Он оскорблял их, кричал на них, поворачивал их коняг, бесновался, будто весь ад во главе с Вельзевулом вселился в него, и постепенно его нервозность передалась ракетчикам.
– Живей, тетери сонные! Это же не похороны! Настёгивайте ваших кляч, вшивые калёки! Шевелитесь!
Атаки французов майор не боялся. С донжона заметили передовой разъезд основных сил, посланных сделать работу, которую ночью выполнили за них Шарп со стрелками: освободить заложниц. Ясно, кто взбудоражил дозорных поутру. Французы покрутились, доведались, что англичане их опередили, и теперь, видимо, ехали, чтобы под белым флагом получить своих дам обратно. Шарп не хотел засвечивать ракетчиков до срока. Если он ошибся, и французы завяжут бой, то хлопушки Джилиленда станут для них сюрпризом. Зная же о наличии у британцев странных устройств неясного назначения (непонятное – оно всегда пугает!), лягушатники будут осторожничать, и эффект неожиданности пропадёт.
Шарп обогнал первую повозку и рявкнул фузилёрам:
– Не стойте столбом! Оттаскивайте колымагу! Открывайте проход!
Фредериксон, палочка-выручалочка Фредериксон, проскользнул мимо красномундирников:
– Уланы, сэр. Зелёная форма с красной отделкой. С дюжину.
– Зелёное с красным?
– Императорская гвардия. Немцы.
Дно долины за Адрадосом резко опускалось, уходило влево, а затем вправо. Шарп не мог разглядеть пока всадников, следовательно, и они не видели вереницу загадочных повозок, въезжающих в замок.
Немецкие уланы. Германия была раздроблена на множество мелких королевств и курфюршеств. Половина из них сражалась за Наполеона, половина – против. Объединяло и тех, и других тевтонов одно: вне зависимости от цвета их флага бились они храбро. Шарп скомандовал Джилиленду:
– Спрячьте людей и оборудование в конюшне. Не спите, капитан, шевелитесь!
– Да, сэр.
Капитану Джилиленду было не по себе. До сего дня он привык мерить войну синусами и котангенсами, а не криками раненых и окоченелым безразличием трупов.
– Ваша рота на позиции? – Шарп переключился на Фредериксона.
– Почти, сэр. – последние стрелки подтягивались к башне.
– Я распорядился усилить вас ротой фузилёров, но, пожалуй, пошлю ещё одну. Учтите, даже если их командиры получили свои капитанские патенты одновременно с будущим императором Наполеоном Бонапартом, я уверен в том, что вы свой получили раньше. Ведь так?
По заведённому порядку среди офицеров равного чина старшим считался тот, кто получил звание раньше остальных. У Шарпа имелась веская причина требовать от Фредериксона лжи – командирским талантам одноглазого полукровки он доверял, тогда как тех офицеров он и в лицо-то не помнил.
Фредериксон понял его и улыбнулся:
– Так, сэр.
– И, Вильям… – первый раз Шарп назвал капитана по имени.
– Просто Билл, сэр.
– Готовьтесь к драке, Билл. Будет она или нет, но вы готовьтесь. Зубами вгрызитесь в холм.
– Вгрызусь, сэр.
Фредериксон относился к тому редкому сорту людей, которых опасность не повергает в уныние, а, наоборот, раззадоривает, выявляя в них лучшие черты характера, подобно случайному лучу света, превращающему тусклый осколок стекла в сияющее солнце.
После ухода одноокого заботы навалились на Шарпа с новой силой. Послать дополнительную роту фузилёров в башню, часть стрелков отрядить в обитель, разгрузить с повозок Джилиленда и распределить боеприпасы. Горниста из роты Кросса и двух прапорщиков он сделал посыльными, и всё равно находились идиоты, которым, чтоб штаны застегнуть, требовалось руководящее указание. Как доставить провизию в сторожевую башню? Что делать с ранцами в монастыре? Где брать верёвки, взамен порвавшихся, чтобы поднимать воду из колодца в замке? Шарп до хрипоты спорил, ругался, упрашивал, тревожно поглядывая в сторону селения.
Сержант Харпер, безмятежный, как скала, принёс командиру краюху хлеба, накрытую толстым ломтем баранины, и мех вина:
– Кушать подано, сэр. Извиняюсь, припозднился.
– Сам-то поел?
– От пуза, сэр.
Боже, как же он проголодался! Холодное мясо и щедро сдобренный маслом свежий хлеб казались вкуснейшими в свете яствами, каких и святые в ирии не едали. Подошедший сержант-фузилёр поинтересовался, надо ли опять загораживать въезд в замок. Шарп отрицательно покачал головой и указал с набитым ртом телеги на всякий держать под рукой. Другой посланец просил разрешения похоронить Кинни у самого устья перевала, в точке, откуда открывается прекрасный вид на зелёные холмы Португалии. Шарп не возражал.
Французы не показывались. Стрелки Фредериксона заняли башню (слава Богу!), к ним шагали две роты от Брукера. Третья входила в монастырь. Мандраж прошёл, и Шарп расслабился. Начало положено. Вино было прохладным и слегка горчило.
Во дворе форта майор приказал разобрать приземистый бортик, построенный Потофе, и заложить высвободившимися камнями подъём на западную стену. Прикончив баранину, он смачно облизал пальцы. За этим не слишком благочинным, но очень приятным занятием его и застал высокомерный окрик от ворот:
– Шарп! Майор Шарп!
У въездной арки на гнедом жеребце монументально восседал сэр Огастес Фартингдейл, рядом, в дамском седле, – Жозефина.
Сэр Огастес чёртов Фартингдейл, разодетый, будто для прогулки в Гайд-Парке. Впечатление несколько портил бинт, выбивавшийся из-под шляпы. Нетерпеливым движением плети Фартингдейл подозвал Шарпа:
– Шарп!
Стрелок перебрался через ограду:
– Сэр?
– Шарп, моя благородная супруга желает полюбоваться запуском ракет. Благоволите распорядиться.
– Боюсь, это невозможно, сэр.
Сэр Огастес отказы вообще плохо воспринимал, а тут – такой казус: ему перечит младший по званию, да ещё и на глазах возлюбленной!
– Вы, что же, пререкаться вздумали? Майор Шарп, я отдал вам приказ!
Шарп устроил правую ногу на бортике и опёрся локтем на колено:
– Кроме вашей благородной супруги, сэр, запуском будут любоваться засевшие в деревне французы.
Жозефина пискнула, сэр Огастес смотрел на Шарпа, как на сумасшедшего:
– Что?
– Кто, сэр. – поправил Шарп, – Французская кавалерия, сэр, в Адрадосе.
Майор приставил к губам ладонь и заорал:
– Эй, наверху! Кого видишь?
Самый зоркий стрелок капитана Кросса проревел в ответ по слогам:
– Ви-жу два эс-ка-дро-на у-лан, сэр! На-ри-со-ва-лась пе-хо-та. Пе-хо-та, сэр!
Только пехоты и не хватало! Шарп дёрнулся в сторону селения, но отсюда никого не было видно.
Фартингдейл подал коня вперёд, копыта звонко цокали по булыжнику:
– Почему мне не доложили, Шарп?
– Не могли найти, сэр.
– Проклятие, Шарп, где же мне быть, как не у доктора?!
– Ничего серьёзного, полагаю, сэр?
