прогнать, но шотландцев просто так не прогонишь. Они храбрецы, эти сукины дети!
– Храбрецы? Тогда почему они нас не атакуют?
– Потому что они храбрецы, а не глупцы. Они видят это… – брат Михаил коснулся черного лука Томаса, – и им хорошо известно, на что способны английские лучники. Ты слышал о Халидонском холме?
Когда Томас покачал головой, монах удивленно поднял брови, а потом хмыкнул:
– Конечно, ты же с юга. Случись у нас тут, на севере, второе пришествие Христа, вы, южане, даже об этом бы не прознали, а хоть бы и прознали, все равно не поверили бы. Тринадцать лет назад они напали на нас у Бервика, и мы положили тогда великое множество шотландцев. Причем положили их в основном наши лучники, и они вовсе не горят желанием повторить все еще разок.
Прозвучал резкий щелчок, и брат Михаил нахмурился.
– Это еще что такое?
Что-то коснулось шлема Томаса, и, обернувшись, он увидел Пугало, сэра Джеффри Карра, который, щелкнув своим кнутом, зацепил его металлическим крюком за гребень шлема.
Обидчик свернул свой хлыст и с презрительной усмешкой сказал:
– Что, парнишка, прячешься за юбки монахов? Брат Михаил удержал Томаса.
– Уходи, сэр Джеффри, – велел монах, – пока я не призвал проклятие на твою черную душу.
Пугало засунул палец в нос и, демонстративно поковырявшись в ноздре, извлек что-то скользкое и кинул это в монаха.
– Ты думаешь, что можешь напугать меня, одноглазый ублюдок? Это ты-то! Нет уж, без руки ты не мужчина, все одно как если бы тебе отрубили яйца.
Он расхохотался, а потом перевел взгляд на Томаса.
– А ты, парнишка, затеял со мной драку и не дал мне возможности ее закончить!
– Не сейчас! – рявкнул брат Михаил.
Сэр Джеффри оставил слова монаха без внимания.
– Задираешься с благородными, а, парнишка? А ведь тебя могут за это и вздернуть. Нет! – Он ткнул в Томаса длинным костистым пальцем. – Не просто могут, тебя за это обязательно вздернут! Слышишь, что я говорю? Болтаться тебе на виселице!
Он плюнул, повернул своего чалого и уехал.
– Откуда ты знаешь Пугало? – спросил брат Михаил.
– Да так, встречались.
– Злобное существо, – сказал монах, перекрестившись, – вроде упыря или оборотня, рожденного в грозовую ночь, под ущербной луной. Люди говорят, что сэр Джеффри задолжал самому дьяволу. И то сказать, чтобы заплатить выкуп Дугласу из Лиддесдейла, ему пришлось пойти на поклон к ростовщикам. Его манор, поля, все, что у него есть, находится в закладе, и, не выплатив долг в срок, он может всего лишиться. Так что даже если сегодня ему чертовски повезет, он лишь отыграет свое, не более. Пугало, конечно, глупец, но глупец опасный. – Монах обратил единственный глаз на Томаса. – А что, ты правда затеял с ним драку?
– Пугало хотел изнасиловать мою невесту.
– Ну, это очень на него похоже. Вот что я тебе скажу, юноша, будь осторожен: Пугало обид не забывает и не прощает.
Должно быть, английские военачальники пришли к какому-то решению, ибо они протянули вперед руки, ударили друг друга кулаками в латных рукавицах и стали разъезжаться. Лорд Аутуэйт тоже развернул коня обратно.
– Джон! Джон! – крикнул он капитану своих лучников и, уже спешиваясь, продолжил: – Мы не будем ждать, пока шотландцы примут решение, а постараемся их расшевелить.
По всему выходило, что брат Михаил не ошибся: лучников собирались послать вперед, чтобы они раззадорили шотландцев. Замысел состоял в том, чтобы изводить врагов стрелами до тех пор, пока они не потеряют голову от ярости и не ринутся в атаку.
Оруженосец повел коня Аутуэйта обратно на огороженный выпас, а архиепископ Йоркский вновь появился перед армией верхом.
