Вероятность подобных случайностей чрезвычайно мала, раскрываемость «заказов» приближена к нулю, к тому же, имея «крышей» подотдел физических воздействий ГРУ и кучу документов прикрытия, можно «запудрить мозги» любому участковому, оперу, патрульному, который станет цепляться на месте происшествия или при отходе. А если закрутится по-серьезному, статус офицера гарантировал передачу дела военному следователю. Плеско знал: что бы ни говорили о независимости военной юстиции, но и военные прокуроры, и следователи, и судьи носят армейскую форму, «ходят» под Министерством обороны и выполняют его приказы гораздо четче и тщательнее, чем какие-то там гражданские законы. А начальник столь специфического подразделения знает много таких вещей, что лучше не отдавать его на расправу... Могут, конечно, организовать несчастный случай, но вряд ли его же подчиненные сделают все как надо, даже не из большой любви к шефу, хотя он всегда обращался с людьми по-человечески, а из опасения создать прецедент: «Сегодня – ты, а завтра – я...»
В своих рассуждениях майор Плеско был прав, но он не брал в расчет майора милиции Котова и генерала госбезопасности Верлинова. Потому что о существовании первого вообще не имел понятия, а о втором хотя и был наслышан, но не увязывал ненависть генерала к предателям со своей персоной.
О Верлинове неожиданно и пошел разговор во время получения очередного заказа.
– Это трудная задача, она не каждому по плечу. – Черноволосый, с ровным пробором человек деловито распаковывал пачку жевательной резинки. – К тому же вопрос политической важности. Несколько лет назад скорее всего вы бы получили официальное задание и выполнили его за зарплату. Увы... Все изменилось! Сейчас задание неофициальное, хотя и исходит из правительственных кругов. Его стоимость оценена в двадцать тысяч долларов. Вы выбраны как официальное лицо и высококлассный специалист.
Плеско молчал.
Единственное, чего он опасался в своей работе, – что его уберут заказчики. Страховкой здесь служили два обстоятельства: ликвидация старшего офицера ГРУ неизбежно вызовет большой шум, на ноги поднимутся угрозыск, контрразведка, специальные армейские подразделения. И второе: устранить профессионала такого уровня непросто, он может опередить киллера и уж наверняка оставит серьезным людям координаты того, кто объективно заинтересован в его смерти.
Совсем другое дело, когда заказ исходит из высших сфер. Отработанный инструмент уничтожается – таков обязательный принцип сохранения тайны... Но отказаться еще опаснее.
– Пожуйте, – человек с пробором протянул пластинку жвачки. – Вы-то никогда не курили, а я недавно бросил. Только резинкой спасаюсь. Берите, берите – для зубов очень полезно. Не пробовали?
– Пятьдесят процентов вперед, – вместо ответа сказал Плеско. Замордованный кражами, разбоями, изнасилованиями и убийствами, майор
Котов не любил телефонных звонков. Но этого он ждал давно, а потому почти обрадовался.
– Аркадьев из Главка, – раздался в трубке уверенный голос. – Нашел я твоего лейтенанта. Только он уже капитан. Так... Капитан Иванченко, начальник группы легкого и специального вооружения Центрального склада вещевой и материально-технической комплектации Министерства обороны... Аркадьев зачитал свои записи, перемежая собственными же комментариями.
– Работенка непыльная, выгодная, по службе продвигается хорошо, значит, есть поддержка. Записывай адрес: Молодцова, сорок четыре, квартира пятнадцать. Это в Медведкове. Прописка с девяносто второго года. Значит, умеет вертеться. И военнослужащий... Не представляю, как ты до него дотянешься...
– Есть способы, – проворчал Котов, записывая. – Спасибо за помощь! Способы раскрытия преступлений древни, как мир. Слежка – самый простой и эффективный. Поскольку оснований для официального задания в службу наружного наблюдения у Котова не имелось, он поручил это двум нештатным сотрудникам. Через три дня определился режим дня наблюдаемого: к восьми он приезжал на склад, в двенадцать-час выходил в город, до трех-четырех занимался своими делами и вновь возвращался на службу. Около шести капитан покидал работу и на вишневом «Москвиче» последней модели прибывал домой, к жене и ребенку.
