не просто вести всех. Благодарю за поддержку. Я сообщу, если потребуется помощь. Если смогу.
– Вот-вот. У меня есть уверенность, что тебе очень скоро потребуется помощь. Я буду рядом, а с общим наблюдением за зоной пока справится Ген. Рабочее пространство для сущностей, прибывающих в воплощенном состоянии, было похоже на спальни и рабочие кабинеты одновременно. Небольшие изолированные подпространства различной формы, подчиняющейся желанию обитателя, хранили нежно и надёжно каждое свой объект. Существовали комнаты похожие на спальни в детском саду, в которых прибывали сразу большое количество трепетно дышащих, но явно крепко спящих, молодых и неопытных, не нуждающихся в сложных уроках, духов, набирающих свой бесхитростный, но, тем не менее, трудный, земной опыт. Между рядами колыбелей, похожих на чаши из света, скользили, излучающие материнскую и отеческую в одном любовь, фигуры наблюдателей за подрастающим потенциалом Вселенной. Мудрый и опытный дух, как правило, уединялся в ранее самим собой построенное подпространство, которое было бы в состоянии обеспечить ему все необходимые на земном пути условия для решения конкретных, заранее обозначенных задач. Встреча на Земле двух людей, одушевлённых энергией Натсах, в планы самой Натсах, Тела и Совета, определённо не входила. Но именно эта ситуация при ничтожной вероятности, по крайней мере по видению главной героини событий, назревала стремительно, будоража своей неоднозначностью. Колыбель части Нат, прибывающей в обители Духа, находилась в пространстве дышащем и проницаемом, пропускающем в себя близких и Учителей. Энергии в колыбели оставалось достаточно для того, чтобы при необходимости ей можно было передвигаться в пределах кабинета-спальни и общаться с родственными по задачам сущностями. Однако большая часть заряда во всех проявлениях уникального опыта прибывала в процессе земных трудов, воплощенная не в одном человеческом теле. Как перенесёт пространство непросчитанное развитие событий, отразится ли встреча на состоянии физических тел безболезненно, не собьется ли программа духа Нат в деструкцию, знать не мог никто из близких.
– Я благодарна тебе, Тел. У меня ещё есть не менее двенадцати часов земного времени. Здесь – это вечность. Постараюсь придумать что-нибудь. Прошу тебя, помоги мне войти в контакт с Хранилищем, подключи меня к книгам о встречах с самими собой. Думаю, это будет лучшая помощь.
– Конечно, дорогая! Так и я буду мироощущать себя комфортнее.
Тел подплыл к экрану, расположенному здесь же, в кабинетной части спальни, настроился на заданную волну.
– Нат, здесь всё про йогов, про состояние самадхи. Видимо, надо точнее формулировать запрос. Посмотрим… Физические тела с одинаковым зарядом.
Тел углубился в изучение материала. Нат ждала. На Земле бежало время, в мире, уравновешивающем земной, двигалось неспеша, еле заметно, на стыке миров кропотливо работали Мудрейшие из Мудрейших, поддерживая эту иллюзию для тех, кому она была объективной реальностью, кому игра с энергией уровня «время» ещё была нужна и интересна.
– Всё в порядке, Нат. Мудрейшие предвидели всё. На критическом расстоянии включаются элементарные физические законы. Девочки просто не смогут встретиться.
Хором предпочитал оставаться невидимым для обоих своих наблюдаемых. Он был здесь же, рядом с Телом и Нат, в уютном и функциональном мирке духа, плодотворно прорабатывающем многоуровневые и неоднозначные, хорошо продуманные или авантюрные, поддерживаемые Высшими или не получившие покровительства, замыслы, способные с большой вероятностью стать событиями в физическом мире.
