когда-либо знала церковь. – Голос его звучал красиво, почти музыкально. – Ты поможешь мне, Томас?
– Нет.
Прут приблизился к правому глазу Хуктона, настолько близко, что казался ему мрачным раскаленным солнцем, но лучник не дрогнул. В том, что кузен действительно вознамерился выжечь ему кочергой глаз, он сомневался, но зато был уверен, что Ги Вексий хочет, чтобы Томас вздрогнул. А потому не шелохнулся.
– Твои приятели ушли от погони, – сообщил Вексий. – Представь себе, мы отправились за ними с отрядом в пятьдесят человек, но они каким-то образом ухитрились скрыться в лесу.
– Вот и прекрасно.
– Но единственное, что они могут сделать, – это отступить в Ла-Рош-Дерьен, а там они окажутся в ловушке. Которая очень скоро захлопнется.
Томас промолчал. Прут остыл и потемнел, и лучник наконец решился перевести дух.
– Как и все Вексии, – заметил Ги, убрав кочергу и поднявшись, – ты отличаешься отвагой, а также порядочной глупостью. Тебе известно, где находится Грааль?
– Нет.
Ги Вексий устремил на кузена пристальный взгляд, словно бы оценивая полученный ответ, а потом пожал плечами.
– Как ты думаешь, Томас, Грааль существует? Помолчав, Томас дал ответ, в котором весь день отказывал де Тайллебуру:
– Да.
– Ты прав, – сказал Вексий, – ты прав. Он действительно существует. Мы владели им, а твой отец похитил его. И теперь только ты знаешь, как его найти.
– Я ничего об этом не знаю! – запротестовал Томас.
– Но де Тайллебур тебе не поверил, – заметил Вексий, опустив кочергу на стол. – Де Тайллебур жаждет Грааля, как голодающий хлеба. Он мечтает о нем. Он бредит чашей и видит ее во сне.
Помолчав, Вексий улыбнулся.
– Когда боль станет невыносимой, Томас, а этот миг обязательно настанет, и когда ты пожелаешь смерти, а это тоже не за горами, скажи де Тайллебуру, что раскаиваешься и хочешь стать моим человеком. Тогда боль прекратится, и ты будешь жить.
Значит, это Вексий подслушивал за дверью, понял Томас. И завтра он будет подслушивать снова. Хуктон закрыл глаза. «Pater, – стал молиться он, – si vis, transfer calicem istem a me». Он снова открыл глаза.
– Почему ты убил Элеонору? – прозвучал вопрос.
– А почему бы и нет?
– Нелепый ответ, – огрызнулся Томас. Голова Вексия дернулась, словно от удара.
– Потому, что девушка знала о нашем существовании, – пояснил он. – Вот почему.
– О вашем существовании?
– Элеонора знала, что мы в Англии, знала, что именно мы ищем, знала о нашем разговоре с братом Коллимуром. А ведь проведай король Англии о том, что мы ищем Грааль в его королевстве, у него нашлись бы средства нас остановить. Эдуард заточил бы нас в темницы, и мы оказались бы в том же положении, что и ты сейчас.
– Ты что, считаешь, будто Элеонора могла рассказать о вас королю? – недоверчиво спросил Томас.
– Самое лучшее, по моему мнению, – это чтобы никто не знал о нашем появлении и никому ничего не мог рассказать. Однако плохо другое, Томас. Старый монах только и смог, что рассказать нам о твоем существовании. Представь себе долгий, утомительный путь, убийства ни в чем не повинных людей, необходимость сносить капризы шотландской погоды, и все это лишь ради того, чтобы услышать о твоем существовании! Старик ничего не знал о местонахождении Грааля, не имел малейшего представления о том, куда твой отец мог его запрятать, но зато он знал о тебе, и с той поры мы принялись искать молодого Хуктона. Отец де Тайллебур хочет допросить тебя, Томас, он хочет добиться, чтобы ты кричал от боли, пока не расскажешь ему всю правду, которой, как я подозреваю, ты попросту не знаешь. Но я не хочу, чтобы ты страдал. Я хочу, чтобы мы подружились.
– А я хочу, чтобы ты умер, – ответил Томас. Вексий печально покачал головой, а потом наклонился поближе.
