улицы. Я водила глазами по кухне, не зная, чем себя занять.
— Расскажи мне все это еще раз медленно, — сказал Марино, прикуривая.
— Я слушала сообщения, записанные на автоответчик, — начала я снова, — и последним оказался этот голос, принадлежащий, похоже, белому молодому мужчине. Ты должен послушать его сам. Он сказал что-то о моих волосах, хотел знать, не обесцвечиваю ли я их. — Глаза Марино бесцеремонно скользнули к корням моих волос. — Затем он сказал, что оставил подарок на моем заднем крыльце. Я спустилась туда, выглянула из окна и ничего не увидела. Я ожидала всего, чего угодно, — коробку с чем-нибудь ужасным, подарочный сверток... Открывая дверь, я услышала, как что-то царапает по дереву. Это висело на наружной ручке.
Посреди стола в пластиковой упаковке для вещественных доказательств лежал необычный золотой медальон на толстой золотой цепи.
— Ты уверен, что именно это было на шее Харпера в баре? — снова спросила я.
— О да. — Лицо Марино сохраняло напряженное выражение. — В этом нет никаких сомнений, также как и в том, где эта вещь находилась до сих пор. Псих забрал ее с тела Харпера, и ты получила рождественский подарок раньше времени. Похоже, наш друг полюбил тебя.
— Ах, оставь, — сказала я раздраженно.
— Эй! Я отношусь к этому серьезно, о'кей? — Он придвинул к себе медальон и занялся его изучением, безо всякого намека на улыбку. — Ты заметила, застежка погнута, так же как и маленькое колечко на конце. Это могло произойти, когда он срывал цепочку с шеи Харпера. А потом он, наверное, правил ее плоскогубцами. Возможно, он сам носил ее. Черт! — Марино стряхнул пепел. — Нашли на шее Харпера какие-нибудь повреждения от цепочки?
— От его шеи не очень-то много осталось, — вяло откликнулась я.
— А ты когда-нибудь видела подобный медальон раньше?
— Нет.
Вещица напоминала геральдический герб из восемнадцатикаратного золота, на котором ничего не было выгравировано, за исключением даты на оборотной стороне.
— Судя по четырем ювелирным клеймам на реверсе, медальон английского происхождения, — предположила я. — Клейма являются универсальным шифром, указывающим, где была изготовлена вещь, когда и кем. Любой ювелир может их интерпретировать. Я знаю, что это не итальянская работа.
— Док...
— На реверсе должно стоять клеймо семь пятьдесят для восемнадцатикаратного золота, пятьсот — для четырнадцатикаратного...
— Док...
— У меня есть ювелир-консультант в Шварцшильде...
— Эй, — громко оборвал меня Марино, — это не имеет значения, верно?
Я продолжала лепетать, как старая истеричка.
— Чертово семейное древо всех, кто когда-либо владел этим медальоном, не сообщит нам самое важное — имя того психа, который повесил его на твою дверь. — Его глаза немного смягчились и он понизил голос: — Что ты пьешь в своих пенатах? Наверное, бренди. У тебя есть немного бренди?
— Ты на работе.
— Не для меня, — сказал он со смехом, — для тебя. Налей себе вот столько. — Большим и указательным пальцами он показал примерно два дюйма. — А потом поговорим.
Я пошла к бару и вернулась с маленьким коньячным бокалом. Бренди обожгло пищевод и почти тут же разлилось теплом по всему телу. Внутренняя дрожь унялась, и я перестала трястись. Марино с любопытством разглядывала меня. Его пристальное внимание заставило меня взглянуть на себя со стороны. Я была одета все в тот же помятый костюм, в котором ехала в поезде из Балтимора. Резинка колготок врезалась в талию, и они перекрутились на коленях. Я почувствовала безумное желание умыться и почистить зубы. Кожа головы зудела. Конечно, я выглядела ужасно.
— Этот парень не угрожает попусту, — спокойно проговорил Марино, когда я отпила бренди.