Оставаясь незамеченным, не вмешиваясь в работу воплощенного младшего друга, получивший статус «Способный видеть Девять Миров», со своей высоты осмысливал надвигающиеся события. Он помнил, как некто, чьё имя сегодня, если бы только кто-то дерзнул произнести его в мыслях, встряхнуло бы Вселенную так, что добрая треть программ на развитие сбилась бы в сторону деструкции; тот, чей возраст приближался к бесконечности ещё тогда, когда им пришлось наложить друг на друга свои энергии в процессе решения индивидуальных задач, представившийся Хору, как Саху, миллионы земных лет назад собрал намеренно всех людей, одухотворённых своей энергией, в дно время и в одном месте. Он был таков, что мог использовать биологические тела людей, как материал для кройки и шитья. Для мощного духа, желающего экспериментировать, люди были лишь тканью, из которой выходили, благодаря его виртуозному владению мозгом, роскошные одежды или примитивные аксессуары в дополнение к уникальности зрелого опыта. Опытный, он продолжал оставаться ребёнком своей неугомонностью в играх, развлекаясь многообразием генетического материала. Боль и наслаждение не имели значения для Саху. Имел значение только новый опыт Вселенной.
Тот, кого тогда называли Саху, воплощаясь в троих, заставлял этих трёх одновременно прийти в одно ущелье в горах, которых ныне не найти ни на поверхности Земли, ни под толщей океанской воды.
Однажды, трое мужчин, претендующих на звание мудрецов, освещенных светом духа Великого, верные собственной силе воли, сошли с ума и бросились в ущелье одновременно, не дойдя друг до друга по тридцать три метра. В другой раз, три женщины, совершая паломничество, отказались от данного себе обета и в необъяснимом страхе бежали домой, не приблизившись друг к другу и на сотню шагов. В третий раз две женщины и мужчина подошли друг к другу вплотную. Сердца их не выдержали усилившегося многократно света ведущего духа. Они погибли, восторженно глядя друг другу в глаза, впустив в себя долгожданную истинную взаимную любовь. Много раз экспериментировал Саху, выбирая тела и попроще генетикой, и посложней, дробя на различные части соотношение женского и мужского, наделяя их разной властью своей, собирая в выбранной точке Земли до ста человек одновременно. Разум получал для Великой Вселенной и для себя самого результаты достойные его Высочайшего переосмысления. Тот день, когда их было сорок два, приближающихся к Великому озеру, расположенному в центре единственного и громадного материка, Хор, воплощенный милой, впервые за весь свой многотрудный путь светло и искренне влюблённой женщиной, шёл за любимым слепо и доверчиво, полагаясь на силу и мудрость храброго, могучего воина, гордо называвшего себя сильным мужчиной. Хор помнил смятенье ранимой ещё души, которое в процессе событий постепенно перерастало в священный трепет, а затем взвилось ужасом неотвратимо грядущей потери. Идущих в никуда, за своими мужьями, по разному, порой абсурдно, объяснявшими своё стремление к самому глубокому и чистому, самому загадочному и разнообразному в проявлениях своих озеру жизни и смерти для многих Великих, было девять. За женскими воплощениями Саху мужчины их в тот раз почему-то не шли. За некоторыми увязались сёстры и братья, кто-то шёл с другом, кто-то с отцом. Саху не мешал никому лицезреть свою силу, наслаждаясь лишь неожиданными условиями нового опыта. Всего шестьдесят человек, испытывавших разные чувства, вовлекались тогда в одну человеческую трагедию, давая духу желанную пищу.
Саху был в них, в сорока двух. И был он вне этих тел. И рядом, и далеко, в мирах души и духа одновременно, он созерцал и чувствовал, он жил сразу на всех доступных ему уровнях, постигая последствия своего гениального и сумасбродного выбора. Сорок два человека, и раздираемые противоречивыми чувствами, и умеющие быть выше суетных энергий, мужчины и женщины, разного возраста и разного генетического исполнения, шли на встречу сами с собой, с блокированным могучей энергией духа мозгом, будучи не в состоянии объяснить логически влечение страстной души. Хор был привязан тогда своей неуправляемой нежностью не только к сильному телу, но и к тому, что из непостижимых, высоких глубин смотрело порой через любимые глаза властно и мудро, парализуя силой и предопределённостью.
