удалось отсечь его от острова, прячась за которым можно было бы ещё долго 'водить за нос' японские крейсера, прикрываясь скалой. И хотя мичман Цунода доложил, что пробоина в носу начерно заделана и 'Цусима' может уже попробовать дать шестнадцать узлов – это не особенно успокаивало. Бой ещё не был закончен, следовало окончательно затоптать в волны этого строптивого русского, а за это время многое может произойти… Догнать своих и принять участие в основном сражении видимо уже не получится.
Шестидюймовый снаряд весит почти пятьдесят килограммов, а подают его к орудию живые люди… На протяжении уже нескольких часов… Представьте себе, читатель, что вам нужно регулярно (ну хотя бы каждую минуту) поднимать с пола сорокапяти килограммовую гирю, нести её несколько метров, передавать товарищу и возвращаться за новой… И так хотя бы час. Представили? А вы ведь, наверное, 'продукт акселерации'. Рост у вас под метр восемдесят. И мышечная масса соответствующая. А японцы того времени были не в пример мельче. И питались очень скромно. Не выдерживали они такого физического напряжения несмотря на силу своего духа… Огонь 'Цусимы' ослабевал…
– 'Идзуми'! 'Идзуми' выходит из боя! – закричал сигнальщик и Сентоо раздражённо обернулся в его сторону.
– О боги! – вздохнул рядом штурман крейсера Цучия.
'Идзуми' действительно, с сильным креном лёг на курс 'прячущий' его за корпусом 'Цусимы'. Русский шестидюймовый снаряд не только попал в борт, но даже пробил броневую палубу, машинное отделение 'Идзуми' стало заполняться водой и крейсер был выбит из сегодняшнего боя окончательно.
– Да сколько же можно!- пронеслось в мозгу Сентоо, – да когда же наконец это порождение демонов отправится на дно!?
А это самое 'порождение демонов', на дно, казалось, вовсе и не собирается. Что и было очередной раз доказанно одиноким снарядом, разорвавшемся у основания третьей трубы 'Цусимы'.
Когда атака миноносцев завершилась наконец успехом, Сентоо вздохнул с облегчением: было понятно, что русский крейсер уже никуда не уйдёт. И несмотря на то, что он не затонул сразу, были заметны и сильный крен, и дифферент на корму, и то, что экипаж 'Донского' уже сам стал прыгать в море с его борта.
Сентоо приказал приблизиться 'Такасики – Мару' и приступить к спасательным работам: нужно было выловить из воды не только экипаж 'Асасио', но и русских, ведь пленные были нужны японцам не только, чтобы в более благоприятном свете представить итоги сражения. За содержание каждого из них можно будет после войны стребовать минимум втрое больше денег, чем истрачено в реальности.
С 'Идзуми' передали, что крейсер следует в Сасебо, продолжать сражение возможности не имеет и Сентоо понял, что только крайняя необходимость могла заставить Исиду отдать такой позорящий самурая приказ. Но сам бы он такого, конечно, не отдал…
– Да отдал бы, – честно признался себе командир 'Цусимы' через несколько секунд, – Какой смысл тонуть, если не имеешь возможности даже добраться до ближайшего противника… Ладно, это решать Исиде, а свой крейсер Сентоо приказал полным ходом направить в зону вероятного сражения. Только 'полный ход' был уже невелик, а бой удалялся на север. До темноты присоединиться к своим было уже не успеть. Да, как позже оказалось, в этом не было уже и необходимости. Бой на выходе из Цусимского пролива тоже скоро отполыхал и 'Цусима' получил приказ следовать в Сасебо.
Глава 8
Рейд Такесики. Рейд Сасебо.
