— Ах, вот оно что! Вот оно что! Вас подослал Понсов! Так-так. Ну да, вы ведь дружите со Львом Владимировичем! Так вот. Передайте вашим друзьям, что я в их махинациях участия не принимаю! Я не специалист по девочкам! Я математик!
— Зачем вы так, — примирительно сказал Мелик. — Они ничего ребята… Лев Владимирович, по крайней мере, — поправился он.
— Да, да. Конечно, ничего, — вдруг откликнулся Леторослев. — Очень ничего. Хотите, я вам прочту стишок?
Жили-были два соседа, — не дожидаясь согласия, увлеченно задекламировал он, —
Два соседа-людоеда… Людоеда людоед Приглашает на обед…
— Понятно, — сказал Мелик. — Неплохо.
— Неплохо, да? — захохотал Леторослев, опять начиная прыгать. — Но это еще не конец. Значит, приглашает на обед:
Приходи, соседи ведь мы, Ничего, что жены ведьмы! У меня жратва богата, Помнишь жениного брата?
Презанятный толстячок, Славный выйдет шашлычок!
Неплохо, а?!
— Прямо-таки здорово, — признал Мелик.
— А вот еще стишок, — не унимался Леторослев. —
Говорит сексот сексоту: Все я знаю про того-то…
Ну, здесь еще немного не завершено… А вы, значит, связались теперь с ними? Что же, у них возникли затруднения? Столько клиентуры, что они уже не справляются без вычислительной техники? Говорите прямо, что им от меня надо? Имейте в виду: мои материалы надежно засекречены. Они тут уже подсылали ко мне одного! Тоже мне ловкачи! Инженер из Ростова! Нашли дурака. Им до меня не добраться!.. Хотели мою секретную тетрадь отнять, по всей Москве ловили! Но секретные тетрадочки есть не только у меня, у Льва Владимировича они тоже есть! Только что он туда записывает, вот вопрос?! Поинтересуйтесь на досуге! И пусть заодно поищет, может, он одной такой тетрадочки и недосчитается! Но у меня ее нет, говорю вам сразу!..Вы вот что вообще передайте Понсову. Мне известны все их темные делишки. И про спекуляции дачами, и про публичные дома, я знаю все! У меня достаточно развито дедуктивное мышление. Меня этому учили! И если только они попробуют мне мешать, их не спасут никакие дружки, откуда бы они ни были. Наоборот, эти же дружки и постараются их поскорей утопить!..
Мелик злился на себя, что не продумал предварительно, как нужно обращаться с Леторослевым. Он решил, что для первого раза они поговорили достаточно, лучше дать ему успокоиться и прийти снова через пару дней, выяснить все обстоятельней. Поэтому он и сам поспешно вскочил, сказал, что назначил свидание и не может опаздывать, и убежал, хотя Леторослев уже сбавил тон, кажется, готов был идти на попятный и предлагал дружески попить чаю.
На час дня у него в самом деле было назначено возле Красных ворот свидание с иностранцем Григорием Григорьевичем. Мелик пришел на условное место задолго до срока и, присевши на лавочку в скверике, постарался теперь как можно тщательней составить программу предстоящего разговора.
Однако свидание вышло скомканным. Григорий Григорьевич, подъехав в такси, даже не отпустил машину. Ему неожиданно представилась возможность совершить трехдневную экскурсию в Ленинград, где он ни разу еще не был, и он не хотел упускать такой случай. Он
— Ви знайте, — сказал он Мелику, — мой отьец родьился в Санкт-Петьербург. Я расскажу послье…
В утешение он подарил Мелику книгу богослова Жана Даньелю на французском, которым Мелик не владел, и укатил, обещав позвонить сразу как только вернется.
Чертыхаясь, Мелик поплелся домой: вечером он обещал зайти к Ольге, идти сейчас, днем, к кому-то еще настроения не было.
Он вошел в свой подъезд и уже открывал дверцу лифта, когда сбоку, с лестницы, ведшей в подвал, к нему метнулась темная фигура. От неожиданности Мелик вздрогнул.
