтобы точно – в конце недели.
– Это еще не все, – сказал Денис.
– Да? – Белов уже собирался встать.
– Ночью мой кабинет взломали. Унесли диск. Не этот – другой, там лабуда была всякая записана, ничего серьезного.
– Гхм…
Куратор снова опустился на диван.
– А этот диск, что ты мне показывал, – он-то где был?
– У меня остался, в кармане, – сказал Денис.
– Так, продолжай.
Лицо Белова посуровело, над бровью пролегла V-образная складка.
– Этой же ночью в моем доме убили соседа. Подробности мне не известны… – Денис вспомнил о неприятном и бесполезном разговоре с Таней Лопатко. – Из оружия с глушителем. Двое поджидали его в кустах у подъезда.
– Думаешь, тебя хотели? – быстро спросил Белов. – Обознались?
– А что мне еще думать? Он примерно одного роста со мной. И телосложения. Да и одеваемся на одном рынке, где полгорода одевается…
– Хорошо, – сказал Белов. Сейчас он выглядел совершенно не так, как десять минут назад. – Я быстро отработаю все, что смогу. А ты… Короче, зря по улицам не болтайся, осматривайся, в подъезд заходи аккуратно.
– Спасибо за заботу, – саркастически сказал Денис.
Белов позвонил ему домой в этот же вечер. Мать из принципа не подходила к телефону – небось опять у Валерии какой-нибудь зачесалось, вот пусть сам с ней и общается. Сегодня он опять пришел поздно, опять не предупредил, ну сколько можно терпеть? Денис вышел из своей комнаты, взял аппарат и вернулся, плотно прикрыв дверь.
– Слушаю.
– Спецы сказали, что дело пахнет керосином, – сказал куратор. – И грузчик твой по уши в дерьме. Поэтому будь очень осторожен. Дело не шуточное. Понимаешь, о чем я?
– Нет, – проговорил Денис. – Этому совету грош цена. Мне нужно другое…
Шторы в комнате были плотно прикрыты. Горела лишь настольная лампа, которую Денис поставил на пол. Там же рядом стояла опорожненная на треть бутылка «Степной». В голове шумело. Только что Шерлок Холмс в несвойственных ему крепких выражениях высказал все, что он думает о тихом алкоголике Денисе Петровском.
– …Не понял… Что ты там сипишь? – переспросил Белов.
– Оружие, – повторил Денис громче. – Ствол. Ган. Ду ю андестенд? Мне нужно оружие… – Он поднял бутылку с пола и прицелился к узкому горлышку с нарезкой, откуда валил тошнотворный и в то же время такой притягательный запах спиртного. – Иначе… Я провалюсь в то же самое дерьмо.
Глава 4
Маски и лица
Адрес тот же – Северный микрорайон. Только Белова на сей раз не было. Никого не было. Ключ спрятан в дерматиновой складке обивки входной двери. Когда Денис достал его оттуда, он мог поклясться, что металл еще теплый. А тот, кто минуту назад сунул ключ сюда, наверное, стоит сейчас на лестничном марше этажом выше… Но проверять не стал. Это их дело. Пусть Контора перестраховывается как хочет – ему плевать, лишь бы ствол в кармане.
«Предмет смотри в печке». Так сказал Белов по телефону. Догадаться было нетрудно. Завернутый в тряпку пистолет вместе с армейской кобурой лежал в духовке. Там же – коробка с патронами.
Денис уселся на стул, закурил, неторопливо снарядил оба магазина, надел на пояс кобуру. Кобура оказалась неудобной: жесткой, неразношенной. Ее надо носить поверх шинели. Под одеждой клапан хрен откинешь! Но он уже чувствовал себя другим человеком. Сквозь сигаретный дым он смотрел на себя самого, суетящегося по кабинетам, пьяного, опохмеляющегося, глупо оправдывающегося. И не понимал. Он стал таким спокойным. Сильным. Волевым. Контролирующим ситуацию. Он казался себе таким до тех пор, пока снова не потянуло выпить. Тогда Денис встал и вышел из квартиры. Ключ положил обратно под дерматиновую оборку. Поднялся на следующий этаж, потом еще выше. Почему-то вдруг показалось, что сейчас он столкнется нос к носу с Мамонтом. Но Мамонта не было. На площадке витал слабый запах табачного дыма, хотя, возможно, это тянуло гарью из мусоропровода.
Обеденный перерыв заканчивался. Денис вернулся на работу.
На вахте столкнулся с Курбатовым.
– Здравствуйте.
– Здоров.
Важняк кивнул, как ни в чем не бывало, будто и не было того разговора под ноябрьским дождичком. Денис улыбнулся в ответ. Да задерись ты в доску… В кабинете он снял кобуру с пистолетом, спрятал в кейс. Крышка не захлопывалась. Пришлось достать оттуда бутылку с пестрой этикеткой и жидкостью ярко- лимонного цвета. Денис купил ее в гастрономчике напротив остановки. Процентное содержание спирта и сахара здесь выражалось одной и той же цифрой – 22. Это ж надо, какое совпадение, разве можно было пройти мимо?
А ты, Холмс, закрой хлебало вообще. Ты кокаин нюхал. Да. И морфием кололся. Ты на скрипке играл. Ты…
– Стоп, – сказал Денис осипшим, как во время ларингита, голосом.
Он приставил растопыренные пальцы к вискам. Погоди. Это другой Холмс играл на скрипке и нюхал кокаин. Конан Дойль, Бейкер-стрит, миссис Хадсон, меловые холмы Суссекса, вересковые пустоши. Другой, понятно?.. Хорошо. Запомнили. Разум скатывается в трубочку, скользит. Выскальзывает. Падает. Разбивается. Из пальцев идет тепло. А при чем тут вообще Холмс? Холмс, Холмс. «Этюд в алых тонах». Кажется, был такой рассказ у Конан Дойля.
Жестяную крышку с горлышка он сорвал зубами. Пластмассовый стаканчик стоял в сейфе, на дне липкая коричневая пленка. Пленку мы аккуратно снимаем краешком бланка…
Еще был рассказ «Вампир в Суссексе». Вампиру чем хорошо – ему где хочешь гастроном. Хоть в Северном поселке, хоть на Богатяновке, хоть в парке Октябрьский. Ходишь, выбираешь, присматриваешься. А этот какого урожая? А этот? Тысяча девятьсот семидесятого. Хороший был год. Урожайный. О-о. М-м-м. Тогда будем здоровы.
Денис выпил.
Через минуту стало чуть лучше. Или нет: явно лучше. Ведь «будем здоровы» – это не просто слова. Это народная мудрость, она означает, что мы и в самом деле будем очень-очень здоровы.
И до чего приятный букет. Урожай семидесятого года. Это был необычайно удачный во всех отношениях год. Кажется, БАМ начали строить, эту… Байкало-Амурскую магистраль. Джон Леннон сел за белый рояль и наколбасил «Имаджен». А мамочка-Петровская понесла от папочки-Петровского и родила сыночка- Петровского.
Выпил еще.
