Чудаковатая троица неторопливо уходила вглубь леса, а вслед им неслись звонкие, непечатные пожелания русалки. Только путников это не очень тяготило. Лишь Лука время от времени вздыхал, приговаривая:
— Эх, нехорошо получилось…
— Нехорошо, — согласился Северьян, — зато как приятно…
Крепкие дубовые стены трещали под напором бушевавших в голове Волхва мыслей. Белоян заложил руки за спину, и, отчеканивая каждый шаг, прогуливался от стены к стене. У входа стоял Владимир, подбоченившись, и устало смотрел на Белояна.
— Ну что, нет вестей? — Участливо поинтересовался Князь.
— Нет, — вздохнул верховный волхв. — Последний раз его видели стражники уходящим в сторону леса. И все. Как сквозь землю провалился.
— Может, сгинул уже? А что говорят стражи на дорогах?
— Никто его не видел. Задержали пару калик, но оба оказались не теми. Скрылся наш Северьян. Исчез.
Владимир зло зыркнул на Волхва.
— Сам же говорил, мол, пленник — человек слова.
— Да кто знал-то! Кто знал! — Взбеленился Волхв. — Я был уверен, что он не подведет!
— Ладно, не шуми, Белоян. — Князь крепко обнял волхва. — Я знаю, ты хотел как лучше. Подождем, может еще не все потеряно…
— Подождем. А что там с древлянами?
— Вроде все тихо. Бунтовщики не шумят, но и дань не платят. Сомнительное равновесие.
— Да уж, сомнительней некуда, — вздохнул Белоян. — Хорошо княже, будем ждать…
— Добегались! — Крикнул Зубр, затравленно пятясь.
Спереди надвигались еще три тени. Блики костра выхватили узкие глазные проемы и жуткие улыбки- оскалы приближающихся степняков.
— Твари! — Северьян крикнул, бросился на взрослых мужчин с кулаками. Тотчас отлетел назад, схлопотав сильную оплеуху.
— Белокожая свинья! — Рявкнул узкоглазый убийца, вытирая окровавленные костяшки пальцев. — Ты испачкал своей гнилой кровью мою руку!
Северьян поднялся, пошатываясь, смахнул с разбитых губ кровь, сплюнул.
— Вы все твари! И вы все умрете!..
…Связанных, мальчишек притащили к большому костру, кинули наземь, возле беснующихся, горлопанящих степняков. Северьян приподнял голову, уставился на костер, не веря своим глазам. В огне метался человек, Северьян узнал в мечущемся волхва Лукия. Бесполезно. Его крепко привязали к деревянному столбу… человек сгорит быстрее, чем расплавятся веревки…
— Нелюди, — выдохнул Северьян, пытаясь подняться, — проклятые нелюди…
Слез не было, он попросту не мог плакать, душу переполняла ненависть, такая ясная и горячая, как взор семилетнего мальчишки. Он стонал от бессилия, пытаясь перегрызть веревки, а над ним стояли степняки и довольно хохотали.
— Говори, русин,, где ваш женщины? — Крикнул лысый, как колено нелюдь Северьяну. Мальчишка плюнул ему в лицо…
— Перебьешься, тварь.
Руку вывернуло из суставов, он почувствовал, как хрустят кости, лопаются сухожилия. Северьян с трудом сдержал крик, но с губ все же сорвался пронзительный стон.
— Ты смотри-ка, крепкий попался, — ухмыльнулся степняк.
Подошел к Зубру, замахнулся ногой.
— Не бейте меня! — Закричал Зубр, сжавшись в комок, — не бейте, я все скажу!
