которым он никогда не пользуется, и нетронутыми справочниками, которые Скарпетта передает ему, когда получает новые, дополненные издания. А главное, с трофеями, добытыми на дорожках кегельбана, — аккуратно расставленными на встроенных полках бронзовыми кубками. — Гостиная — комната официальная, со строгой обстановкой, сразу за дверью. В ней принимали тех, кого не собирались долго задерживать. А в салоне — наоборот, поэтому его и называли еще жилой комнатой.
— Тебя послушать, так ты даже рад, что она этот домишко купила, хоть и жалуешься все время.
— Что ж, для старичка он совсем не плох. Хотя я бы предпочел что-нибудь поновее.
— Твой старичок тоже совсем не плох. — Она хватает его и сжимает так, что Марино морщится от боли. — И всегда как новенький. Покажи мне ее офис. Покажи, где работает шефиня. — Она тискает его еще раз. — У тебя на кого встает: на нее или на меня?
— Помолчи. — Марино отнимает ее руку — шуточки Шэнди ему не по вкусу.
— Покажи, где она работает.
— Я же сказал — нет.
— Тогда покажи мне морг.
— Нельзя.
— Что, ссышь? Да что она тебе сделает? Полицию вызовет? Давай, показывай.
Марино смотрит на крошечную камеру в углу коридора. Никто записи смотреть не станет. Шэнди права. Кому до них какое дело? Зачем? В нем поднимается то же, что и утром, чувство — коктейль злорадства, агрессии и мстительности, вызывающий желание сделать что-то ужасное и отвратительное.
Пальцы доктора Селф бегают по клавиатуре ноутбука. Сообщения в ее электронный почтовый ящик падают постоянно — от агентов, бизнес-менеджеров, сетевых администраторов, пациентов и избранных поклонников.
Но ничего нового от него. Сэндмена. И это невыносимо. Он хочет, чтобы она думала, будто он совершил немыслимое, невероятное. Хочет терзать ее беспокойством и ужасом, заставляя думать, что он это сделал. Невообразимое. В тот день, ту роковую пятницу, когда Селф за поздним завтраком в студии открыла его последнее письмо и увидела, что он прислал, жизнь ее перевернулась. По крайней мере на какое-то время.
Какой же глупой и доверчивой была она, когда ответила на его первое сообщение, пришедшее на ее электронный адрес прошлой осенью! Да, он заинтриговал ее. Но откуда, откуда у него оказался ее личный почтовый адрес? Адрес, известный лишь немногим. Селф ответила и спросила. Он не сказал. Завязалась переписка. Он не такой, как все, он особенный. Из Ирака, где и получил тяжелую душевную травму. Именно с перспективой пригласить его на одно из своих шоу — какой редкостный гость! — она и попыталась провести онлайновый терапевтический курс. Ей и в голову не могло прийти, что он способен на невообразимое.
Если бы только время могло идти вспять. Если бы она не ответила на то письмо. Если бы не попыталась ему помочь. Он безумен, а ведь она редко использует это слово. С претензией на славу она провозгласила: измениться может каждый. Но не он. Он — не может, если сделал то, что нельзя даже представить, о чем нельзя помыслить.
Если он совершил невообразимое, то ему уже нельзя помочь. Он — чудовище. Сэндмен. Почему она не потребовала тогда объяснения? Почему не пригрозила, что если он не ответит, она прекратит с ним всякие контакты?
Потому что она психиатр, а психиатры не угрожают пациентам.
Кто бы он ни был на самом деле, она не в состоянии помочь ему. Ни она, ни кто другой. И вот теперь он, возможно, сделал то, чего она никогда не ожидала. Сотворил немыслимое! Если да, то у нее остается всего лишь один-единственный шанс спасти себя саму.
Селф пришла к такому выводу в собственной студии, в день, который навсегда врежется в память, когда увидела присланную им фотографию и осознала, что не может позволить себе подвергаться серьезной опасности по целому ряду причин. Поняв это, Селф сообщила своим продюсерам, что семейные обстоятельства, раскрывать которые она не может, вынуждают ее уйти из эфира на несколько недель. Им придется заменить ее, как обычно (поставить в программу одного довольно забавного психолога, считающего себя ее конкурентом). Разумеется, позволить себе отсутствовать дольше она не может — ее место желают получить многие.
Доктор Селф позвонила Пауло Марони (упомянула, что речь идет о направлении, и ее мгновенно соединили с ним), потом (замаскировавшись) села в лимузин (не рискнув воспользоваться услугами своего шофера), поднялась на борт частного самолета и под чужой фамилией поступила в Маклин, где ей ничто не угрожает, где ее никто не найдет и где, хочется надеяться, она скоро узнает, что немыслимое все же не случилось.
Это всего лишь уловка. Омерзительная уловка больного человека. Он этого не делал. Сумасшедшие постоянно выступают с выдуманными признаниями.
Всегда нужно предусматривать худший сценарий. Люди будут обвинять ее. Скажут, что это она обратила внимание безумца на Дрю Мартин, пригласив девушку на свои шоу после победы в открытом первенстве Соединенных Штатов. Какие невероятные получились передачи! Какие эксклюзивные интервью! Сколько незабываемых часов провели они в эфире, разговаривая о позитивном мышлении, о вооружении себя необходимыми инструментами, о настрое на победу или поражение и о том, как все это позволило шестнадцатилетней Дрю преподнести крупнейшую сенсацию в истории мирового тенниса! Серия программ под заголовком «Когда побеждать» не только заслужила множество наград, но и имела феноменальный успех.
Пульс учащается — доктор Селф возвращается к другой стороне ужаса. Она снова открывает почту Сэндмена, как будто если смотреть на нее достаточно долго, что-то изменится. Текстового сообщения нет, только вложение, жуткое, сделанное с высоким разрешением изображение Дрю, обнаженной, сидящей в серой ванне, обложенной мозаичной плиткой и утопленной в терракотовом полу. Вода доходит ей до талии, и когда доктор Селф увеличивает изображение, как делала уже много раз, становится видна даже гусиная кожа на руках Дрю, посиневшие губы и ногти, из чего нетрудно сделать вывод, что вода из медного крана льется холодная. Волосы у нее мокрые, выражение миловидного лица определить трудно. Потрясение? Страдание? Шок? Ее как будто опоили или накачали наркотиками.
В своих ранних письмах Сэндмен рассказывал, что подвергать голых пленников пытке водой — в Ираке обычное дело. Их бьют, унижают, заставляют испражняться друг на друга. «Ты делаешь то, что должен», — писал он. Через какое-то время это становится нормальным, и он сам был не прочь порой щелкнуть фотоаппаратом. Так было, пока он не сделал
А если это хитрость, то он чудовище, потому что обошелся с ней так!
Доктор Селф всматривается в изображение, пытаясь отыскать признаки подделки, уменьшает его и увеличивает, поворачивает, вглядывается. Нет, нет, нет, снова и снова убеждает она себя. Конечно, это ненастоящее.
А если да?
Мозг работает вовсю, но мысли ходят по кругу. Если ее признают ответственной за случившееся, карьере на телевидении придет конец. О шоу придется забыть. По крайней мере на время. Миллионы поклонников скажут, что виновата она, что она должна была предвидеть, что не следовало обсуждать Дрю в переписке с анонимным пациентом. Тот называл себя Сэндменом и говорил, что видел Дрю по телевизору, что она показалась ему милой, но невыносимо изолированной девушкой и что он обязательно познакомится с ней, и тогда она полюбит его, и ей уже никогда больше не будет больно.
