– Да. В глаза говорят красивые и правильные вещи, но мысли у них другие. Я интересна лишь пока молода и красива, но молодость и красота, к сожалению, не вечны.
– Поэтому ты вышла замуж за Фартингдейла?
– И да, и нет. Идея его. Чтобы возить меня с собой и избежать кривотолков. – она насмешливо качнула хорошенькой головкой, – Он хочет взять меня с собой в Браганцу, а потом – в Кадис. Не может же он представлять меня на официальных приёмах, как свою любовницу?
– Почему бы и нет? Многие так и делают.
– Это о-очень официальные приёмы, Ричард.
– То есть, ты вышла за него, соблазнившись о-очень официальными приёмами?
Она удивлённо воззрилась на Шарпа:
– Ты не понял, да? Ричард, мы с Огастесом не женаты.
– Не женаты?
Её смех брызнул, как разбитый хрусталь, приковав к ней внимание всех, кто был на кровле:
– Он хочет, чтобы я говорила, что замужем за ним. И щедро платит за это.
– Сколько?
Перечисляя, она загибала пальцы:
– Я получу поместье под Кальдас да Райна – три сотни акров и дом; экипаж, четыре скакуна; ожерелье ценой в половину Испании и тысячу фунтов стерлингов в лондонском банке. Ты бы отказался от подобного предложения?
– Едва ли такое мне бы кто-нибудь предложил… Так ты не леди Фартингдейл?
– О, Боже! Нет! Хотя бы даже потому, что Дуарте для закона не мёртв, а я не имею права вступить во второй брак, пока нет подтверждения смерти первого мужа.
– Фартингдейл настаивает, чтобы ты называлась его женой, я правильно тебя понял?
– Сперва в шутку, а, когда уяснил, что я не против, всерьёз. Кто платит, тот и заказывает музыку, а уж он-то всегда платит щедро. Почему бы и не назваться его женой? Это почти то же, что и стать ею, правда?
– Уверен, твой духовник с тобой согласился. – беззлобно сыронизировал Шарп, – Неужели никто не заподозрил обман?
– По крайней мере, у них хватает ума держать язык за зубами. Огастес же объясняет всё проще: любой был бы счастлив обладать мною даже ценой свадьбы, отчего же им не верить лорду Фартингдейлу?
– А как сам лорд Фартингдейл…?
– Ричард, я же говорила. – в её голосе проскользнули нотки раздражения, – Лорд Фартингдейл влюблён, по-настоящему влюблён. Он не может насытиться мною. Я – «создание грёзы ночной», во всяком случае, так он выразился как-то ночью.
Шарп засмеялся, и она с готовностью улыбнулась:
– Нет, правда. Он не устаёт повторять, что я – совершенство, хочет меня всю, до последнего волоска, ежечасно, ежеминутно. И он платит.
– Его не беспокоит твоё… э-э…
– Моё прошлое? Слухи. Я призналась ему, что принимала офицеров. Что в этом такого? Респектабельная соломенная вдова приглашает на чашечку чая воспитанных джентльменов.
– Он верит?
– А как же? Мужчины склонны верить женщинам, в которых влюблены.
– Как долго это будет продолжаться?
– Не знаю. – португалка помрачнела, – Он хороший. Он похож на котёнка: чистоплотный, нежный и ревнивый.
История невероятная, думал Шарп, но крылатый шалун с луком и стрелами был горазд на выдумки.
– Я счастлива, Ричард.
– И богата.
– Да. – слабая улыбка вновь осветила её лицо. – Надеюсь, то, что я тебе рассказала, останется между нами? Ты же не скажешь Огастесу?
– Очень хочется.
– Ричард! Не надо. Месяц-два, и всё кончится. Так что я тебе ничего не говорила!
Он чопорно склонил голову:
– Да, мадам.
– Леди Фартингдейл.
– Да, миледи.
– Миледи… Волшебно звучит.
Жозефина туже запахнула накидку на шее:
– Ты-то как?
Он пожал плечами, подыскивая для ответа что-нибудь лёгкое и ни к чему не обязывающее. В этот миг его позвали с дальнего конца крыши:
– Сэр! Майор Шарп, сэр!
Шарп вскочил:
– В чём дело?
– Те всадники, сэр. Мелькнули и снова как сквозь землю провалились!
– Вы успели их разглядеть?
– Пожалуй, сэр.
– Что значит «пожалуй»?
– Форма на них, сэр, сдаётся, французская, но их трое всего.
Сомнение стрелка были понятны Шарпу. В Испании, где за каждым кустом таился гверильяс, французы по трое не ездили.
– Сэр? – солдат замялся, не решаясь высказаться.
– Смелее. – ободрил его Шарп.
– В армии дезертиров полно лягушатников, сэр. Может, это ихние?
Опасения Шарпа подтверждались. Потофе разнюхивал путь на восток.
Майор повернулся к Жозефине и виновато развёл руки:
– Мне пора.
Он помог португалке подняться. На долю секунды она задержала его ладонь в своей:
– Скажи, Ричард…
– Да?
Он ждал расспросов о французах в долине, однако её волновало иное:
– А ты… рад встрече со мной?
– Жозефина. – Шарп тепло улыбнулся, – Конечно…
Майор с португалкой шли по ровной полосе, отделявшей парапет от черепицы. Стрелки, восхищённо взирая на Жозефину, уступали им дорогу. У флага Шарп остановился. Внизу, на подступах к перевалу, где клочья тумана прятались в утёсах, он уловил движение. Одновременно раздалось восклицание дозорного:
– Сэр! Сэр!
– Вижу, спасибо!
Фузилёры. Наконец-то. Батальон тонкой ниткой бус тянулся по дороге к Вратам Господа, а беспокойство всё не отпускало. Отогнав несвоевременные предчувствия прочь, майор подвёл спутницу к пандусу и громко, чтобы все слышали, сказал:
– Менее чем через час ваш супруг будет здесь, миледи!
– Благодарю вас, майор Шарп. – царственным жестом обведя присутствующих стрелков, Жозефина объявила, – Благодарю также всех вас за мужество, доблесть и верность воинскому долгу!
Солдаты смущённо переглядывались, и Шарп подсказал ближайшему сержанту:
– «Ура!» Её милости.
«Ура!» прогремело трижды, спугнув кота.
Майор стоял под флагом, улыбаясь своим мыслям. Шарп готов был поклясться, что, покидая крышу,
