Обшарив взглядом полотно, Кивнувши важно-снисходительно. Восторг затмив привычным «но..» И все им было здесь неискренне, Неведом взгляд, невскрыта боль. Для них была одна лишь истина – Скупой стандарт толпы людской. Научных догм творцы столичные Сдались пред вечной красотой. Признав «гляди-ка, симпатичная, Типично финское лицо». Нахмурил брови в удивлении Былинный витязь, услыхав От дерзких отроков сравнение, Что он «красив, как скандинав». Смотрел с холста избранник вечности Вослед творцам иных эпох – Не быть пророком в том отечестве, Где есть хулители его! Да им ли знать, слепцам неверящим, Младой Руси прекрасный лик! Текла их речь рекой мелеющей, Сулил беду грядущий миг. До 1994 НАСТАНЕТ СРОК… И. С. Глазунову Настанет срок, когда устав от гонки, Земля не сможет встретить новый миг; Когда Вселенский Разум не захочет Спасти земных мучителей своих. Тот страшный час всяк силится представить, Но разный образ селится в умах: Один увидит атомное пламя, Другая – греходеев на кострах. Да только невдомек мужам ученым, Что будет тих и прост тот страшный суд. Судьба подарит память обреченным, Заставит на минувшее взглянуть. Они увидят, что угасла святость В застенках белокаменных темниц; Что души разучились петь и плакать, Улыбка не коснется скорбных лиц. Они припомнят, как взрывали церкви, Что выстояли в пламени веков, Не чая, что, поругано, померкнет В веку двадцатом злато куполов. Они увидят огненные блики В очах юнцов, что пляшут на костях; Они поймут – случился грех великий Вселился дьявол в отроков сердца. Они поймут, что минуло то время, Когда рассудок сдерживал инстинкт; Хулителей младых лихое племя Смело все то, что маменька растит. Они признают, что рабами стали Златых монет, порочных дерзких снов Развязных чувств, продажных громких званий, Но эту власть им свергнуть не дано. Они увидят, что в бесцельной гонке Растратив достояние веков, Оставят обездоленным потомкам Лишь долгий список тягостных грехов. Они поймут, что нет назад возврата, Что не простит сожженная Земля Сынов своих, вовеки виноватых,