Чего угодно ожидал капитан второго ранга Цукахара, командир порта Такесики, но только не этого. Понятно, что в морском сражении корабли получают повреждения и тонут. Когда на подходах к внешнему рейду показались 'Акицусима' и 'Сума', издали сигналящие о помощи портовых средств, это было можно понять – бой всё-таки. Буксиры были немедленно высланы к обоим крейсерам, один из которых имел уже совершенно критический крен, а второй – такой дифферент на корму, что это казалось нереальным, корабли не могли так задирать нос и оставаться на плаву…
Пока оказывали помощь этим двум крейсерам, показался 'Чин-Иен'. Севший в воду носом так, что волны спокойно перекатывались через его бак. Пришлось немедленно заниматься ещё и им, а портовых средств уже катастрофически не хватало. Буксирам всё-таки удалось оттащить корабли к ближайшим мелям, чтобы выиграть хоть какое то время для их спасения и снять выловленных их воды после потопления 'Ниссина' японских моряков.
Цукахара сбился с ног отдавая распоряжения, он никак не ждал такого наплыва повреждённых судов, тем более, подробней узнав о повреждениях, командир порта пришёл в полный ужас: дока, способного принять такие большие корабли в Такесики не было. А тут ещё и…
'Якумо' не случайно прекратил преследование 'Жемчуга', доклад, который получил его командир, капитан первого ранга Мацути, был откровенно пессиместичным: крейсер затонет в течении нескольких часов из за пробоин в корме. Нос корабля уже давно задрался вверх почти обнажив таран, но командир не думал, что всё так серьёзно. Пришлось бросив недобитого русского нахала брать курс на ближайший порт.
Когда ещё и 'Якумо' появился на подходах к Такесики, командир порта уже не сдержал эмоций. Было понятно, что сражение закончилось чем угодно, но только не победой. Всё напряжение последних часов вылилось на подчинённых, которые и так делали всё возможное.
Радио с 'Асамы', которое по японским мерка можно было считать откровенно паническим, добило окончательно. Капитан первого ранга Ясиро срочно требовал помощь, его крейсер тонул на подходах к порту. А где было взять Цукахаре корабли для помощи? Такесики не Сасебо всё-таки, островной заштатный порт. Ну да, место базирования третьей эскадры, но кто же расчитывал на такое?
Однако приказ приостановить спасательные работы с 'Чин-Иеном' и 'Сумой' и отправляться на помощь броненосному крейсеру был немедленно отдан. Два буксира быстро отдали концы на повреждённые корабли и устремились к дымку на горизонте. Слишком поздно… Им удалось подобрать только несколько десятков моряков с 'Асамы'. Из нескольких сотен её экипажа.
Когда на рейд Сасебо вполз 'Идзуми', это тоже никого особо не удивило: на войне как на войне. К крейсеру поспешили портовые суда, чтобы помочь поскорее отбуксировать повреждённый корабль к месту ремонта. Но то, что наблюдали служащие главной базы 'Объединённого Императорского Флота' потом… Наверное это запечатлелось в их памяти ло конца дней…
Основные силы флота подходили к Сасебо. В первую очередь в порт пропускали тех, чьё состояние было наиболее угрожающим. На рейд втянулись 'Идзумо', 'Адзума' и 'Сикисима'. Наблюдающим с берега казалось чудом, что в таком изуродованном состоянии корабли могут ещё держаться на воде. Севший носом 'Читосе' с одной трубой уже не производил особенного впечатления, остальные подходящие к порту корабли были хоть и побиты, но особо удручающего впечатления не производили.
Но как их было мало! Где остальные?
Адмирал Того с мостика 'Тацуты' мрачно взирал на остатки Объединённого флота втягивающиеся на рейд. Мысли у него были самые что ни на есть невесёлые:
Сражение проиграно, проиграно даже если представить, что миноносцам ночью несказанно повезёт и они утопят два-три корабля русских – у тех всё равно останется достаточно броненосцев, чтобы разгромить японский флот в следующем сражении. Проигран не только сегодняшний бой, проиграна война. Месяц – и русские станут полными хозяевами Японского моря, поставки сухопутной армии на материк станут невозможны. А виноват во всём он, адмирал Того.
Где и когда сегодня он ошибся? В который раз адмирал вспоминал сегодняшнюю схватку двух флотов и не мог представить когда можно было бы поступить иначе, принять решение отличное от того, которое было принято. И всё время возвращался к мысли, что ничего сделать было просто нельзя. Невозможно было имеющимися силами победить сегодняшних русских, которых было просто слишком много. И не просто много,
