экспериментах погибло несколько пациентов. Естественно, в разговоре с ним попытался узнать, что же произошло. Цаннер заверил меня, что им двигало желание спасти безнадежно больных людей, но, когда эта история получила широкую огласку, он выслушал немало обвинений от своих коллег-конкурентов, что и заставило его удалиться в провинцию.
Бичом на этом этапе развития цивилизации является детская смертность, и в подавляющем большинстве случаев это происходит от элементарного несоблюдения правил санитарии и гигиены.
Милая моя девочка была императрицей, и поэтому, вместо того чтобы благосклонно выслушивать мои комплименты о красоте ее глаз и грации движений, она буквально выуживала из меня знания, которые могли бы пригодиться ей. А я абсолютно ничего не имел против этого, мне даже приятно было поделиться с ней всем, что знаю сам.
И все же однажды дело дошло до такой ссоры между нами, что, вспоминая подробности, я понимал, что вряд ли смог бы решиться на такое еще раз.
Все началось с пустяка, о котором даже вспоминать не хочется. Янианна, привыкшая, что ей всегда уступают, настаивала на чем-то своем, я уперся как бык, отстаивая собственное мнение, и в конце концов девушка заявила:
– В таком случае, Артуа, можете идти, я не хочу вас больше видеть! – И отвернулась от меня, всем своим видом показывая способность к примирению.
Но мне, в силу довольно гадкой натуры, этого показалось мало, и захотелось разыграть сцену из рекламы довольно известного банка.
Подойдя к Яне, я осторожно обнял ее сзади и сказал на ухо:
– Обычно в таких случаях разрешают забрать на память самое дорогое.
Девушка, поначалу прильнувшая ко мне, резко обернулась, и в глазах ее за доли секунды я успел прочесть поочередно удивление, испуг, недоумение, обиду, и наконец все сменилось выражением презрения. Вновь повернувшись спиной, она обвела гостиную движением руки и тихо сказала:
– Можете забрать хоть все.
Господи, никогда в жизни не хотел бы снова услышать такой ее голос! Уже раскаиваясь в содеянном, я сказал:
– Заметьте, Янианна, вы сами разрешили мне это сделать. – Подошел к ней, развернул к себе лицом, подхватил под коленки, перебросил через плечо и пошел по направлению к выходу. На мою спину обрушился град ударов кулачками:
– Вы что себе позволяете, барон? Немедленно поставьте меня на пол!
– Извините, ваше величество, вы сами только что разрешили мне забрать самое для меня дорогое, так будьте последовательны.
Удары стихли, и Яна произнесла совсем другим голосом:
– Артуа, поставь меня, пожалуйста.
Уже поздно ночью, в постели, она с замиранием сердца слушала мой рассказ.
– …И когда ранним утром ворота крепости распахнулись, из них начали выходить женщины, неся на плечах своих любимых…
Янианна попыталась просунуть мне под бок ладошку и вздохнула:
– Я не смогла бы тебя унести, ты тяжелый.
– Никто вам не виноват, ваше императорское величество. Вот выбрали бы себе в любовники, например, графа Ронтройла – и таких бы проблем у вас не было, могли бы носить его целыми днями, изредка перебрасывая с плеча на плечо, – заявил я.
Граф Ронтройл отличался редкостной миниатюрностью, но никогда не позволял подшучивать над собой, отлично владея шпагой и прилично стреляя из пистолета.
Через несколько мгновений Яна, о чем-то задумавшаяся, со злорадством в голосе заявила:
– Артуа, ты знал эту историю и решил подшутить надо мной, не так ли? Но ты очень плохо знаешь женщин, а они такие коварные и злопамятные. Так вот, месть моя будет жестокой, беспощадной и неминуемой.
Ее слова заставили меня всерьез забеспокоиться.
– Янианна, я ведь и так очень рисковал – ты могла сразу покинуть меня, не дав мне времени на объяснения. И что бы я тогда сделал? Ты могла отказать мне в доступе во дворец, а письма сжигать, не читая. Прости меня, я погорячился, очень тебя прошу.
– Нет, нет, Артуа, теперь уже слишком поздно. Я же сказала, что месть будет неминуема.
– Яна, но ты же не собираешься привлечь для своей мести какого-нибудь красивого мужчину?
– Мужчину, говоришь? А что, очень неплохая мысль, я подумаю над этим… – И, посмотрев на выражение моего лица, успокоила: – Нет, мужчина мне не понадобится, но от этого месть не станет менее ужасной.
И верно, буквально через несколько дней, когда Коллайн зашел в мой кабинет, я читал указ о награждении меня орденом Золотого льва и присвоении Золотой шпаги.
– Что с тобой, де Койн? – поинтересовался он.
Вместо ответа я протянул ему указ. Коллайн вчитался в него и расхохотался.
– Ничего смешного не вижу, – возмутился я, но он продолжал смеяться.
– Чем же ты так рассердил ее величество? – продолжал веселиться он.
Мне пришлось вкратце рассказать предысторию сего награждения, что вызвало у него новую вспышку смеха. Коллайн знал о моем отношении к подобным вещам и теперь веселился от души.
– И что теперь будешь делать? – поинтересовался Анри.
– Что, что… Придется надевать при посещении дворца и этот орден, и эту гигантскую золотую зубочистку. В указе написано, что эти знаки отличия необходимо носить на балах, приемах и так далее. Я ведь все правильно понял?
Коллайн еще раз пробежал глазами текст указа:
– Да, все верно. Но при неофициальных визитах надевать орден со шпагой вовсе не обязательно, так что ты смело можешь отправляться на свидание без регалий.
Хоть это немного утешает. Да, Янианна отомстила мне в полной мере.
С некоторых пор у нее появилась любимая шутка: она угрожала присвоить мне титул графа. Однажды, случайно заговорив на эту тему и заметив мою реакцию, Яна начала постоянно надо мной подтрунивать.
Мне пришлось рассказать ей исторический анекдот о Екатерине Великой, которая за одну ночь произвела солдата в чин генерала, и заявил, что титул графа мне хотелось бы заслужить несколько иным способом. А вообще, меня и баронство вполне устраивает. Подумав немного, она сказала, что как женщина очень ее понимает, и весело рассмеялась, увидев мое лицо. Затем с подозрением заявила, что все владетельницы, о которых я рассказываю, на редкость развратные женщины.
Мне пришлось со вздохом развести руками: видимо, судьба у них такая. Но, добавил я, императрица Екатерина Великая была действительно великой правительницей, и даже через несколько сотен лет период ее правления называют золотым веком империи.
– А что было потом? – поинтересовалась Яна.
Потом история этой империи закончилась на императоре, по праву прозванном в народе Кровавым – за то, что его солдаты стреляли в сограждан, пришедших просить у него милости. Нет, империя не распалась, хотя и сильно урезалась в пределах. Дальше к власти пришли люди, считавшие политическую идею, принятую ими, важнее всего остального, и почти целый век это государство считалось империей зла. А дальше, возможно, стало еще хуже, поскольку к власти пришли временщики, прикрывавшиеся лозунгами заботы о согражданах. Жители, все еще считавшие себя гражданами великой державы, не понимали, что на самом деле это не так. И шло разграбление страны, поскольку люди, пришедшие к власти на несколько лет, заботятся только о своем будущем и будущем своих детей.
Рано или поздно, Янианна, у тебя появятся дети, и, когда придет срок, ты передашь им державу в наследство. И тебе будет очень хотеться, чтобы это наследство было богатым, сильным и славным. Но так не бывает, когда власть дается на несколько лет, попросту не бывает…
Вот такая грустная история моей далекой родины, Янианна.
