армия.
Он отполз назад со своего наблюдательного поста, сложил подзорную трубу и пошел к лошади, которую привязал к межевому камню. Хоган дал ему прекрасного, сильного, терпеливого жеребца по кличке Карабин, который теперь смотрел на Шарпа и мотал своим длинным, черным, неподрезанным хвостом. Это был удачный выбор, думал Шарп, потому что по правилам британской армии всем лошадям следовало подрезать хвосты, но Карабину оставили его неподрезанным, так что на расстоянии французы примут его за своего. Его всю зиму усиленно кормили зерном, чтобы один из агентов Хогана, мог скакать на нем в тылах французских линий. Теперь на нем ехал Шарп, чтобы найти женщину.
Однако если маркиза в Бургосе, размышлял Шарп, шагая к Карабину, до нее невозможно добраться. Французская армия возвращается в город, и сегодня вечером Бургос будет окружен противником. Он мог только надеяться, что Ангел в безопасности.
Мальчишке было шестнадцать. Его отец, бондарь, умер, пытаясь спасти жену от внимания французских драгун. Ангел видел, как умерли его родители, видел свой дом и мастерскую отца, спаленные дотла, и в ту же ночь, вооруженный только ножом, он убил своего первого француза. Ему удалось убежать. Он петлял в темноте на своих молодых ногах, покуда пули французских часовых свистели в высокой ржи. Он рассказал Шарпу эту историю без тени хвастовства.
— Я положил нож в могилу родителей, сеньор.
Он сам похоронил своих родителей, а потом пошел искать партизан. Ему было только тринадцать.
Вместо партизан он встретил офицера-разведчика Хогана — одного из тех, которые в полной военной форме скакали на быстрых лошадях в тылу враждебного государства. Тот офицер доставил мальчишку к Хогану, и последние три года Ангел был связным между британцами и партизанами.
— Я скоро стану старым для этого.
Шарп хихикнул:
— Старым? В шестнадцать?
— Теперь французы видят, что я — мужчина. Они могут подумать, что я их враг. — Ангел пожал плечами. — Раньше я был просто мальчишка, и они не замечали меня.
В тот день, пока Шарп лежал и наблюдал, как французская армия тянется к Бургосу, Ангел ушел в город. Его лошадь, подарок от Хогана, осталась с Шарпом, вместе с его винтовкой. Он отказался получать жалованье от майора Хогана, желая иметь только пищу и кров, когда он среди британцев, и «ружье, которое убивает». Ему предложили гладкоствольный мушкет, но он сердито отказался. Он хотел только винтовку Бейкера, и теперь, когда она у него была, он ухаживал за ней с любовью, полируя деревянные части и тщательно чистя замок. Он утверждал, что он и его винтовка убили по два француза за каждый прожитый им год.
Его не интересовала задача Шарпа. Золотая Шлюха не значила для него ничего, и он не заботился, был ли маркиз де Казарес эль Гранде и Мелида Садаба мертв. Такие вещи были скучны Ангелу. Его заботило только то, что ему сказали: что эта работа очень важна, что успех причинит противнику вред, и что на поиски маркизы он отправится туда, где будет больше французов, которых можно убить. Он был рад работать на Шарпа. Он слышал, что Шарп убил много французов. Шарп улыбнулся.
— В этой жизни есть кое-что еще, кроме убийства французов.
— Я знаю, сеньор.
— Знаешь?
Ангел кивнул.
— Но я пока не хочу жениться. — Он поднял взгляд от огня и посмотрел на Шарпа. — Вы думаете, что ваша армия погонит французов по горам? Назад во Францию?
Шарп кивнул.
— Вероятно.
— Тогда я поступлю в стрелки. — Он улыбнулся. — Я буду шагать к Парижу и вспоминать моих родителей.
Ангел не был бы первым молодым испанцем, который присоединился к британским стрелкам — в некоторых ротах были дюжины испанцев, которые просили разрешения поступить в элитные части. Сладкий Вилли Фредериксон говорил, что единственная проблема с испанскими новичками — заставить их прекратить стрельбу: «Они хотят выиграть войну за один день». Шарп, слушая рассказ Ангела о его родителях, начал понимать рвение, с которым они сражаются.
Шарп поехал назад к лесистой долине, где он будет ждать, пока Ангел не вернется из города. Он расседлал Карабина и привязал его к стволу сосны. Он старательно осмотрел копыта лошади, желая, чтобы Ангел, который намного больше понимал в уходе за лошадьми, помог ему, потом потащил седло к небольшой поляне, где была назначена встреча.
Шарп ждал. Сумерки прокладывали тени меж стволов сосен, и ветерок шуршал верхушками деревьев. Он разглядывал сумеречные склоны долины, ища людей, но видел только лисицу и ее детенышей, которые играя рычали друг на друга у песчаного берега. Он возвратился к лошадям, положил винтовку возле себя и стал ждать возвращения Ангела.
Мальчишка приехал на рассвете, когда тьма между деревьями начала сереть, он принес сыр, завернутый в виноградные листья, свежий хлеб и новости. Прежде чем он сказал Шарпу хотя бы слово о маркизе, он потребовал свою винтовку и осмотрел ее в полутьме, как если за одну ночь, пока они были порознь, оружие могло измениться. Удовлетворенный, он посмотрел на офицера.
— Она исчезла.
Шарп почувствовал, что его надежды рушатся. В течение четырех дней после того, как он расстался с Хоганом, он боялся, что Элен возвратилась во Францию.
— Исчезла?
Ангел рассказал свою историю. Она уехала из города в карете, и хотя карета вернулась, маркизы в ней не было.
— Французы очень сердились. Их кавалерия искала ее повсюду. Они обыскали все деревни, они предложили награду золотом, но ничего не нашли. Они увеличили награду, но снова ничего. Она пропала.
Шарп выругался, и мальчик усмехнулся.
— Вы не доверяете мне, да? — Он рассмеялся. Это был поразительно красивый юноша: вьющиеся волосы и твердое лицо. Его темные глаза блестели в свете костра, который разжег Шарп, поскольку рассвет уже наступил. — Я знаю, где она,
— Где?
— Женский монастырь Поднебесье, в Санта-Монике. — Ангел поднял руку, предупреждая вопрос Шарпа. — Я думаю.
— Ты думаешь?
Ангел взял флягу с вином и отпил.
— Ее забрали священники, так? Они и монахи. Все знают это, но никто не говорит. Они говорят, что тут вмешалась инквизиция. — Он перекрестился, и Шарп подумал об инквизиторе, который привез письмо для маркиза. Ангел улыбнулся. — Они не знают, куда ее увезли, но я знаю.
— Откуда ты знаешь?
— Потому что я — Ангел, разве нет? — Мальчишка рассмеялся. — Я видел человека, который знает меня. Он сообщает партизанам, какие войска идут в горы. Я доверяю ему. — Слова должны были казаться странными в устах шестнадцатилетнего, но они не казались странными, когда их говорил мальчишка, который рисковал жизнью, когда ему было тринадцать. Ангел достал из кармана щепотку табака, клочок бумаги и на испанский манер свернул самокрутку. Он наклонился вперед, и кончик самокрутки вспыхнул, когда он прикурил от пламени костра. — Этот человек говорит, что он слышал, будто женщину увезли в Санта-Монику, в женский монастырь. Он получил известие от партизан. — Ангел выдохнул струю дыма. — Партизаны охраняют женский монастырь.
— Партизаны?
—
Шарп покачал головой. В горах Испании было полно партизанских вожаков, которые выбирали самые причудливые прозвища. Он попытался вспомнить, что означало слово.
