Роб засмеялся и кисло заметил:
– Тогда непонятно, почему он сам не устроил брак. Пожелайте-ка мне удачи в охоте за невестой, Черчуард.
– Удача не может вам не сопутствовать, милорд, – ответил Черчуард. – Ваша светлость весьма желанный жених.
– Вы мне льстите, Черчуард, – сказал Роб Селборн. – Выбор не велик. Это ведь молодые леди, которые будут присутствовать на бракосочетании моей кузины Энн, не так ли? Остается надеяться, что список гостей достаточно длинный!
– Да, милорд, – с грустью произнес нотариус и повертел в руках перо.
Настал момент, чтобы огласить содержание второго завещания – бабушки графа, – и Черчуард почувствовал себя совсем неловко. Он не сомневался в том, что вдовствующая графиня была в своем уме, хотя после смерти мужа, наступившей в результате несчастного случая на охоте десять лет назад, стала еще эксцентричнее, но сумасшедшей ее нельзя было назвать.
Мистер Черчуард спрятал завещание покойного графа в ящик и вынул второе завещание, которое оказалось намного короче.
– Вы знали, что вдовствующая графиня собиралась оставить вам наследство, милорд?
– В последний раз, когда мы виделись, бабушка говорила мне об этом, – сказал Роб Селборн. – Я решил, что это незначительная сумма. Собственности у нее не было, а украшения – исключительно семейные драгоценности…
Мистер Черчуард позволил себе слегка улыбнуться. Старая леди Селборн очень любила разыгрывать окружающих, и, судя по всему, роль бедной родственницы стала одной из таких шуток.
– У ее светлости ценных бумаг на сорок тысяч фунтов стерлингов, милорд.
Роб Селборн едва не задохнулся. Он вернулся к столу и сел.
– Откуда, Черчуард?
– Рудники, милорд, – кратко пояснил нотариус. – Железная руда. Весьма прибыльное дело.
– Понятно. Но она никогда об этом не упоминала.
– Да, милорд. Полагаю, вдовствующая графиня считала, что о своем интересе к рудникам не следует говорить в светском обществе.
– Бабушка придавала значение условностям, а мне все равно, откуда взять деньги, если они помогут выполнить долг по отношению к Делавалю.
– Благодаря указанной сумме вы сможете это осуществить, милорд, – сухо заверил его Черчуард. – Особенно если присовокупить то, что оставил вам отец. – Черчуард прокашлялся. Деваться было некуда, и, сделав глубокий вдох, он произнес: – Милорд, в завещании вдовствующей графини есть некоторое условие…
Роб откинулся в кресле и насмешливо сказал:
– Вы, кажется, немного обескуражены, Черчуард. Может быть, мне самому прочитать завещание?
Нотариус со вздохом облегчения передал ему бумагу.
– Благодарю вас, милорд. Так действительно будет лучше.
В воцарившемся молчании было слышно только тиканье часов в высоком футляре в углу комнаты, да еще раздался щелчок, когда разволновавшийся мистер Черчуард сломал кончик гусиного пера. Роб быстро просмотрел завещание, затем прочитал его еще раз и нахмурился. Черчуард, боясь вздохнуть, ждал взрыва негодования. Но… вместо этого граф расхохотался.
– Господи! – Он поднял голову – карие глаза весело блестели. – Какая жалость, что отец и его матушка не сравнили свои завещания!
– Разумеется, не сравнили, милорд, – с жаром заверил его мистер Черчуард.
Роб прочитал завещание в третий раз.
– Мистер Черчуард, пожалуйста, поправьте меня, если я ошибаюсь… но я наследую тридцать тысяч фунтов от отца, если женюсь, следуя его приказанию…
– Совершенно верно, милорд…
– И я наследую сорок тысяч фунтов от бабушки, если останусь холостяком в течение ста дней после того, как прочту это завещание…
Лицо Черчуарда постепенно становилось пунцовым.
– А… э… правильно, милорд.
– Значит, я должен жениться через месяц и оставаться холостяком три месяца!
Роб бесстрастным тоном громко прочитал:
– «В доказательство того, что он достоин этого наследства, я требую, чтобы мой внук Роберт Селборн проявил такую же умеренность в своей личной жизни, какой я ожидала бы от него в отношении его наследства. Уверена, что это условие не будет чересчур трудным для моего внука, поскольку он всегда отличался сдержанностью в поведении…» – Роб поднял голову и сказал: – Спасибо, бабушка! – «…и ему не причинит вреда, если он проявит это качество и впредь. Современный молодой человек не знает, что такое самодисциплина, поэтому я ставлю условие – холостяцкая жизнь в течение ста дней, начиная с момента прочтения этого завещания…»
Роб положил бумагу, а на его губах продолжала играть улыбка.