– Кузен, – промолвил он тихонько, – придет день, когда ты преклонишь передо мной колени. Придет день, когда ты дашь мне свою руку и поклянешься в верности. И тогда мы обменяемся поцелуем, связывающим сеньора и вассала. Ты станешь моим вассалом, и мы, приняв крест, вместе устремимся к славе. Мы станем братьями, я обещаю тебе.
Он поцеловал свои пальцы, потом почти ласково приложил их кончики к щеке Томаса.
– Я обещаю тебе это, кузен, – шепотом повторил Вексий, – а сейчас доброй ночи.
– Да проклянет тебя Бог, Ги Вексий! – огрызнулся Томас.
– Calix meus inebrians, – промолвил Ги Вексий и ушел.
К рассвету Томас совсем продрог. Он ежился от холода, а при каждом звуке шагов в замке – еще и от страха. За окнами слышались пение петухов и птичий щебет, и юноша, представляя себе раскинувшиеся за башней густые леса, думал о том, доведется ли ему еще когда-нибудь увидеть зеленую листву.
Угрюмый слуга принес узнику завтрак, состоявший из хлеба, твердого сыра и воды. На время оковы сняли, но завтракал он под присмотром вооруженного стражника, одетого в осиные цвета Ронселета, а едва Томас поел, кандалы вернулись на место. Ведро унесли, чтобы опорожнить, на его место поставили другое.
Вскоре после этого пришел Бернар де Тайллебур. Пока его прислужники вновь разжигали огонь, а отец Кайлюс устраивался за импровизированным столом, высокий доминиканец любезно приветствовал Томаса.
– Надеюсь, ты хорошо спал? Завтраком доволен? Сегодня похолодало, не так ли? Даже не припомню такой сырой зимы. Только представь, впервые за невесть сколько лет разлилась река. Все подвалы башни затопило водой.
Томас, продрогший и напуганный, не отвечал, но де Тайллебур не обиделся. Он подождал, пока брат Кайлюс обмакнет перо в чернильницу, а потом приказал высокому слуге снять с Томаса одеяло.
– Ну а сейчас, – сказал он, когда пленник был обнажен, – приступим к делу. Поговорим о книге твоего отца. Кто еще знает о ее существовании?
– Никто, – ответил Томас, – кроме брата Гермейна, но о нем ты знаешь.
Инквизитор нахмурился.
– Но, Томас, ты же ее получил не из рук отца. Кто-то должен был передать книгу тебе! И этот человек, безусловно, о ней знает! Кто дал ее тебе?
– Законник в Дорчестере, – бойко солгал Томас.
– Имя, пожалуйста, назови мне имя.
– Джон Роули, – на ходу придумал лучник.
– Произнеси по буквам, – сказал де Тайллебур и после того, как Томас исполнил его просьбу, зашагал по комнате в явном раздражении. – Этот Роули, должно быть, знал, что это за книга, верно?
– Она была завернута в плащ моего отца и хранилась в одном свертке с другой старой одеждой.
– Он мог заглянуть в сверток.
– Джон Роули, – произнес Томас, напрягая фантазию, – это старый толстяк, который никогда в жизни не отправится на поиски Грааля. Кроме того, он считал моего отца сумасшедшим, так с чего бы законнику интересоваться его книгой? Роули интересует лишь эль, мед и пироги с бараниной.
Три железных прута снова нагревались в огне. Пошел дождь, и с порывами холодного ветра в открытые окна порой залетали дождевые капли. Томас вспомнил предостережение своего кузена насчет того, что де Тайллебур любит причинять боль, однако голос доминиканца был мягок и рассудителен, и лучник уже решил, что самого худшего ему удалось избежать. Он выдержал целый день допросов инквизитора, и его ответы вроде бы удовлетворили сурового доминиканца, которому оставалось теперь лишь заполнить некоторые пробелы. Он хотел узнать о копье святого Георгия, и Томас рассказал, что это оружие висело в хуктонской церкви, что оно было похищено и что он вернул его в битве при Креси.
– А ты сам веришь, что это было настоящее копье? – спросил де Тайллебур, и лучник покачал
