Дюко перебил его:
– Зачем брать башню? Почему бы не начать с замка? Нам дорога каждая минута! Полковник Дюбретон и так подарил им полтора часа. Скольких примерно вы потеряете, штурмуя башню, полковник?
– Человек пятьдесят.
– Два часа и пятьдесят человек, а замок будет всё ещё в руках англичан. Не лучше ли нам распорядиться разумнее этими ресурсами? – Дюко воздел руку к мутному пятну, каким виделся ему замок, – Атака «en masse»! И первым пяти рядовым – Орден Почётного Легиона!
«En masse». Французская манера атаковать, неизменно победоносная от России до Испании. Манера императора. Бросить толпу солдат, подобно огромному людскому снаряду, в замок, сбив с толку защитников сотнями целей; устрашить их громом барабанов в сердцевине человеческого океана и по трупам пройти к победе. К двенадцати форт будет взят. С монастырём в два счёта разделаются двадцатифунтовики, и колонны потянутся через перевал. Башня? Башня слишком далеко, чтобы мешать их продвижению. En masse.
Генерал повеселел. Потери, само собой, будут тяжёлыми, особенно в первых рядах, сотня, может, больше; однако сэкономленное время того стоит. Вдобавок, это же способ самого Императора! Гнусный Дюко строчит рапорты наверх; полезно, если среди его мерзостей проскользнёт упоминание о победе, одержанной генералом по методу Императора.
– Все батальоны, да? – он думал вслух, – пятьдесят человек в ряду, сколько рядов?
– Восемьдесят. – ответил адъютант.
Многотысячный прямоугольник с барабанщиками в центре. Дюбретон поджёг сигару:
– Мне это не по нраву.
Захваченный идеей, генерал нехотя поинтересовался:
– Почему же?
– Причин две. Во-первых, перед рухнувшей стеной вырыта траншея. Во-вторых, двор. Попав туда, мы найдём все входы-выходы забаррикадированными, а сверху с трёх сторон по нам будут бить стрелки.
Дюко всмотрелся в подходе к замку через короткую подзорную трубу – убогая компенсация утраченных очков:
– Я бы не назвал это траншеей. Так, канава. Она узкая.
Дюбретон согласился:
– Узкая. Можно перепрыгнуть без особых усилий, но…
– Но что? – генерал начал раздражаться.
– Первые ряды одолеют её легко, у прочих обзор невелик, неизбежны запинки.
– Предупредите их! И заходить будете справа – костяк колонны вовсе минует ров!
– Как скажете, мсье.
Генерал подул на пальцы, потёр их:
– А двор… Мы же не безоружными идём. Под огнём наших мушкетов стрелки головы поднять не посмеют. Напомните, сколько в замке солдат?
– Триста тридцать, мсье. – повторил адъютант.
– Триста тридцать? Против четырёх тысяч?
Генерал хохотнул, словно всхрапнула лошадь:
– Орден Почётного Легиона первому храбрецу, вошедшему в донжон. Не хотите быть им, Александр?
– Благодарю покорно, у меня уже орден есть.
– Вот и отлично. Вы понадобитесь мне здесь. Итак, решено! Башню мы игнорируем, атакуем замок «en masse». Всех вольтижёров – вперёд, чтоб кузнечикам было не до колонн.
К генералу вернулось хорошее настроение:
– Им не устоять. Мы разобьём их «а-ля Бонапарт»!
Ветер, дующий с востока, был холодным и пронизывающим. Вода в ручье спала, вернувшись в берега. Оставшиеся лужицы затягивал ледок. Позади Адрадоса французские батальоны готовились взять Врата Господа по методу императора.
Глава 22
– В Бретани?
Пленный адъютант подтвердил кивком. Страшный капитан-стрелок надел на пустую глазницу повязку, вставил зубы и оказался компанейским парнем. Пьер взял карандаш и набросал вепря:
– Таких статуй много в западной части. Вы действительно сталкивались с ними в Португалии?
– Да, в Браганце. А ещё в Ирландии.
– Неужели кельты добрались туда?
– Или пришли оттуда. – Фредериксон поводил пальцем по рисунку, – Там их считают символами власти древних королей.
– А в Бретани – языческими алтарями. На одном даже показывают выемку, куда собирали жертвенную кровь.
– Любопытно, любопытно…
Интересное утречко. Пьер полностью разделял мнение стрелка, что Пласа Майор в Саламанке перегружена деталями. В финтифлюшках теряются обводы. Так заметил Фредериксон, и адъютант был счастлив встретить в его лице единомышленника. Оба они ненавидели новомодные архитектурные изыски, предпочитая благородную простоту очертаний построек десятого и одиннадцатого столетий. Фредериксон изобразил по памяти португальский замок Монтеморо Вельхо, и Пьер засыпал его градом вопросов. Постепенно разговор углубился в прошлое, к странным людям, вырубавшим из камня статуи диких кабанов. Прервал беседу сержант:
– Сэр?
Фредериксон отвлёкся от блокнота:
– Что тебе, Том?
– Два лягушатника на юге, сэр. Офицеры. Тейлор говорит, что может их достать.
Капитан осведомился у Пьера:
– Который час?
Тот достал часы:
– Одиннадцать без минуты.
– Мерси. Передай Тейлору, Том, пусть через минуту убьёт одного.
– Есть, сэр.
Фредериксон вернулся к прерванной беседе:
– А вы обратили внимание на быка на мосту в Саламанке?
– О, да!
Сержант ухмыльнулся. На миг Красавчик Вильям стал самим собой, отдал приказ и вновь зачирикал на французской тарабарщине. Пробираясь сквозь колючки, сержант решал, кому из стрелков поручить прикончить второго французика. Красавчик Вильям поощрял дополнительной порцией рома всякого, кто убьёт вражеского офицера.
Шарп стоял на обломках восточной стены. Траншея у края насыпи вышла неглубокой, меньше метра, бруствер выброшенной на внешнюю сторону земли добавлял сантиметров тридцать.
– Что там у нас со временем?
– Одиннадцать, сэр. – капитан Брукер нервно щёлкнул крышкой часов.
У надвратной башни столпились ракетчики. Со своими снарядами в руках, одетые по настоянию Шарпа в шинели пехотинцев, они испуганно притихли. Шарп ободряюще улыбнулся Джилиленду и нарочито громко сказал:
– Волноваться нечего, сначала они полезут брать башню на бугре!
В отдалении грохнули два винтовочных выстрела. Шарп поискал глазами дымы и заключил вслух:
