Дурацкая гордыня, дурацкое понимание воинского долга – вот что заставило его остаться в этом дурацком месте, где невозможно победить. Он задержит французов, уже задержал, каждый час – его маленькая победа, но дальше минуты будут оплачиваться кровью его парней. Шарп снова приложил к глазу трубу. Мелькнули кивера стрелков на верхней площадке сторожевой башни. В Адрадосе находилось восемь полков пехоты. Восемь! Или четыре тысячи штыков, что звучало ещё хуже. Он горько хохотнул про себя. Став майором, он не нашёл ничего лучше, чем ввязаться в бойню, где, похоже, сгинет весь полк фузилёров и три роты лёгкой пехоты армии Его Величества! Как там хвастал новым стрелкам Гарри Прайс на марше из Френады? Люди, сражающиеся за Шарпа, живут долго? Соврал ты, парень. Забыл добавить «НЕ». Люди, сражающиеся за Ричарда Шарпа, НЕ живут долго. Мрачная эпитафия, подводящая неутешительный итог всей его жизни. Шарп обхватил голову руками и беззвучно взвыл.
– Сэр? – ломающийся юный голос, – Сэр?
Мальчишка-трубач поднялся к нему. На плече его висела винтовка Шарпа, в руках он держал тарелку:
– С кухни прислали вот. Вам, сэр.
Хлеб, холодное мясо, сухари.
– Голоден, малец?
Трубач замялся. Шарп усмехнулся:
– Налегай, не стесняйся. Тебе сколько лет?
– Четырнадцать, сэр.
– Винтовку где взял?
– Солдат принёс вам в комнату ночью, сэр. Я решил присмотреть за ней. Вы не против, сэр?
– Нет, не против. Метишь в стрелки?
– Да, сэр! – сказал мальчик неожиданно пылко, – Капитан Кросс обещал, что, когда мне исполнится шестнадцать, возьмёт меня рядовым, сэр.
– За два года многое может произойти. Например, война кончится.
– Нет, сэр. – убеждённо покачал головой подросток, – Не кончится.
Сын стрелка, мальчик вырос при подразделении, и всю его короткую жизнь Англия воевала с Францией. Если война продлится, парень к двадцати годам станет сержантом, окончится – его, вместе с прочими ветеранами выкинут на помойку. Шарп хмыкнул и направил трубу на группу всадников, появившуюся на краю Адрадоса. Ого, генерал! Полный генерал, ни дольше, ни меньше, пришёл сразиться с майором Шарпом.
Генерал барабанил пальцами по крышке футляра для письменных принадлежностей на передней луке седла. Черти бы побрали Шарпа, черти бы побрали перевал, черти бы побрали это утро! Адъютант подсчитывал что-то на листке. Генералу надоело ждать:
– Ну и…?
Адъютант оторвался от записей:
– Предположительно, около полубатальона пехоты в замке, на холме – рота, в монастыре.
– Пехоты, включая чёртовых стрелков?
– Нет, мсье. Стрелков – рота на холме, сколько-то в замке и обители.
– То есть, их больше роты?
Капитан неопределённо кивнул:
– Похоже, что так, мсье.
Генерал оглянулся на Дюко, протирающего слезящиеся без очков глаза:
– Вы что скажете?
– У них две роты стрелков. Одна – в башне, личный состав другой поделен между замком и монастырём.
Бодрый тон Дюко не понравился генералу:
– Чёртовы стрелки – помеха, Дюко, а я не люблю, когда помехи каким-то образом размножаются. Растолкуйте-ка мне, откуда взялись у них уланы?
Дюко пожал плечами:
– Я никаких улан не видел.
Его тон предполагал, что, раз майор улан не видел, улан не существовало.
– Да, но я их видел, черти бы вас побрали! Я их видел! Александр?
Дюбретон осторожно высказался:
– Английские уланы носят кавалерийские плащи, а не шинели. К тому же, на атаку нашей пехоты конники не отважились.
– Яснее можно?
Дюбретон поёрзал в седле:
– Можно. La Aguja здесь, и вряд ли она приехала одна. Думаю, всадники – партизаны, ряженные в шинели, заимствованные у английской пехоты.
Генерал покосился на Дюко:
– Как вам версия, Дюко?
– Что ж, звучит разумно.
– Следовательно, к гарнизону мы добавляем пятьдесят бандитов. Сколько, выходит, всего у англичан солдат?
Все молчали, и отдуваться пришлось адъютанту:
– Шестьдесят стрелков и сто красномундирных на холме, мсье. Триста тридцать в замке, сто тридцать в монастыре. Что-то вроде того, мсье.
– Дюбретон?
– Полностью согласен, мсье. Хотя в монастыре несколько больше штыков, по моему мнению.
– Пушки?
Дюбретон не колебался:
– Благодаря пленным дезертирам у нас есть точные сведения. Одно орудие в монастыре, одно – в замке. Первое опасности для нас не представляет, второе простреливает подходы к обломкам стены. На холме две пушки.
– Обслуга к ним у англичан есть?
– Да.
Генерал размышлял. Время, время, время. Пойди всё гладко, к полудню они были бы у реки, к вечеру переправились, а завтра, во второй половине дня уже приближались бы к Вила-Нова, имея день в запасе. И вот, из-за какого-то Шарпа стройный план летел в тартарары! Впрочем…
– А если нам плюнуть на них? Окружить замок вольтижёрами и двинуться мимо?
Соблазнительно, что ни говори. Три полка, которые и так остались бы в качестве гарнизона Врат Господа, продолжают осаду, а основные силы маршируют в Португалию. Главный недостаток предложения генерала (помимо того, что, если три полка не сладят с англичанами, генералу некуда будет отступить) озвучил Дюбретон:
– Перевал узкий. «Кузнечики» расстреляют лошадей.
Стрелкам достаточно убить одно-двух животных, перевозящих пушки, чтобы закупорить дорогу. Образуется давка, и зелёным негодяям даже целиться не придётся.
– М-да. – генерал повернулся к башне, – Долго вы с ней провозитесь?
– Смотря, сколько солдат вы мне дадите.
– Два полка.
Дюбретон оценивающе взглянул на покрытый колючими зарослями склон, на башню, где засели стрелки:
– Часа два.
– А минимум? Если медали пообещать?
– Это и есть минимум, мсье. Минимум, обеспеченный именно медалями.
Генерал безрадостно подбил бабки:
– К часу мы покончим с башней. Плюс час на то, чтобы подтянуть туда артиллерию. Может, ядра сделают твердолобых островитян сговорчивее…
