досталась сплетенная из тонких золотых нитей брошь. Я попытался сунуть ей обратно этот подарок, протянув на ладони брошь, но Кайнвин только улыбнулась и сложила мои пальцы в кулак.
— Будь верен своему лорду, — серьезно сказала она.
— И тебе, леди! — пылко воскликнул я.
Она улыбнулась и шагнула к Артуру, протянув ему цветущую ветку боярышника, которая, считалось, сулит быстрое и безопасное путешествие. Артур прикрепил цветок к поясу у меча, поцеловал руку своей нареченной и легко вскочил на широкую спину Лламрей. Кунеглас хотел дать нам в сопровождение воинов, но Артур решительно отклонил эту честь.
— Позволь нам поскорее отправиться в путь, принц, — сказал он, — я спешу устроить наше счастье.
Кайнвин явно понравились слова Артура, и Кунеглас, добродушно улыбаясь, приказал открыть ворота. Артур, словно вырвавшаяся из клетки птица, гикнул и пустил Лламрей в дикий галоп за стены Кар Своса, через неглубокий брод реки Северн. Мы, стражники, еле поспевали за ним. На том берегу реки валялась помятая веточка боярышника. Агравейн поднял ветку, чтобы она не попалась на глаза Кайнвин.
Сэнсам ехал с нами. Это было странно, однако Агравейн предположил, что Тевдрик приставил к Артуру священника, чтобы тот увещевал его и остерегал от безумных порывов. Мы все молили богов, чтобы ослепление Артура прошло, но, кажется, все было напрасно. Артур потерял голову и волю в тот самый момент, когда бросил взгляд в дальний угол пиршественного зала Горфиддида и увидел рыжие волосы Гвиневеры. Саграмор как-то поведал нам древнюю историю о долгой битве в огромном городе с башнями, дворцами и храмами.
Вся эта печальная история произошла из-за женщины, за обладание которой легли прахом десять тысяч одетых в бронзу воинов.
Но, кажется, сама эта древняя история не стала прахом.
Через два часа бешеной скачки мы въехали в безлюдный лес, где деревья взбирались на холмы, а с крутых склонов сбегали быстрые ручьи. У самой дороги поджидал Леодеган из Хенис Вирена. Не вымолвив ни слова, он повел нас по тропинке, кружившей между корнями огромных дубов, и вывел на полянку с небольшим прудом, который устроили бобры, перегородив плотиной широкий ручей. Поляна заросла отцветающими ландышами, дикими гиацинтами и еще какими-то дрожащими в тени деревьев цветками. Солнечные лучи попадали в самый центр поляны, где полыхали и буйствовали примулы, горицветы, фиалки и где ярче любого цветка слепила глаза Гвиневера в облегающем кремовом платье и накинутом на плечи шерстяном сиреневом плаще. В ее рыжие волосы были вплетены цветы, на запястьях позванивали серебряные браслеты, а на шее сиял золотой торквес Артура. Одного вида этой женщины было достаточно, чтобы у любого перехватило дыхание. Агравейн тихо выругался.
Артур спрыгнул с лошади и устремился к Гвиневере. Он сжал ее в объятиях и закружил. До нас долетал счастливый гортанный смех женщины.
— Мои цветы! — кричала она, придерживая ладонью развевающиеся волосы.
Артур нежно опустил Гвиневеру на землю и сам опустился рядом, преклонив колено и целуя край ее платья.
Затем он резко поднялся и повернулся к нам.
— Сэнсам!
— Лорд?
— Ты можешь повенчать нас сейчас?
Сэнсам наотрез отказался. Он сложил руки на покрытом черной засаленной рясой животе и вскинул вверх упрямое мышиное личико.
— Ты помолвлен, лорд, — смело возразил он.
Поначалу я даже восхитился благородством Сэнсама, но уже вскоре понял, что он знал заранее обо всем и поехал с нами не по приказу Тевдрика, а по уговору с Артуром, но в последний момент вдруг заупрямился. Артур побагровел от гнева.
— Мы же договорились! — рявкнул Артур, но Сэнсам лишь покачал головой, блеснув тонзурой. Артур угрожающе дотронулся до рукояти Экскалибура. — Я могу снести с плеч твою жалкую черепушку, священник!