Теперь в дневной перерыв Иванченко брал под наблюдение сам Котов или опер, которому начальник УР доверял.
Контакты у капитана оказались весьма обширными: с молодыми людьми «крутого» вида он вел переговоры в машине, с кавказцами и другими «южными» людьми обедал в дорогих ресторанах, с начальниками и бизнесменами различных рангов встречался в офисах или на нейтральной территории.
Похоже было, что начальник группы легкого и специального вооружения необходим очень многим. При этом он совершенно не задумывался о возможности слежки и даже позволял фотографировать себя в различных ракурсах.
Два раза в неделю он проявлял конспиративность, вызывавшую у Котова легкую кривую усмешку. Вишневый «Москвич» останавливался в тихом переулке, и на заднее сиденье садилась красивая молодящаяся блондинка средних лет. Через двадцать пять минут автомобиль останавливался у недавно заселенного двенадцатиэтажного дома, дама выходила и со скучающим видом прогуливалась взад-вперед, пока Рванченко запирал «Москвич», поднимался на шестой этаж и заходил в двадцать первую квартиру. Через несколько минут в эту же квартиру заходила и блондинка. Через полтора-два часа они порознь выходили, и капитан отвозил даму обратно.
Если прежние контакты Иванченко Котов только фиксировал, то этот отработал. Когда оказалось, что дама – жена заместителя начальника Центрального склада вещевой и материально-технической комплектации, начальник УР понял, что потратил время не зря.
Маленький неказистый человечек в мятой одежде и с таким же мятым лицом медленно шел по улице, безразлично глазея по сторонам. За безразличием скрывался тщательно замаскированный интерес: ширина проезжей части и тротуара, размеры прилегающего к дому газона, расположение постов охраны, расстояние до других домов, их высота.
Когда к зданию подъехали автомобили генерала Верлинова, прохожий замедлил шаг и даже вернулся на полквартала, чтобы пронаблюдать процедуру выхода генерала.
Плеско еще не решил, к какому способу прибегнуть. На этот раз от него не требовали театральных эффектов, вполне подходили естественная смерть, несчастный случай, катастрофа. Вписывался в ситуацию и террористический акт.
Обдумывая сложную задачу, маленький человечек не обратил внимания, что сам стал объектом изучения. Скрытый передвижной пост охраны выделил его из остальных прохожих и взял под сопровождающее наблюдение. Майор считал, что ничем не проявил себя, и потому проверялся формально и вяло, по привычке. Профессионалов при такой проверке засечь трудно.
На следующий день Верлинов получил из отдела внутренней безопасности рапорт, фотографию и биографическую справку, которая, несмотря на заведомую неполноту, никак не соответствовала заурядному лицу на снимке.
Верлинов был слишком опытен и предусмотрителен для того, чтобы отмахнуться от вывода службы безопасности и признать прогулку специалиста по ликвидациям у своего дома случайной.
Вывод гласил: «Разведывательный обход с целью подготовки покушения».
Генерал долго всматривался в фотографию и о чем-то напряженно думал.
Уголок пустыни Мохаве в Каракумах перестал существовать. Куски оплавленного металла зарыты глубоко в песок у подножия бархана, когда он продвинется вперед, захоронение станет практически недосягаемым.
Единственный свидетель – зеброхвостая ящерица не сможет ни о чем рассказать, разве что вызовет удивление, попавшись на глаза человеку, знающему фауну Каракумов.
Джек по обыкновению напился в стельку, сегодня ему составил компанию дублер Чена.
– Ты правда живой? – спрашивал Джек и с усилием грозил пальцем. – Я ведь тебя предупредил! Признайся: предупредил?
– Я живой, – отвечал дублер, икая и с омерзением прислушиваясь к происходящему в глубине организма. – Ты предупредил. Но о чем – не знаю!
Разговор получался очень содержательным.
Два грузовика-вездехода уже были загружены: ранним утром группа должна тронуться в путь.
Только палатка импровизированного оружейного склада осталась неразобранной: Васильев приказал погрузить вооружение перед самым отправлением, командир десятки «альфовцев» полностью поддержал такое решение.
