На скосе века

Нищету, разврат, разброд —
Всё, к чему вели все годы,
Что теперь плоды даёт.

Обнажают все печали
Ими сбитой с ног страны.
Лишь виня. Не ощущая
Никакой своей вины.

Смело в бой! На смерть хотя бы!
Прут и прут, входя в азарт.
Людоедки? Нет — партбабы!
Те же бабы, только — «парт».

Но горит в них, как горела,
Гордость верностью своей, —
Всё тому ж Большому Делу,
Пожиравшему людей.

Ну и лжи… В ней стыд? Едва ли!
Всю-то жизнь от всей души
Лжи внимали, сами лгали,
Так бы век дожить во лжи!

Не дают… Но напоследок
Вновь, — что было, всё не в счёт —
Хор несчастных людоедок
В бой за власть людей зовёт.

И душа молчит в бессилье.
«Смело в бой!» — в ушах звучит.
Словно впрямь так вся Россия,
Потеряв себя, кричит.

И тогда спасенья нету:
Все сгорят, и я сгорю…
…А начав писать про это,
Сам я думал, что острю.

Рочестер, Нью-Йорк, 15 ноября 1993 — Бостон, январь 1994

Западное, культурное

Гнёт некультурности неистов,
Всегда он рад врагов крушить…
Жалейте, люди, террористов:
Цыплёнок тоже хочет жить.

1989

Идиотские опусы (Старческое баловство Н. Коржавина)

Семьдесят лет

К обращенью «старик» с юных лет я привык…
…Не входя в смысловые детали,
«Как ты съездил, старик?», «Ладно, выпьем, старик!» —
Только так мы друг друга и звали.
И никто не перечил нам даже смешком,
Были все подыграть нам готовы.
…А теперь, чуть себя назовёшь стариком,
Все вокруг возмущаются: «Что вы!»