– Черт! Не могу поверить. Это законно, Черчуард? Нотариус заерзал в кресле.
– Полагаю, что, законно, милорд. Вдовствующая графиня была в своем уме, когда составляла завещание, и оно засвидетельствовано и подписано должным образом. Конечно, вы можете его опротестовать, но я вам этого не посоветовал бы. Вам придется обращаться в суд, а это вызовет много разговоров.
– И я стану посмешищем, – сказал Роб и снова бросил взгляд на завещание. – Как я вижу, кузен Ферди будет и бабушкиным наследником вместо меня, если я не смогу выполнить условий завещания.
Это немного сурово. Да Ферди не в состоянии пробыть холостяком и десяти дней, не говоря уже о сотне. – Глаза Роба весело сверкнули. – А как проследить за выполнением требования, Черчуард? Не являться же к вам с ежедневным докладом?
Нотариус снова покраснел.
– Пожалуйста, милорд, не надо шутить по этому поводу! Я уверен, что леди Селборн не могли прийти в голову столь неделикатные мысли. Нет сомнений, что вы поступите по совести.
Роб встал.
– Простите, если я вас обидел, Черчуард. – Глаза его по-прежнему смеялись.
– Все ясно, не так ли? Чтобы унаследовать достаточное для восстановления Делаваля состояние, я должен подчиниться требованиям обоих завещаний.
Поспешная женитьба, а затем сто дней воздержания. – Он протянул руку. – Спасибо, Черчуард. Вы, как всегда, очень помогли. Прошу прощения, если мое отношение к условиям завещаний оказалось не очень почтительным…
Мистер Черчуард с чувством пожал ему руку.
– Вовсе нет, милорд. Я вас понимаю. Поверьте: я решительно советовал обоим моим клиентам отказаться от необычных условий завещаний, но они были непреклонны.
Серьезное выражение на лице Роба сменилось улыбкой.
– Благодарю, Черчуард, но вы могли бы этого мне не говорить. Я прекрасно понимаю щекотливость положения, в котором вы оказались, и ценю вашу поддержку. Когда я найду возможность выполнить условия завещаний… или не смогу этого сделать, то дам вам знать.
Он ушел. Черчуарду был слышен его голос, когда он прощался с клерками, а затем удаляющиеся твердые шаги.
Нотариус тяжело опустился в кресло и потянулся к нижнему ящику письменного стола, где держал потаенную бутылочку хереса, припрятанную для крайних случаев. Встреча с графом Селборном, несомненно, была именно таким случаем. С подобным испытанием ему еще не приходилось сталкиваться, и он выдержал его лишь благодаря хладнокровию Роберта Селборна.
Мистер Черчуард налил себе немного хереса и выпил маленькими глоточками.
Он от всей души рассчитывал на то, что Роберт Селборн сможет подыскать себе невесту на свадьбе кузины. Ему нравился этот молодой человек, и он желал Селборну счастливого брака. Обычно вынужденные браки, заключенные в спешке, не предвещают ничего хорошего. Мистер Черчуард печально покачал головой. Лишь незаурядной женщине под силу принять предложение графа Селборна, обусловленное противоречивыми требованиями завещаний его родных.
Мистер Черчуард допил херес и положил документы Селборна обратно в ящик.
Затем налил еще вина. Он это заслужил!
Мисс Джемайма Джуэлл нагнулась и выдвинула из угла спальни большой сундук.
Она откинула крышку и почувствовала щекочущий нос запах лаванды. На дне сундука под стопкой накрахмаленных простыней и других вещей, предназначенных для приданого, лежало то, что она называла «свадебным нарядом».
Развернув его, Джемайма заметила:
– Вполне сойдет… хотя надо бы погладить.
Ее брат Джек стоял, опершись о спинку кровати. Склонив голову набок, он придирчиво осмотрел платье.
– Джем, а не выросла ли ты опять?
– Нет, конечно. – Джемайма метнула на него взгляд. – Мне двадцать один год, Джек, и я уже не школьница.
Брат усмехнулся.
– И все же платье тебе коротко. Лодыжки выглядывают.
Джемайма вздохнула. Она ненавидела свой «свадебный наряд». Это было лучшее воскресное платье трубочистки, сшитое специально для свадеб и других празднеств: слегка присборенная жесткая черная юбка из батиста, белая сорочка и узкий черный жакет с блестящими пуговицами, напоминающими кусочки угля. Платье дополняли черные шелковые чулки и начищенные черные башмаки. Волосы полагалось спрятать под сеткой, украшенной бисером и блестками.
Родители Джемаймы наряжали ее таким образом с детских лет, чтобы она вместе с братом Джеком зарабатывала деньги на свадьбах, где дамы умилялись на их хорошенькие личики и целовали на счастье. Они всегда пользовались успехом, так как считалось, что трубочист на свадьбе – это своего рода талисман,