— Мучеников создают тираны, лорд, — проговорил Сэнсам, падая коленями в пышную траву. Он покорно склонил голову и обнажил шею. — Я иду к тебе, о Боже, — выкрикивал он в землю. — Твой слуга! Осени меня Своей славой! Я вижу отверстые небесные врата! Я вижу ангелов, ждущих меня! Встречай меня, Господь Иисус! Я отдохну на Твоей благословенной груди! Иду! Иду!
— Успокойся и встань, — устало произнес Артур.
Сэнсам скосил на Артура показавшийся мне лукавым глаз.
— Ты не подаришь мне блаженство небес, лорд?
— Прошлой ночью, — спокойно сказал Артур, — ты согласился поженить нас. Почему сейчас отказываешься?
Сэнсам пожал плечами.
— Я боролся со своей совестью, лорд.
Артур понял и облегченно вздохнул.
— И какова же цена твоей совести, священник?
— Сан епископа, — быстро ответил Сэнсам, с трудом поднимаясь на ноги.
— Я полагал, сан епископа дарует ваш Папа, — сказал Артур. — Симплиций? Или как там его?
— Благороднейший и святейший Симплиций! Пусть живет он во здравии, — торжественно произнес Сэнсам и тут же добавил: — Но дай мне церковь, лорд, и трон церкви, и люди станут звать меня епископом.
— Церковь и стул в ней? — спросил Артур. — И ничего больше?
— И назначение священником короля Мордреда. Это необходимо. Согласись, его душе нужен отдельный священник! И еще позволение содержать на средства из сокровищницы управляющего, швейцара, повара и свечника. — Он смахнул мятые травинки с сутаны. — И прачку, — поспешно выпалил лукавец.
— Это все? — нетерпеливо переспросил Артур.
— Место в думнонийском совете, — как бы между прочим заметил Сэнсам. — И все.
— Получишь, — легкомысленно пообещал Артур. — Итак, что нам делать, чтобы стать мужем и женой?
Пока велась эта гнусная торговля, я наблюдал за Гвиневерой. Она откровенно торжествовала. Еще бы! Ей удалось превзойти самые смелые надежды своего бедного отца. А тот, алчно кривя слюнявый рот, со страхом и боязливой надеждой следил за перепалкой между Сэнсамом и Артуром, опасаясь, что священник так и не согласится. За спиной Леодегана стояла малорослая девочка, на которой, кажется, лежала обязанность смотреть за четырьмя шотландскими борзыми Гвиневеры и небольшим багажом, составлявшим все имущество изгнанной королевской семьи. Девочку, как после выяснилось, звали Гвенвивах, это была младшая сестра Гвиневеры. У них был еще и брат, но он давно уже ушел жить в монастырь на диком берегу Страт Клота, где христианские отшельники занимались тем, что отращивали волосы, жевали сушеные ягоды и читали проповеди о спасении души бессловесным тюленям.
Церемония венчания оказалась на удивление короткой. Артур стоял рядом с Гвиневерой под своим боевым знаменем, а Сэнсам, воздев к небу руки, произнес несколько молитв по-гречески. Затем Леодеган вытащил меч, дотронулся до спины своей дочери кончиком клинка и передал оружие Артуру в знак того, что Гвиневера переходит из-под власти отца под покровительство мужа. После всего этого Сэнсам зачерпнул немного воды из ручья и окропил ею Артура и Гвиневеру, вещая, что очищает их от греха и принимает в лоно Святой Церкви, которая, в свою очередь, признает их союз как единое и неразделимое целое, священное перед Богом, и благословляет рождение их детей. Затем он поочередно оглядел нас, стражников, и потребовал, чтобы мы признали себя свидетелями сотворенной по всем правилам церемонии. Мы подтвердили, и Артур был так счастлив, что даже не уловил угрюмых нот в наших голосах. Но Гвиневера, от которой, казалось, ничего не ускользало, явно приметила наше неодобрение.
— Вот, — сказал Сэнсам, когда весь ничтожный ритуал завершился, — теперь ты женат, лорд.
Гвиневера рассмеялась. Артур поцеловал ее. Она была под стать ему, такая же высокая и даже, может быть, на толщину пальца повыше. Должен признать, что они были великолепной парой. Даже более того,