– Господь поможет вам! – возгласил он, обращаясь к воинам, стоявшим в центре и находившимся под его личным командованием. – Шотландцы боятся нас! Они знают, что с Божией помощью мы наплодим в их проклятой стране множество сирот. Видите, до чего они напуганы: с места боятся тронуться. Ну что ж, раз наши враги такие трусы, придется нам начать дело самим.
Это заявление было встречено одобрительными возгласами. Архиепископ поднял руку, призывая к молчанию.
– Я хочу, чтобы лучники пошли вперед, – объявил он, – только лучники! Не жалейте шотландцев! Убивайте их! И Господь благословит вас всех! Благословение Божье с вами!
Итак, лучникам предстояло начать сражение. Шотландцы упорно отказывались двигаться, в надежде, что англичане первыми предпримут атаку, потому что гораздо легче защищать позиции, чем атаковать выстроившегося в боевом порядке противника. И вот сейчас английским лучникам предстояло пойти вперед, чтобы подстрекать, жалить и изводить врага, пока терпение его не иссякнет и он не обратится в бегство либо, что гораздо более вероятно, не перейдет в наступление, чтобы отмстить.
Томас уже выбрал свою лучшую стрелу. Она была совсем новой, настолько новой, что тронутый зеленью клей, которым обмазывалась крепившая перья нить, еще не застыл, и не совсем ровной: древко чуть-чуть утолщалось к наконечнику и утончалось к оперению. Такое строение должно было придать стреле особую пробивную силу. Правда, чтобы что-то пробить, следовало сначала во что-то попасть, но Томас отнюдь не собирался тратить превосходную ясеневую стрелу впустую, даже если стрелять придется на очень большое расстояние. А он собирался выстрелить далеко. Очень далеко, ибо шотландский король находился позади своего шелтрона. Однако в мире нет ничего невозможного. Ибо его черный лук был огромен, а сам Томас молод, силен и меток.
– Да пребудет с тобой Господь, – сказал брат Михаил.
– Цельтесь вернее! – призвал лорд Аутуэйт.
– Бог да ускорит полет ваших стрел! – выкрикнул архиепископ Йоркский.
Барабанщики забили громче, шотландцы продолжали глумиться, и лучники Англии пошли в наступление.
Бернар де Тайллебур уже знал большую часть того, о чем поведал ему старый монах, но не перебивал и не торопил его. Речь шла об истории знатной семьи из Астарака, малоизвестной области на юге Франции, где утвердилась ересь катаров.
– Ложное учение распространялось, как чума, – рассказывал брат Коллимур, – от внутреннего моря к океану и дальше на север, в Бургундию. – Отец де Тайллебур знал все это, но промолчал, позволяя старику живописать, как богохульное учение было выжжено с лица земли огнем и железом, как пламя костров возвестило Господу и Его ангелам, что в землях между Францией и Арагоном [6] восторжествовала истинная вера, а Вексии, последние из представителей знати, зараженные катарской заразой, бежали в самые дальние уголки христианского мира.
– Но перед тем, как убежать, – сказал брат Коллимур, подняв глаза к побеленному сводчатому потолку, – они забрали с собой сокровища еретиков, чтобы надежно их укрыть…
– И среди них был Грааль?
– Такие слухи ходили, но кто может сказать точно? – Брат Коллимур повернул голову и бросил на доминиканца хмурый взгляд. – Но если они и вправду обладали Граалем, то почему он им не помог? Вот чего я так и не понял.
Монах закрыл глаза. Всякий раз, когда старик умолкал, чтобы перевести дух, и, казалось, погружался в дрему, де Тайллебур бросал взгляд в окно и видел на дальнем холме две армии.
Противники не двигались, хотя шум, который они производили, походил на треск бушующего пламени. Этот шум складывался из грохота барабанов и рева тысяч человеческих глоток, которые ветер, вырывавшийся из каменной теснины над рекой Уир, то подхватывал, то уносил. Слуга отца де Тайллебура по-прежнему стоял перед дверью, наполовину укрытый одной из множества груд необработанного камня, сложенных на открытом пространстве между замком и собором. Ближняя башня замка была вся в лесах, и мальчишки, стремившиеся хоть краем глаза увидеть сражение, карабкались по паутине связанных жердей.
