– Ладно, все равно СБ-шники раньше утра не появятся, именно на завтра же у них намечена выемка оружия? – спросил он, испытующе поглядывая на Митьку, – хотя меня такая точность м-м… настораживает. Да еще какой-то ваш пленник появился, – в упор глядя на собеседника, заявил Мустафа.
Ну, Митьку смутить сложно, он в ответ равнодушно пожал плечами, мол, хочешь – верь, или катись сам разбирайся с СБ-шниками… Мустафе делать нечего, стал располагаться на ночь. На притрактовой лесной поляне разбили лагерь, выставили дозор, стали кашеварить. А Митька вроде в лес, по надобности, к условному месту подошел, там его уже Ефимыч с двумя бойцами дожидался, взяли они с заимки только один РПГ-7 и крупнокалиберный пулемет дотащили, правда, патронов всего на три ленты взяли, ну уж больно штука тяжелая этот «Корд», да еще и свое оружие им тащить пришлось.
– Так, Митька, устраивайте засаду у поворота, – начал Ефимыч, – нам легче будет прийти вам в помощь, ни те, ни эти не увидят, откуда мы подошли. Устраивайте засаду по правому краю тракта, на левый не суйтесь, пойдете шмалять друг по другу, твои бойцы пускай отдельно подальше залягут, а как Паучьи дети кинутся назад, так они пущяй их секут безжалостно, ни одного живым. Сам же приятеля моего Ваську прикрывай, может он успеет в кусты запрыгнуть, ну ладно все, иди, а то заподозрят тебя маратовские…
Мустафа, взглянув подозрительно на возвернувшегося Митьку, спросил:
– Что, медвежья болезнь перед боем одолела?
– Не-а, просто еды такой вкусной, как у вас не ел никогда, вот и опорожнился, штоб больше влезло. А запах от вашего харча на весь лес, счас волчишек со всей округи соберете…
После таких речей бойцы стали поглядывать в лесную темень с опаской, дурачье городское, волк зимой опасен, да и то не для всех, а летом и по весне в наших краях волк сыт, и на человека может только из баловства напасть, мол, деток к охоте приучает.
Утром, с самого рассвета, заняли позиции. С предложенной тактикой распределения Мустафа согласился, хотя с подозрением спросил, почему в тылу колонны противника работать будут именно наши бойцы? Митька пожал плечами, – не хочешь, – сажай своих, это успокоило главного, хотя одного своего бойца он все же подсадил к деревенским дружинникам. Колонна рейдеров Паука появилась ближе к полудню, ехали на велосипедах, по двое-трое в ряд. Колонна растянулась метров на триста, в середине повозка, с одной лошадью в упряжке, а там пленник и два бойца в охране. Такой длинной колонны не ожидали, и огонь открыли только тогда, когда голова колонны вплотную приблизилась к повороту дороги. Как только загрохотали выстрелы, Митька успел достать короткой очередью одного охранника, сопровождавшего телегу, но тут автомат заклинило, и второй охранник, видимо имевший приказ при первой угрозе уничтожить пленника, выстрелил в голову связанному отцу…
Выстрелы гремели со всех сторон, рейдеры Паука, поднаторевшие в перестрелках, мгновенно сориентировались, и хотя после первых очередей была выкошена треть бойцов, все же залегли на противоположной от засады стороне. Автоматы с той и другой стороны периодически замолкали – сказывалось наличие некачественных патронов, бой продолжался уже в течении десяти минут, и тогда зарокотал из тыла противника крупнокалиберный пулемет Ефимыча. Старик тоже сориентировался, и в процессе боя зашел в тыл бойцам Паука. И хотя пули крупнокалиберной дуры летели теперь и в нашу сторону, первоначальный эффект был велик. Многие бойцы противника повыскакивали со своих позиций, попадая под перекрестный огонь, а тут еще гранатомет в руках нашего дружинника добавил жару, выпустив несколько снарядов. СБ-шники заметались, и вдруг пошли в атаку на засаду. Бойцов у противника еще оставалось много, примерно столько же, сколько и наших. На неожиданное действие СБ-шников, маратовские ответили длинными очередями, позабыв, что магазины у автоматов ограничены числом патронов, а тут как раз и Ефимыч вторую ленту патронов прикончил. В общем, противник добился рукопашной. На Митьку налетел здоровый малый, держа автомат как дубинку, он сходу пытался проломить Митькин череп, но промахнулся, и, пролетая по инерции, мимо моего приятеля, нарвался на Митькин клинок. Рядом какой-то рыжий парень добивал, молотя по черепу сапогом, Мустафу. В общем, когда Митька вогнал свой клинок в спину рыжего, Мустафа уже отбросил копыта, схватка еще продолжалась, но наши противники потеряли практически всех бойцов, и маратовские вояки их добивали, ожесточенные своими потерями, пленных не оставляли, впрочем это было нам на руку.