— Не смей! — Прохрипел Северьян, — Не смей, слышишь…
Что-то тяжелое ударило по голове, и мальчишка лишился чувств. Лишь отголоском мысли все еще витало в туманном рассудке:
— Не смей…
В лесу, как в сказке, чем дальше, чем страшнее. Северьян шел впереди, нервно оглядываясь, озираясь. Из-под каждого куста ему мерещились чьи-то злобные глаза, в ушах шипело, пыхтело и чавкало, казалось весь лес вдруг ожил, и ополчился против путников. Домовой спрятался в сумку и не показывался, лишь чувствовалась через ткань, как он дрожит. Лука тоже чувствовал себя не в своей тарелке. Поначалу просто вперил взгляд в спину Северьяна, но не выдержал, вынул из ножен меч.
— Стой, калика, не могу я больше! — Взревел Лука, как раненый медведь. — Выходи, чудище, кто бы то ни было!
Но лес молчал, лишь злобно шелестела листва, да в сосновом бору раскатывалось эхо. Не так-то просто, оказалось, ходить по зачарованному лесу. Лука и сам не знал, что настолько.
— Уймись! — Рявкнул Северьян. — Это всего лишь наваждение! Если будешь ему потакать, всех жизненных сил лишишься!
— А ты откуда знаешь, калика? — Злобно прошипел Лука. — Или ты вовсе не калика? А кто? Черный маг?
— Заткнись и иди, — мрачно посоветовал Северьян. — Не нагоняй беду.
— Беду? Нет, это не я, это ты ее нагоняешь! Да ты и не человек вовсе!
Северьян крепко вцепился в посох, так что затрещала в ладонях рукоять. Он чувствовал, как закипает в груди злость, неуемная, непреодолимая. Хотелось наброситься на этого выродка, вырвать ему сердце… Убийца закрыл глаза. Что же это такое? Он ведь должен быть хладнокровным! Злоба не может взять верх над разумом, чувства всегда слабее. Только почему так хочется вцепиться в горло этому… Лес! Он насквозь пропитан злобой и ненавистью! Это лишь наваждение, только наваждение иное. Это не волк в личине зайца и не трехголовый змей, сотканный из дыма. Оно поднимает внутренние, доселе дремавшие инстинкты. Превращает человека в зверя!
От мыслей Северьяна отвлек вопль Луки.
— Убью, посланник Ящера! — Витязь бежал на него с вздернутым над головой мечом, намереваясь обрушить его, несомненно, на голову Северьяна.
Убить! Растоптать тварь! — Была первая мысль. Но Северьян переборол ее. Он привык убивать, руководствуясь холодным расчетом, взвесив все за и против. А рубить с плеча, потакая навязанной извне злобе… Не бывать этому!
Меч вылетел из рук Луки будто деревянный. Отлетел и плашмя упал в траву. Витязь, обнаружив потерю оружия, нисколько не смутился. Зарычав, как раненый медведь, он бросился на убийцу с голыми руками. Когда он был уже рядом, и его руки-клещи, мелькнули у Северьяна перед лицом, убийца ударил. Он ударил всего единожды, рукоятью меча-посоха в солнечное сплетение. Лука еще несколько секунд стоял на ногах, вперив бессмысленный взгляд в пустоту.
— Уймись, — тихо выдохнул Северьян.
Лука рухнул на землю, как мешок с дерьмом. Северьян осторожно поднял витязя, взвалил на закорки.
— Ты его убил? — Вылез из сумки домовой.
Северьян бросил на него уничижающий взгляд.
— Я что, похож на убийцу?
Осекся. Он не был похож, он был им. Но домовой понуро опустил голову.
— Прости, калика, что-то я тоже не в себе. Просто, чары этого леса таят в себе зло. И противостоять им может лишь еще большее зло.
— Я и есть зло, — тихо усмехнулся Северьян, — зло праведное.
До поздней ночи шли путники по зловещему лесу, а он все не кончался. Северьян был уверен, что Киянский лес давно остался позади. Но, куда в таком случае, ведет Лука? Сам виновник столь утомительного путешествия в бессознательном виде покоился у убийцы на плече. И приходить в себя не собирался.
Постепенно силы иссякли. Северьян выбрал подходящее место для ночлега, скинул с плеча непосильную ношу и упал на траву. Гудели руки, ноги, но еще сильнее болела голова. Не так просто