— Возможно, он теребит меня просто потому, что я замешана в это дело. Дразнит. Психопатам свойственно дразнить следователей или даже посылать им сувениры. — На самом деле, я вовсе не была в этом уверена. И Марино, конечно, тоже.
— Я собираюсь выделить один или два патруля для наблюдения за твоим домом, — сказал он. — И у меня есть для тебя пара правил. Следуй, им до последней буквы. Не валяй дурака. — Он заглянул мне в глаза. — Для начала, какие бы привычки у тебя ни были, я хочу, чтобы ты, насколько это возможно, внесла в них сумятицу. Если ты обычно ходишь в магазин за продуктами в пятницу днем, пойди в следующий раз в среду и выбери другой магазин. Шагу не ступи из дома или машины, не оглядевшись вокруг. Если что-то бросается тебе в глаза, например странный автомобиль, запаркованный на улице, или ты уверена, что кто- то есть на твоем участке, немедленно смывайся или как следует закройся здесь и позвони в полицию. Если ты входишь в дом и что-то чувствуешь — я имею в виду, если у тебя по спине ползут мерзкие мурашки, — убирайся отсюда, найди телефон и позвони в полицию. Попроси офицера проводить тебя внутрь и убедиться, что все в порядке.
— У меня установлена система охраны, — сказала я.
— И у Берил она тоже была.
— Она впустила этого ублюдка.
— Ты не позволяешь никому войти, если ты в нем не уверена.
— Что он сделает, обойдет мою систему охраны? — настаивала я?
— Все возможно.
Я помню, что Уэсли говорил то же самое.
— Не уходи из отдела после того, как стемнеет, или когда никого нет вокруг. То же самое касается твоего прихода. Если обычно ты приходишь, когда еще довольно темно и стоянка пуста, начни приходить несколько позже. Держи свой автоответчик включенным. Записывай все. Если он позвонит еще раз, немедленно свяжись со мной. Еще пара звонков, и мы поставим твой телефон на прослушивание...
— Как и в случае с Берил? — Я начала выходить из себя.
Он не ответил.
— Что скажешь, Марино? Вы нарушите правила телефонной компании? Или будете следовать им до тех пор, пока не станет слишком поздно что-то для меня сделать?
— Хочешь, чтобы я спал сегодня у тебя на диване? — спросил он примирительно.
Встретиться утром нос к носу, — это уж слишком, пожалуй. Я представила себе Марино в спортивных трусах и майке, туго обтягивающей его большое пузо, представила, как он шлепает босыми ногами в обычном утреннем направлении — в сторону ванной комнаты. Может быть, он уже оставил поднятым сиденье унитаза.
— Со мной будет все в порядке, — сказала я.
— У тебя есть лицензия на ношение личного оружия?
— Нет, — ответила я.
Он решительно отодвинул свой стул:
— Завтра утром у меня состоится небольшой разговор с судьей Рейнхардом. Мы оформим тебе лицензию.
На этом мы расстались. Была уже почти полночь.
Мне никак не удавалось заснуть. Я налила себе порцию бренди, затем еще одну и легла в постель, уставившись в темный потолок. Уж если у тебя в жизни начались неприятности, то можно не сомневаться, что за ними последуют и другие. Они, как магнит, притягивают к себе неудачи, опасности, нездоровье. Меня начали терзать сомнения. Может быть, Итридж был прав, и я слишком глубоко влезаю в дела, которые веду, подвергаю себя риску. Я уже была на волосок от гибели, и следующий раз может окончиться вечностью.
Когда я, в конце концов, уснула, мне снились нелепые вещи. Итридж пеплом сигары прожег дыру на своем жилете. Филдинг работал над телом, которое уже выглядело как подушечка для иголок, потому что он никак не мог найти артерию, в которой осталось хоть немного крови. Марино скакал на детской одноногой ходуле с пружиной вверх по крутому склону горы, и я точно знала, что он упадет.
Глава 12
