На скосе века

Рванусь, и хрустнут кости.
Но тут же мысль: «Неужто впрямь
Из пушки бить по воробьям,
Терять свой облик в злости?»

Но если злость как в горле кость,
Пускай хоть так, но выйдет злость,
Открыв дорогу боли.
Ведь всё же как-то надо жить,
Ведь могут вправду задушить,
Лишив судьбы и воли.

Так что ж, поэт! Вставай! Гряди!
На — курам на смех — Пи-Эйч-Ди[3],
Шифровщиков стихии.
На глубину бессвязных строк,
На мутных гениев поток,
Текущий из России.

Всё чушь… Но знак глухой беды —
Подпольных гениев ряды,
Чьё знамя — секс и тропы.
Они цветут в парах свобод.
Им не мешает больше гнёт
Твердить зады Европы.

Пускай цветут… На что пенять?
Прогресс мне глупо догонять,
Пустым сдаваться фразам.
Мне как богатство в дар дана
Твоя судьба, моя страна,
Твой поздний, горький разум.

И пусть я здесь, но, как всегда,
Твоя со мною высота —
С неё смотреть на хаос.
И я, с высот такой тоски,
Здесь ни к кому в ученики
Сходить не собираюсь.

И дома — боль, и всюду — боль.
Я всё равно всегда с тобой —
Меня ты — не обронишь.
И в речке — рябь. И в море — рябь.
Ты где-то тонешь, как корабль.
Но, может — не утонешь.

Гудит и пляшет всё вокруг,
И смысл слова теряют вдруг,
И глохнет крик — в конверте.
И всё смешно, чем жил досель,
И вдаль ведёт гнилой тоннель,
И светлый выход — в смерти.

1979

Кейп-Код[4]

Живём под небом на земле,
Живём при море и в тепле, —
Почти не зная о вестях:
В них смысла нет, раз мы в гостях.

Куда вернёмся? — В никуда.
Живи! — Здесь воздух и вода.
И пляж, и чистый небосвод…
Забвенье времени — Кейп-Код.