– Пошли!
Они побежали. Господи, только не это, подумал Шарп. Только не это, Господи! Он вспомнил, как Жозефина лежала на окровавленной постели, и, выхватив палаш, рванул что было сил.
– Открывай!
Часовые повернулись в недоумении и отворили ворота. Во дворе пахло лошадьми, горели факелы. Шарп взлетел по лестнице, заколотил в дверь кухни, и там оказались вся его рота, и еда, и свечи, и невредимая Тереза у конца стола. Он вздохнул с облегчением и потряс головой.
В кухне появился Лассау.
– С возвращением. Что стряслось?
Шарп показал на потолок.
– Наверху. – От быстрого бега у него горели легкие. – Наверху. Этот ублюдок ждет наверху.
Глава двадцать вторая
Лассау покачал головой.
– Его тут нет.
– Он близко.
Немец пожал плечами.
– Мы все обыскали.
Они заглянули в каждую комнату, в каждую кладовку, даже в трубу над толстыми черепицами крыши, но не нашли даже следа Эль Католико или его людей.
Шарпа это не успокоило.
– А соседние дома?
– Тоже, дружище, – терпеливо ответил Лассау. Немцы побывали в домах по обе стороны улицы – вламывались, нарушая гордую и уютную тишину, и обыскивали все закутки. Кавалерист взял Шарпа за локоть. – Садитесь, поешьте.
В кухне собралась вся рота легкой пехоты, кроме караула, на плите в огромном горшке кипел суп. Пэрри Дженкинс поднял черпак с дымящимся варевом.
– Настоящий бульон, сэр.
Золото лежало под замком в кладовой возле бочки с вином, у двери мрачным цербером восседал сержант Мак-Говерн. Вылавливая ложкой мясо и овощи, Шарп поглядывал на дверь и вспоминал, о чем говорилось в сказках. За этим замком и засовами – драконье сокровище; даже если вор сумеет уйти с золотом, дракон все равно придет по его следу и отомстит. Избежать возмездия можно только одним способом – убив чудовище. Засада на улице, которая стоила жизни половине нападавших, – это еще не конец. Разумеется, Эль Католико разослал по всему городу мелкие отряды убийц, но под занавес дракон сам выходит на сцену, он должен видеть смертные муки своего врага.
Лассау смотрел, как Шарп подчищает тарелку.
– Думаете, сегодня ночью придет?
Стрелок кивнул.
– Он предлагал Коксу остаться до утра, помочь с обороной, но это только для отвода глаз. Он хочет поскорее довести дело до конца и смыться, пока французы не перекрыли все пути.
– Значит, постарается уйти завтра.
Ноулз пожал плечами.
– А может быть, сэр, он и не придет? Эль Католико ведь и так получит золото.
Шарп ухмыльнулся.
– Это он так думает. – Капитан взглянул на Терезу. – Нет, он придет. – И улыбнулся девушке. – Майор Керси считает, что тебе надо вернуться.
Она промолчала, лишь приподняла брови. Перед уходом Шарпа из штаба Кокса Керси отвел его в сторонку и стал упрашивать, чтобы тот отпустил Терезу к отцу. Шарп кивнул и сказал: «Пускай он подойдет к десяти утра». Сейчас стрелок смотрел на Терезу.
– Что собираешься делать?
Она взглянула на него чуть ли не с вызовом.
– А ты что будешь делать?
Люди Шарпа и кое-кто из немцев прислушивались к разговору. Шарп указал головой на дверь.
– Пойдем в комнату. Поговорим.
Харпер прихватил кувшин вина, Лассау и Ноулз – свое любопытство. Девушка пошла за ними. У двери в маленькую гостиную она остановилась и дотронулась до руки Шарпа холодными пальцами.
– Хочешь победить, Ричард?
Он улыбнулся.
– Да. – Если он не победит, она погибнет. Эль Католико не простит ей измены.
В гостиной они сняли с удобных кресел полотняные чехлы и расселись. Шарп устал, дьявольски устал, в руке не унималась боль – пульсировала, разбегалась волнами по всему телу. Он зажег свечу, подождал, пока разгорится огонек, и тихо произнес:
– Вы все знаете, что тут делается. Нам приказано завтра сдать золото. Капитану Лассау приказано уйти, а нам – остаться.
Он уже говорил им об этом, когда обыскивали дома, но сейчас ему хотелось все обсудить, найти лазейки – быть может, тогда отпадет нужда в тяжелом решении.
Лассау пошевелился в кресле.
– Значит, все кончено? – Немец нахмурился – эта мысль показалась ему дикой.
– Нет. Мы все равно уйдем, понравится это Коксу или нет.
– А золото? – спросила Тереза ровным голосом.
– Унесем.
Необъяснимое предчувствие позволило всем успокоиться, как будто этого обещания было достаточно.
– Как, – продолжал Шарп, – вот вопрос.
В комнате повисла тишина. Харпер сидел с закрытыми глазами, будто спал, но Шарп не сомневался, что в поисках выхода ирландец на корпус опережает остальных. Ноулз в бессильной досаде стучал кулаком по подлокотнику кресла.
– Если б только можно было доложить генералу!
– Слишком поздно. Время вышло.
Шарп и не ждал, что кто-нибудь из них даст ответ. Он лишь хотел, чтобы друзья осознали всю трудность положения – и тогда они согласятся с тем, что он предложит.
Лассау подался вперед, в сияние свечи.
– Но Кокс вас не отпустит. Бригадир думает, что мы решили украсть золото.
– Он прав. – Тереза пожала плечами.
Ноулз хмурился.
– А пробиться нельзя, сэр?
Шарп подумал о валах, укрепленных гранитом, о рядах пушек, о кривых туннелях сквозь стены с опускными решетками и суровыми часовыми.
– Нет, Роберт.
Лассау ухмыльнулся.
– Я знаю. Надо убить бригадира Кокса.
Шарп даже не улыбнулся.
– Тот, кто займет его должность, выполнит его приказы.
– Господи Боже! Я же пошутил! – Лассау с изумлением посмотрел на Шарпа – тот говорил совершенно серьезно.
Где-то вдалеке – возможно, в лагере французов – залаяла собака, и Шарп подумал, что если этим летом англичан не разобьют, если сегодня ночью он выполнит задание, то все придется делать сызнова. Отвоевывать Португалию, захватывать пограничные крепости, громить французов не только в Испании, но и по всей Европе.
Наверное, Лассау принял мрачную решимость на его лице за отчаяние. Немец тихо произнес:
