камбузу. Там ещё никого не было. Стёпка, кряхтя, втиснулся в большой сундук для канатов, поудобнее улёгся, придвинул нос к маленькой дырочке в крышке и приг отовился слушать. Но в тот момент, когда он закрывал крышку, на верхнюю палубу вышла Тая с одеялом.
Между тем у камбуза собралась почти вся команда. Боцман присел на край сундука. Солнышкин устроился рядом.
— Итак, — сказал доктор Челкашкин, — мы собрались для того, чтобы обсудить…
Артельщик напряг слух.
Тут в дверях появилась Тая. Она дёрнула Челкашкина за рукав и приложила к губам палец. Потом она шепнула собравшимся несколько слов и показала пальцем на сундук.
— Так, — сказал Мишкин, — о чём же мы будем говорить?
Он докурил сигарету и сунул окурок прямо в сундучную дыру.
— О чём же мы будем говорить? — спросил Солнышкин и прикрыл дырку каблуком.
— О том, куда деть этот старый паршивый сундук! — сказал Челкашкин и стукнул по нему ногой. — Куда деть этот рассадник грязи!
У артельщика от канатной пыли щекотало в носу и першило в горле. Ему хотелось чихать, кашлять и плеваться, но он со страхом прислушивался к тому, что сейчас скажут.
— Выбросить! За борт! — сказал Бурун.
— За борт! — крикнул Солнышкин.
У артельщика по спине побежали мурашки. Он хотел было уже выскочить, но Челкашкин сказал:
— Я думаю, пока его можно убрать в подшкиперскую, а после разрубить на дрова.
Матросы подхватили сундук и, швыряя из стороны в сторону, оттащили в подшкиперскую.
Артельщик слышал, как сверху что-то загрохотало. Это Солнышкин забрасывал сундук старыми вёдрами, канатами и обрезками досок. Наконец шум утих, скрипнула дверь, и всё смолкло. Стёпка попробовал выбраться, но крышка не поднималась.
НОРД! НОРД!
А в это время Плавали-Знаем мрачно ходил по рубке и размышлял: «Какой заговор? Кто эти заговорщики?» Он надеялся на артельщика, но думал, что не мешает предпринять что-нибудь и самому. Сверху в иллюминатор он увидел спешащего куда-то Солнышкина.
— Солнышкин! — крикнул он. Солнышкин хотел ускользнуть, но не успел. «Опять драить сапоги или кормить попугая», — насмешливо подумал он, тяжело поднимаясь по трапу. Но у самой рубки его встретил неожиданный возглас:
— Солнышкин, за штурвал!
У Солнышкина мгновенно спутались мысли. Прямо перед ним вращались спицы штурвального колёса. Петькин крикнул: «Вахту сдал!» — и Солнышкин не заметил, как руки сами потянулись к штурвалу. Ноги приняли крепкую морскую стойку.
— Смотреть на компас, Солнышкин! — скомандовал Плавали-Знаем и крепкой рукой помог повернуть штурвал.
У Солнышкина совсем помутилось в голове. Вещи происходили просто невероятные. Он стоял у штурвала. Он вёл судно. Оно резало носом зелёные глыбы волн, и помогал ему не кто-нибудь, а Плавали- Знаем.
Плавали-Знаем с усмешкой посмотрел на Солнышкина: его затея начинала иметь успех.
— Что, не получается? — усмехнулся он. — Ничего, получится! Я сделаю из тебя матроса. Ты хочешь стать настоящим моряком? Я возьму тебя в самый дальний рейс. Хочешь в Аргентину? — Тут Плавали-Знаем остановился, но махнул рукой: — Где бы она ни приклеилась , в Америке или в Африке! Хочешь в Бразилию или в Австралию? Только надо знать, с кем дружить, Солнышкин!
У Солнышкина перед глазами плыли радуги. «Сейчас я из него выужу всё, что надо, — усмехнулся капитан. — Выложит всё до донышка!»
— Я научу тебя держать курс! — сказал Плавали-Знаем. — Нужно только смотреть на компас. — И он постучал пальцем по стеклу, где медленно двигалась стрелка. — На компас.
Солнышкин посмотрел на компас, но ему в глаза словно заглянул другой, подаренный Робинзоном. Стрелка его вела себя как-то насторожённо. Она показывала на север, но начинала колебаться.
— Эх, Солнышкин, если захотеть, если только захотеть, то все пароходства на земле ещё услышат: Магеллан, Лаперуз, Солнышкин. Как это звучит! Но для того чтобы стать большим человеком нужно вовремя отойти от всяких Перчиковых, Огурчиковых… Кто там затев ает какие-то заговоры? Это бездельники, которые не умеют смотреть на компас. На компас надо смотреть, Солнышкин!
А Солнышкин и так уже смотрел на компас. На свой маленький бронзовый компас. Солнышкину очень хотелось быть Лаперузом и Магелланом. Ему было очень жаль отходить от штурвала, но он стиснул зубы и передал управление Петькину. Нет, пусть он не будет капитан ом, пусть не будет моряком, но никогда он не станет предателем.
— Солнышкин! — закричал Плавали-Знаем. — Солнышкин, подумай!
Но Солнышкин уже всё обдумал. Он смотрел на маленькую бронзовую коробочку, где стрелка показывала: норд, норд!
РАЗВЕДКА УХОДИТ СПАТЬ
Плавали-Знаем ходил по рубке и стрелял по углам глазами. План провалился. Негодование переполняло капитана.
«Заговор! Я вам покажу заговор! Плавали — знаем!» И он с нетерпением ожидал своего разведчика.
Но прошёл час, второй, а артельщика не было. Подавился он там сарделькой, что ли? Над палубой уже качался из стороны в сторону месяц. Артельщик всё не появлялся.
С подозрительностью глядя по сторонам, Плавали-Знаем вышел к камбузу и остолбенел: канатного ящика не было. Только Бурун сметал веником с палубы мусор.
— Где ящик? Куда его дели? — взвыл Плавали-Знаем.
— А что? — как ни в чем не бывало спросил Бурун. — Я его оттащил в подшкиперскую. Хотите — могу открыть.
— Сам, я открою сам! — крикнул Плавали-Знаем и бросился в подшкиперскую.
Расшвыряв канаты и вёдра, он открыл крышку, и из сундука, серый, как ливерная колбаса, вывалился артельщик.
— Ну что? — зашептал Плавали-Знаем. — Что услышал?
Но артельщик только чихал и кашлял. Потом, шатаясь, он поплёлся в свою каюту, шлёпнулся на пол и проспал ровно двадцать четыре часа. А за это время произошло немало важных событий.
«СМОТРИТЕ НА ГОРИЗОНТ!» — КРИЧИТ СОЛНЫШКИН
Всю ночь Солнышкин не мог уснуть. Хотя руки и спина у него ныли после работы, он то и дело выбегал на палубу и вглядывался: не покажутся ли вдали очертания острова Камбалы? Навстречу дул сильный