После того, как установилось окончательное затишье, Митька подошел к телеге с впряженной, но мертвой лошадью, и увидел там моего отца. К этому времени отец уже не дышал…
Потом разыскал Ефимыча, тот лежал у своего пулемета, с окровавленной головой. Видимо какой-то бандюга, пока мой тесть менял ленту, успел его достать. К счастью, Ефимыч имел бронированный череп, и в общем, остался жив.
Когда все собрались, оказалось, что бойцов Марата осталось всего одиннадцать человек, а из наших, в полном здравии, оказались только один гранатометчик и сам Митька, а трупов бойцов Паука насчитали шестьдесят три. Так, что в борьбе с нами, Паук потерял уже около трети своих воинов. Потом наши объяснили бойцу, принявшему под командование остатки маратовской группы, какая польза от внезапно обнаруженного схрона получилась, и маратовские хлопцы, погрузив на спрятанные в лесу телеги, своих раненных, направились к Ярмарке. Оставили там всех не ходячих, но небезнадежных (других на месте добили), а затем у заимки погрузили все спрятанное в схроне, «честно» поделив оружие, нагрузили себе полные две телеги, оставив нам только несколько мин и один уже использованный в бою крупнокалиберный пулемет.
Митька с гранатометчиком похоронили наших ребят, а отца и Ефимыча погрузили на телегу, и Соловая поплелась в сторону поселка. Было совсем темно, когда повозка въехала в обезлюдевший поселок. Ефимыча и отца занесли в Митькин дом, и всю ночь мой приятель присматривал за Ефимычем, меняя мокрые тряпки на лбу мечущегося в бреду старика, поил родниковой водой, и только под утро Ефимыч успокоился. До обеда спали, измученные событиями и бессонной ночью, а потом Митька похоронил моего отца на нашем кладбище, положив его рядом с моей матерью…
За такую заботу я очень был ему благодарен.
Глава 7
Ночь, жена спящая у стенки, теплым дыханием согревает мой затылок, спать не могу, думаю об отце, образы детства встают перед глазами, вот он молодой и здоровый, весело хохочет, подкидывая меня высоко в небо и сердце замирает от счастливого полета, его сильные руки подхватывают меня у самой земли, а вот я на коне, сижу, гордо сжимая в маленьких ручонках узду, отец стоит рядом, готовый в любой момент подхватить неуклюжее тельце сына. Он научил меня хорошо чувствовать лес, научил меткой стрельбе из оружия, приемам самообороны, и если дед учил меня правилам жизни, то отец учил правилам выживания в наше непростое время.
Теперь из моей близкой родни у меня только Настена, она заменяет мне мать, отца и деда, как сказал отец: «Смерти нет, есть память твоего рода и продолжение его в своем потомстве, вот, в чем правда жизни».
Настена тихо обняла меня, оказывается, не спит она.
– Не мучайся, любимый, – ласково так она, – они на нас сверху смотрят, и радуются, радуются нашему счастью и внукам, которые у них будут.
– Настена, я правильно тебя понял?
Она молча потерлась носом о мою шею, выражая согласие…
Вот так, радость и печаль, недалеко друг от друга ходят.
Ефимыч очнулся на следующий день, в общем-то, у тестя контузия от удара, а так лицо нормальное, правда пары зубов лишился, ну да это не беда, почитай каждый второй мужик по хутору без передних фикс щеголяет. Ну, раз на хуторе все устаканилось, пора наведаться в Степаново, проведать, кто чем дышит, собрать три повозки с солью, ну а потом двигать с ребятами в Полис, хотя нет, Юру не возьму, ему и здесь дел по горло, возится со своими железками. Поедем я, Митька и Сапера с собой прихватим, пускай проветрится старик, да и при моих задумках он в Полисе может нам очень пригодиться.
Мой земляк, Иван Семенович, обстоятельный крепкий мужик средних лет, исполнял обязанности старосты в Степаново, и вроде справлялся неплохо, встретив меня у своего нового дома, придержал повод и повел коня в сарай. Потом основательно попотчевал меня за столом, и подробно рассказал о событиях, произошедших в мое отсутствие. Тут и роды были и женитьбы, две драки и самое главное, к нам переселилось еще три семьи, с юга пришли.
– А как с женщинами, незамужних много осталось?
