изможденным лицом и странного цвета волосами.
Дятлов забрал материал и задержанного в РУВД, побеседовал полчаса, выехал на место, осмотрел мусорные баки, обошел ближайший к ним подъезд и нашел квартиру, которую снимал вполне приличный гражданин Яковлев и в которой некоторое время жил совершенно неприличный и неприятный человек, никому из соседей неизвестный, но по розыскному портрету Черта опознанный. А жена Яковлева опознала костюм «Монтана» как принадлежащий ее мужу.
После чего линия жизни Бармалея снова пошла вверх: он был отпущен на все четыре стороны и сделал для себя вывод — никогда не брать и не носить ярких новых вещей!
Неуловимый маньяк стал героем электронных и печатных СМИ. Именно ему были посвящены заголовки, вынесенные на первые полосы многотиражных газет. «Потрошитель вышел на охоту» — пугали «Вечерние хроники». «Московский вампир действует» — зловеще сообщали «Горячие новости», «Страх над городом» — констатировала «Чистая правда»…
В издерганной плохими новостями и готовой к ним стране злые семена падали на подготовленную почву, давая дурные, хотя и жизнеспособные, как все сорняки, всходы.
— У нас в доме две девчонки пропали, — доверительно сообщала немолодая женщина в метро, ее с интересом обступали благодарные слушательницы, которые потом охотно разносили «новость» дальше.
— По телевизеру говорили, что энтот вампир уже двадцать женщин зарезал и кровь выпил, — нервно оглядываясь, шептала бабушка у подъезда.
— Не двадцать, а пятьдесят, — поправляли ее более кровожадные подружки. — А может, и все сто…
— Это картежники! — сдув пену, рассказывал бывалый мужик в пивной, и остальные его внимательно слушали. — На жизнь играют, а когда проигрывают — режут! У нас на зоне был такой случай…
Дятлов не мог похвастать литературным образованием или хотя бы высокой начитанностью, но криминальную тему он изучал всю жизнь. И специальные хрестоматии: «Раскрытие преступлений», «Сто лет криминалистики», «Преступность XX века», не говоря о многочисленных детективных романах и фильмах. Так вот, практически все заголовки были списаны. Потому что в криминальных хрониках уже давно заняли свое место лондонский Джек-Потрошитель, Вампир из Дюссельдорфа, а в когда-то известном, но забытом фильме «Страх над городом» с успехом снялся его любимый Бельмондо.
Но он по обязанности перечитывал всю эту макулатуру, надеясь, что среди словесного мусора вдруг блеснет золотая крупинка упущенного сыщиками и обнаруженного журналистами факта. Но все напрасно. Никаких фактов. Основой почти всех публикаций являлись сообщения пресс-центра УВД, «поправленные», а точнее, перевранные, в соответствии со слухами. Не исключено, правда, что слухи рождались на почве газетных публикаций. А может, они взаимодействовали, дополняя и усиливая друг друга…
«…По нашей версии, преступления может совершать член некоей сектанской группы сатанинского толка, который таким образом доказывает преданность общему делу…»
Дятлов комкает газету и бросает в корзину.
«По информации осведомленных источников, милиция занижает число жертв неуловимого маньяка, которое достигло уже четырех или даже пяти десятков…»
Сыщик бросает в корзину очередной бумажный комок и громко ругается.
— Некрофилы! Вам что, семи убитых мало? Мало? Мало?
Он вскакивает и начинает ногой утрамбовывать торчащую из корзины бумагу.
В девять вечера, когда Дятлов собрался уходить, в РУВД началось движение. Несколько оперов выбежали на улицу, лязгнули двери подогнанного ко входу «УАЗика». Дятлов поймал за рукав старлея Курочкина, который вышел из «оружейки», на ходу вставляя «Макарова» в плечевую кобуру.
— Что за беготня, Олег?
— На задержание едем, Паша! — Курочкин повел мощными самбистскими плечами. — Гапон вроде у Маринки объявился…
— Удачи! Аккуратней там, он без тормозов…
— Знаю. Броники взяли, автомат… Завалим, если что…
Дятлов задумчиво почесал затылок. Гапона он хорошо знал, дважды отправлял на нары. Сейчас Николай Попов находился в розыске за разбой и ранение участкового. Около месяца он жил на нелегальном положении и варился в криминальном котле Москвы. Если его не застрелят при задержании, то можно получить интересную информацию… Есть смысл подождать. Дятлов развернулся и пошел обратно в свой кабинет.
Попова привезли часа через два, целого и почти невредимого, только левый глаз немного заплыл. Довольные опера написали рапорта и двинули по домам. Дятлов вывел задержанного в комнату для допросов.
Тот не выглядел злым, обескураженным или расстроенным. Слегка навеселе, добродушен, расстегнутая до пупа рубашка обнажала потное дрябловатое тело. На подбородке торчала не очень густая бороденка, которая делала его похожим на попа-расстригу. Он развалился на стуле перед Дятловым и с сокрушенным видом разводил руками.
— Я уж думал, Павел Сергеевич, что вы в полковниках ходите, — с искренним сожалением проговорил задержанный. — Или хотя бы в майорах. Не ценит вас начальство, значит. Ничего они в людях не понимают! На что уж я, казалось, злость на вас иметь должен, а нет. Потому что вы человек справедливый. Я-то знаю, с блатными общаюсь, вы в большой уважухе.
— Ладно, Коля, брось дифирамбы петь, — отмахнулся Дятлов. — Расскажи лучше, как ты в розыск опять попал. Какого хрена на участкового кинулся?
— Да разве ж я знаю, — сокрушенно закрутил головой Гапон. — Вы ведь знаете, как выпью, то себя не помню. Вы мне сигаретку не дадите?
Дятлов вытащил из кармана нераспечатанную пачку, протянул.
— На, Коляша, кури от моих щедрот. Потом я тебе и чифиря заварю. А пока расскажи, где прятался все это время. У друзей фартовых или с бомжами по «теплякам»?
— Обижаете, Павел Сергеевич, не опущусь я до бомжей. Так, у пацанов, то у одного, то у другого. На даче у подружки неделю жил.
— А потом выгнала? — усмехнулся Дятлов. — Или старая любовь крепче новой?
— Пил я почти все это время, — пояснил Гапон. — Вроде как с волей прощался. А когда я пью, то тут не до любви. Особенность такая у моего организма — или пить, или вот это вот…
— Не совмещается?
— Не-а!
— Ну, а чего нового на блатной Москве? Слухами небось напитался? Что про маньяка ночного болтают?
— Вы же знаете, как у нас к маньякам относятся, — нахмурился Гапон. — У каждого мать есть, жена, телка или дочка… Псих, скорей всего. Попадет в камеру, тут с ним и разберутся…
— Так что, думаешь, раньше он не сидел?
— Кто ж вам тут точно скажет, — рассудительно ответил Гапон. — Если кто по этой статье раньше чалился, так его, скорей всего, под шконку загнали. А чтобы новый кто, не знаю. Может, оборотень или вурдалак какой?
Дятлов невольно поморщился. В милицейских кругах иногда проскальзывали такие предположения. А теперь вот и бывшие зеки туда же.
— Вурдалаков, Коля, не бывает, — перегнувшись через стол, он похлопал Гапона по плечу. — А кроме маньяка, что нового?
Николай задумался, запустив руку под рубаху, поскреб живот.
— Заехал какой-то блатной известный, — вот тебе и вся новость. Злой как собака, чуть что — за финку хватается. Завалить кого — ему ничего не стоит. Или рожу порезать: справа налево, или крест- накрест…
Дятлов насторожился.
— В авторитете? Какая кликуха?