— Ах, это вы?! — узнал он сумасшедшего. — А я уж удивлялся, куда это вы пропали…
Сумасшедший был воскового цвета, едва стоял на ногах. Ему было плохо, это Мелик разглядел даже в полутьме парадного. Сумасшедший хотел что-то сказать, но не смог и лишь захрипел, пена пузырилась у него на губах.
Мелик подхватил его под руку.
— Пойдемте, подымемся ко мне, — сказал он, прислоняя того к стенке лифта.
Они поднялись, Мелик ввел старца в комнату, усадил на кровать, сам снял с него пальто и кепку.
— Вы прилягте, прилягте, — уговаривал он. — Что с вами, сердце?
Сумасшедший покорно лег. Мелик заколебался, не стянуть ли с него кирзовые грязные сапоги, но не стал. Сумасшедший опять попытался что-то сказать, язык опять не послушался его.
— Может быть, вам какого-нибудь лекарства? — не на шутку обеспокоился Мелик. — У меня ничего нет. Подождите, я спрошу у соседей…
Сумасшедший слабо ворохнулся. Мелик выбежал в коридор, постучался к соседу-слесарю, единственному, кто был в этот час дома. У соседа, конечно, тоже не было ничего, он готов был только, если нужно, пожертвовать полстакана водки. Мелик отказался от водки, налил на кухне воды, принес сумасшедшему. Тот не мог удержать стакана, с трудом подымая правую руку. Мелик стал сам поить его, стакан стучал о желтые зубы, вода расплескивалась, текла по небри тому подбородку и затекала под растянувшийся ворот старого драного свитера на грудь. Левой рукой, которая вроде бы повиновалась ему лучше, сумасшедший с раздражением оттолкнул стакан. Он разжал губы, чтобы заговорить, и еще раз не смог. Лицо его перекосилось, коричневые пятна пиг ментации на лице и голом треугольном черепе выступили еще резче.
— Может, неотложку? — наклонился к нему Мелик, тревожась все больше.
Сумасшедший сделал движение, выражавшее, очевидно, протест. Мелик все же выскочил в коридор, к телефону, дозвонился и вызвал.
— Фамилия, имя, отчество больного? — потребовала девица-диспетчер.
Мелик на секунду растерялся, сообразив, что так и не знает, кто же этот человек, хотел бежать в комнату, спросить у того, но тут же опомнился, взял себя в руки и сказал: «Мелик Валерий Александрович», — решив, что если они потом будут ругаться, что у больного вовсе не та фамилия и не то имя-отчество, он скажет, что оговорился нечаянно от волнения.
Пока он звонил, старика как будто чуточку отпустило, взгляд его был теперь меньше искажен страданием. Мелик сел рядом с ним на кровать.
— Ну как, полегче? — спросил он. — Сейчас они приедут. Сделают какой-нибудь укол или возьмут вас, отлежитесь денька два, все будет в порядке.
Сумасшедший взглянул на него с каким-то ужасом. Холодными не подчинявшимися ему пальцами он нащупал Меликову руку, стараясь сжать ее.
— Кто с тобой был? — углом перекошенного рта выдохнул он. — Этого не может быть… Его нет в живых!..
— Это… так, один мой знакомый… А вы что, следили за мной?! — спохватился Мелик.
— Его нет в живых, — повторил сумасшедший. — Органы не ошибаются.
— Что, что? — переспросил Мелик.
— Я узнавал, — сказал сумасшедший. — Они обманули меня. И ты, сынок… Сынок…
В тоне сумасшедшего была неподдельная горечь. Невольно тронутый этим, Мелик намочил полотенце и обтер старику лицо и губы с запекшейся пеной.
— Вы успокойтесь, успокойтесь, — как можно мягче заговорил он. — Вы ошиблись, тут какое-то недоразумение. Зачем вы за мной следили? Вы что, следили все эти дни? Что вам вообще от меня было нужно? Я не сержусь на вас, только вы принимаете меня, наверное, за кого-то другого.
— Я хотел тебе все рассказать, сынок, — прошамкал несчастный. — Сказать тайну… Вы все сговорились против меня. Незаконно репрессировали…
